Теодор Старджон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Она уже ждала меня в дверях гостиной. На ней были плотно облегающие и в то же время — непостижимым для меня образом! — развевающиеся одежды. Не знаю, как это называется — я не портной, но скажу одно: платье было такое же, как она сама и все, что с ней связано, — гладкое и скользкое. А еще она накинула на плечи какой-то просторный черный плащ, создававший иллюзию крыльев за спиной. Вот это женщина! Я тяжко вздохнул.

Мы влезли в мой потрепанный двухместный автомобиль. Когда я тронул, она спросила:

— Где находится этот дом?

Краем глаза я взглянул на нее. Она подтянула под себя полы плаща. Что ни движение — чудо, подумал я. Ах, какая женщина!

— Я же говорил тебе. Вверх по Гроув-стрит. На вершине холма, через улицу от свалки.

— Теперь примерно знаю, — сказала она. — Давай поднажми-ка, мне не терпится встретиться с привидением лицом к лицу.

Тон этот я уже слышал и не один раз. Например, когда один из приятелей безуспешно пытался накинуть на столб лассо из бельевой веревки. Она выхватила у него из рук веревку, раздраженно сказала: «Черт подери, Джо! Ты заставляешь меня нервничать. Смотри!» — и с первого же броска посадила петлю на столб. А в другой раз — когда одна из лошадей в школе верховой езды сломала себе ногу, беря барьер из живой изгороди. И пока с полдюжины парней глазело на происходящее, она схватила острый камень и одним метким ударом прикончила лошадь.

«Чего вы ждали, придурки? — сказала она тогда. — Того, что она будет кричать целый час, прежде чем отдаст концы? Никто из вас даже не догадался сбегать в школу за ружьем».

«Что заставило тебя так поступить?» — спросил я.

Она посмотрела на меня с недоумением.

«Я хотел спросить, почему ты всегда прибегаешь к самым жестоким методам. Неужели кость нельзя было срастить?!»

— Можно! — коротко ответила она тоном, каким обычно говорят: «Заткнись!»

Вот я и заткнулся.

Я следил за дорогой, одновременно наблюдая краем глаза за игрой света фонаря на ее лице. Где-то в глубине души я диву давался, как у меня хватило духу провернуть с ней такую шутку.

Мы подъехали к дому. Мириам вышла из машины и задумчиво уставилась на серую громаду особняка, выглядевшую в неверном свете луны довольно зловеще. Все находилось в ужасном запустении. Казалось, дом стоит уже вечность, еще мгновение — и он рухнет к нашим ногам. Мириам подошла к живой изгороди и остановилась. Не знаю, колебалась ли она или просто решила подождать меня там. По тропинке к дому мы шли уже вместе.

Я с удовлетворением отметил, что Томми либо брал такси, либо припарковал свою машину на другой улице. Когда мы достигли верхних ступеней, я осторожно коснулся рукой дверного звонка. Ответа не последовало, но я знал: в этот момент на приборном щите у Томми зажглась лампочка, он понял, что мы уже здесь. Я всучил Мириам один из двух карманных фонариков, которые прихватил с собой, и толкнул ногой входную дверь.

Мириам схватила меня за руку.

— Первыми заходят дамы, — сказала она смеясь и проскользнула в дверь.

Пол под ее ногами с глухим стоном осел на два дюйма, и она невольно выбросила вперед руку, чтобы сохранить равновесие. Обернувшись ко мне, она спросила насмешливо:

— Ты идешь, Билл?

И вот мы уже в узком коридоре, оканчивающимся лестничным пролетом.

— ХЭЛЛО! КТО ЗДЕСЬ?..

— Что? — одновременно спросили мы друг друга.

Прозвучавший голос был тонок; он казался всего-навсего далеким-далеким эхом, и тем не менее был вполне различим.

— Это не я! — дуэтом вскрикнули мы.

Затем Мириам сказала одна:

— Либо кроме нас здесь есть еще кто-то, либо привидения не теряют времени даром. В любом случае мне здесь нравится. Откуда начнем, Билл?

Мне пришло в голову, что ей следовало бы испугаться и побольше.

— Наверх, — сказал я. — Идем наверх. Начнем оттуда, затем опустимся на первый этаж.

Мы двинулись вверх по лестнице, разгоняя фонариками тьму. Лестница после первой площадки резко сужалась, и Мириам прошла вперед. Внезапно ступенька дрогнула под ее ногами. Я успел подхватить Мириам под мышки прежде, чем она грохнулась вниз.

— Спасибо, приятель, — сказала она спокойно, словно ничего не случилось. — Когда-нибудь и я помогу тебе. — И ни один волосок не шевельнулся на ее голове.

Уже почти наверху мне показалось, что откуда-то донесся какой-то далекий звук.

— Послушай, Мириам. Может, мне почудилось, но, кажется, я слышал чей-то смех, — сказал я приглушенным голосом.

Мы замерли на месте, затаив дыхание.

— Это был не смех, — нарушила молчание Мириам.

Я вслушался. Боже правый, что за кошмарные звуки!

Далекий шум скорее напоминал какой-то сатанинский смех, но он был так тих, что трудно было различить: то ли это действительно смех, то ли приглушенные рыдания. Я вытер о джинсы вспотевшие ладони. Черт бы побрал этого Томми, где он раздобыл такую запись!?

На цыпочках мы пересекли холл второго этажа, и Мириам открыла еще одну дверь. Как только дверь бесшумно отворилась — а отворилась она быстрее, чем следовало ожидать, — с пола поднялись столбы пыли. И словно ниоткуда возникла в дверном проеме большая темная фигура!

ТР-Р-Р-РАХ!!!

Сзади грянул оглушающий грохот. Я отпрыгнул вправо, а Мириам влево — в стороны от фигуры, стоящей в дверях; на мгновение нам показалось, весь мир состоит из мечущегося по стенам света и неведомой опасности, исходившей в доме, казалось, из самого воздуха.

Сказать правду, первой пришла в себя Мириам. Она быстро сообразила направить луч своего фонарика на источник шума. Это оказалась всего-навсего картина, висевшая в холле. Она, невидимому, сорвалась с крепления и грохнулась оземь, наделав столько шума. Я направил свет фонаря прямо в глубь комнаты. То, что мы сочли за привидение в дверях, оказалось старинным высоким шкафом, покрытым белой скатертью пыли.

— Нервничаешь, Билл? — ободряюще произнесла Мириам, пытливо глядя на меня.

Я просунул язык между зубами, чтобы не было слышно, как они стучат, и попытался весело ухмыльнуться. Видимо, в полутьме мне это почти удалось. Во всяком случае, Мириам сочла, что я чувствую себя вполне хорошо, потому как с готовностью уступила мне место во главе нашего отряда. Я первым шагнул в комнату.

Там не было больше ничего интересного: пыль да пара сломанных кресел. В глубине комнаты обнаружилась еще одна дверь. Я открыл ее, Мириам шла за мной по пятам. Я остановился в следующей комнате, освещая ее фонарем, но не видя вокруг ничего, за исключением кромешной тьмы на границах луча света. Что-то легко коснулось моего плеча, и…

ДИНН! ДОНН! ДИНН! ДОНН!

Мириам только ахнула и вцепилась мне в рукав, выбив при этом фонарик. Упав на пол, он погас, а Мириам в панике нечаянно выключила и свой.