Дракмир - Лорд Альсаса [СИ]

— Умолкни, Прохмур, — едва не рявкнул на прощелыгу. — Хватит мне уши в узелок вязать. Тебе воины срок дали?

— До конца месяца, следующего месяца, — осторожно сказал староста. — Но ведь заготавливать-то все заранее надо! Как нам зимой-то быть? Господин…

— Все, хватит, — хлопнул по подлокотнику трона. — Скажи воинам, что у них сроку еще две недели. Пускай проверяют. Но если уж кто сожрет твоих в лесу — не сметь мне потом с жалобами бегать, понял?

Я прекрасно помню, какая орда нечисти тогда на нас напала. Наверняка лес еще полон творений Нигильды. А я ведь дополнил на время гарнизон в Белом Саду, точно знаю, воины там днем и ночью сражаются, просто с каждым днем все меньше. А этому грибочки ягодки подавай, пока там молодые ребята головы за них кладут.

— Конечно, ваша милость, — хитро улыбается староста, аж морщины на лбу разгладились.

— Не понял, — покачал я головой. — Если кого из жителей сожрут там до зимы — твоя вина будет. Твоя вина — твоя голова. Теперь понял? Свободен.

Прохмур мне в глаза глянул, улыбка медленно увяла. Понял, наконец, не шутит лорд, не взять его на дешевую жалость и крестьянские штучки. Ушел он с поклоном, молча, только сгорбившись, как старик. Прав бы отец, нельзя властителю иначе. Всего разок в доме старосты побывал, вел себя по-доброму да приветливо, а он уже чуть ли на шею не сел, ножки свесив. Знаю я, чего он на самом деле хотел. Чтобы воины каждого в лесу сопровождали, да еще и помощь от города зимой получить, сыграв в бедных несчастных, не успевших подготовиться. С отцом могло и получится, уж больно мама у меня добрая была, надавила бы помочь бедным.

— Давай следующего, — кивнул Бруну.

— Глава театральной труппы, — глянув в свиток, отвечает старик. — Это той, что у нас каждый год бывает. Постоянное место в городе хотят, а не только на ярмарку.

— Зови.

Дальше все потекло в размеренно, даже немного ленивом ритме. Торговцы хотят одно из двух. Или уменьшение пошлин именно просителю, или право торговать с кэхас напрямую. Вот только старейшины Турдум высказались прямо и резко, на древке копья они теперь всех вертели, за прошлые обиды. Торгуют только с Альсасом и никак иначе. Хотите — перекупайте у наших купцов втридорога, а не хотите, ну и идите тогда к демонам в жопу. Низушники не люди, выгодой обиду не перебьешь, а золотом честь не застишь, и память у них ох какая долгая.

А меня с каждым таким разговором постигает раздражение. До сих пор не верю, насколько пали люди в Рэдасе. Общая картина вполне неплоха, есть еще в обществе крепкие понятия чести и слова, но уж больно много пороков укрепилось. Особенно среди торгового люда. Даже разбойники не кажутся такими уж плохими. У тех хоть все честно, большинство с дубинами на дорогу по одной причине идет, жрать нечего, простейший выход — отобрать у другого.

А как мне торговцы пытаются патоки в уши налить, это за гранью добра и зла. Вот и попался к обеду последний проситель. Торговец из Озерного Города, столичный купец. Видать, попытался все-таки взятку Бруну еще раз всучить.

Торговец вошел в зал наглым, размашистым шагом, оставляя старика Бруна позади. Одежда его слепит богатством золотых узоров, россыпи алых рубинов украшают грудь. Мужчина резко остановился посреди зала, отчего колыхнулся объемный живот. Одутловатое лицо с красными щеками, короткий ершик волос, на пальцах золотые перстни.

Торговец выглядит богатым человеком, что кичится деньгами, а грузная фигура так и кричит о праздной жизни. Мутноватые глаза остановились на огоньках над троном, взгляд ползет вниз, упирается в герб Альсаса, идет еще ниже, пока не натыкается на меня.

— Хм, — взметнулись толстые брови торговца. — А мне говорили, что юному графу всего пятнадцать.

Стражи у стен шевельнулись, пара ребят даже положили ладони на рукояти мечей. Я же и говорить ничего не стал, просто облокотился щекой на кулак, да смотрю на этого… человека.

Брун, что у дверей в зал остановился, смотрит на затылок торговца так, словно сам готов снести голову с плеч. Поднес кулак к губам и красноречиво покашлял. Торговец недоуменно обернулся, получил злой взгляд от старика.

— Прошу прощения, — спохватился мужчина. — Я Елнук, сын Елнака. Народ меня зовет — Торговцем Нелюдью. Извините за манеры, граф, я просто удивился.

Елнук попытался поклониться, но объемный живот помешал, так что вышло коряво и немного потешно. Мне представляться излишне, да чувствую нечто неправильное в мужике. Рубины на его богатом камзоле немного напрягают, есть в них немного магии. Совсем капля, у меня в ногте больше наберется, но есть повод задуматься.

— Кровь Первых дарует много мелочей, — оторвался от разглядывания рубинов. — Например, вырасти немного побыстрее. Говори, с чем пришел, торговец. Не трать мое время зря.

— Да, конечно, — резко кивнул торговец, отчего заколыхался второй подбородок. — Я живу в столице и занимаюсь довольно прибыльным делом. Я покупаю и продаю разных монстров, уродов, плоды экспериментов Колдунов и просто диковинки. Некоторых даже удается дрессировать. И к вам я прибыл с весьма выгодным предложением… Правда, что на ваших землях поселился целый клан низушников?

Не понял. В столице что, не знают, что клан Турдум мои вассалы?

— Правда, — отвечаю кратко, уж больно блеск в мутных глазенках не нравится.

— Я говорил, что живу в столице, — торговец утер пот с виска, высказывается осторожно. — Вы знаете, что скоро король примет закон, равняющий низушников с монстрами? Когда я выезжал, уже готовили указ. Проще говоря, на землях Гондарии низушники — нелюди. А нелюди… Это мой товар.

Эта новость как кувалдой в лоб. Я с трудом держу на лице вежливое выражение, хотя внутри все кипит. Даже огоньки Светляков светятся ярче, словно ловя настроение. У Бруна слегка отвисла челюсть, я бы посмеялся, если бы сам не был настолько огорошен. Стражи у стен застыли статуями, не сводя глаз с толстого мужчины перед троном. А торговец решил, что это удачный момент.

— Я готов платить по десять золотых за мужскую особь, пять за женскую и… — торговец пошлепал губами, нахмурился, но со вздохом сказал: — Ладно, по два за детеныша.

— Ты… — подлокотники трона скрипят под жесткой хваткой пальцев.

— Я готов поторговаться! — отшатнулся Елнук. — Если вас что-то не устраивает, всегда можно найти компромисс!

Невероятно, невозможно, но это происходит перед глазами. Человек готов торговать жизнью кэхас, как товаром. Как рабом!

Даргал, дай мне сил не сжечь его кости в прах! В мутных глазенках торговца нет понимания, какую грязь извергает из уст. Что же, я просвещу его.

— Похоже, ты не понимаешь, Елнук.

— Да-да? — навострился торговец, словно сейчас пойдет привычный ему торг.