Дракмир - Верховный маг крепости Глад [СИ]

– Как скажешь, – соглашаюсь и встаю с мягкого кресла, – Ты лекарь, тебе и эфир в руки.

Меня качнуло, перебрал я немного.

– Ложись у меня, – Глеонид махает в сторону комнат.

Киваю и зигзагами отправляюсь к желанной комнате с кучей подушек, где она, я прекрасно помню. Уснул я быстро, и спалось легко и спокойно.

Проснулся бодрым, с отличным настроением, чего не было уже давно. Я лежу на мягких подушках, укутавшись в свою старую мантию и лениво размышляю. Я просто поспал в тишине, и мой сон охраняли стены, полные силы архимага, а чистый эфир Даргамара будто убаюкивал меня.

Это так прекрасно, почему молодым я этого не понимал? Все рвался куда-то, лучше бы наслаждался спокойным течением дней. Философские размышления прерывает вестник архимага. Синяя птичка садится мне прямо на макушку и голосом Глеонида тихо сообщает:

– Пора, Азидал. Жду тебя в ритуальном зале, – сказав это, птица исчезает, тает за мгновенье.

Спокойствие покидает меня, начинается мандраж. Надежда, понимаю я, это просыпается надежда.

До этого момента я не верил до конца, что смогу излечиться. Я слишком часто разбивал эту надежду вдребезги. С кряхтением поднимаюсь, и сильно дергаю себя за бороду. Легкая боль отрезвляет.

Из комнаты выходит уверенный в себе Мастер Контроля. Старую мантию я оставил там, если все пройдет как надо, я облачусь в другие одеяния. Я твердым шагом поднимаюсь по винтовой лестнице, на самом верху башни меня ожидает темный зал, освещаемый лишь факелами.

Здесь только руны на полу, ровное течение эфира и полутьма. Архимаг Глеонид ждет меня в центре зала, рука крепко сжимает кристалл с чистой душой.

– Ну что, готов? – весело спрашивает.

Всего пара слов, и вся мрачность и напряжение рассеиваются.

– Как никогда, – честно отвечаю.

– Скидывай одежды и ложись в центр.

Я киваю, быстро избавляюсь от верхней одежды, оставляю портки. Я ложусь на пол, холодный камень быстро заставляет ежиться, мурашки бегают по телу.

– Сначала я погляжу, не изменилось ли чего, – спокойный голос архимага.

Я молча жду. Архимаг наклоняется надо мной, проводит руками над телом и заодно говорит мне что видит.

– Каналы сильно износились, тебе оставалось в лучшем случае пару лет. В остальном по-прежнему, в груди каналы срослись, как могли, обвив источник, и не позволяя ему расширяться. Сейчас, как погляжу, они его задавили до состояния тусклой искорки. Давно жизненной силы стал добавлять для чар?

– Два года, – под суровым и серьезным взглядом архимага врать невозможно.

– Не скажу что ты глупец, – сказал Глеонид, продолжая водить руками надо мной, – Я все понимаю. Ладно, поправим.

Архимаг залазит в карман и выуживает оттуда маленький флакон.

– Пей залпом, – советует он, – Мерзость та еще.

Сделал, как сказано и скривился, кисло, горько, рот вяжет и послевкусие как от недельного запоя.

– Не корчи такую рожу, – просит Глеонид, принимая пустой флакон, – Мне сейчас лучше не смеяться.

– Ладно.

Архимаг подбрасывает кристалл, и время будто замерло для меня. Глеонид буквально разрывает своей силой и кристалл, и душу, заставляя ту вырабатывать энергию в последней агонии. Кристалл рассыпается пылью, мощь духовной энергии взрывается в реальности. Ритуальный зал затоплен белым маревом духовной силы. Меня придавило так, что и пальцем не пошевелить.

– Ну, начнем, – сказал архимаг откуда-то из белого тумана.

Сила архимага вторгается в зал с не меньшей мощью. Духовная энергия поддается архимагу, закручивается в зале на манер циклона. Где-то в этом вихре колоссальной энергии голос Глеонида.

– Какой там у тебя был ранг? Седьмой? – мистическое эхо его голоса гремит в ушах.

Ответить я не могу, да ему и не надо.

– Будет восьмой, – уверенно обещает архимаг, – А теперь, сожми зубы, старый друг. Будет больно.

Циклон энергий сконцентрировался надо мной, и резко рухнул в мое тело. Все, на что меня хватило, это не орать, царапать пол скрюченными пальцами и выхватывать осколки монолога архимага. Глеонид пытается отвлечь меня от боли.

– …знал, что когда-то считалось, что магические каналы состоят из уплотненного эфира? Сейчас-то понятно, что основа каналов из духовной энергии…

Какая-то разноцветная муть перед глазами, мне даже кажется, что вижу давно умершего отца. В груди с треском на весь мир распрямляются изломанные каналы.

– … а я ему и говорю, ты мужик, когда-нибудь трахал арахниду? А он мне – конечно! Вот членоплет…

Мои эфирные оболочки расширяются, а мне чудилось, что это мое тело раздувает как шарик, что еще миг и я лопну, взорвусь! Но не взрываюсь, а оболочки расширяются снова и снова.

– … кто же знал, что у Арины на розы аллергия?! Я как розами по лицу получил, сразу понял, аллергия у нее, а то, что я попку упругую ущипнул – это мелочи…

Я уже ничего не понимаю, слова Глеонида и его мелькающие надо мной руки сливаются в калейдоскоп. Кажется, я отрубился.

Я очнулся, когда Глеонид пытался спуститься по лестнице вместе со мной. Архимага самого шатает, как тростиночку, он пытается добудиться меня.

– Азидал! Азидал! Очнись!

– Да, да, я тут, – тихо отзываюсь и стараюсь двигать ногами самостоятельно.

Я ковыляю в обнимку с изможденным архимагом, с наслаждением слушаю потоки эфира в теле. Мой источник пульсирует в такт биению сердца, по широким и целым каналам бегут потоки плотного эфира, просачиваясь в кровь. Я остановился, с изумлением глядя на свою руку.

Кожа на руке разглаживается, исчезают морщины, узловатые суставы пальцев тают. Руки плавно приобретают нормальный вид, пальцы выпрямились, став как у музыканта. Я сжимаю пальцы в кулак, чувствуя в мышцах силу, как прежде, молодую и упругую.

В ногах тоже появляется сила, спина выпрямляется, плечи расходятся в стороны. Шелестит борода, курчавясь и принимая черный цвет. В глазах неожиданно кольнуло, я зажмурился.

А когда открыл глаза, мир для меня заиграл новыми красками, став ярким и четким. Я перестал подслеповато щуриться, выпрямился во весь рост.

– Ну как тебе, – устало шепчет архимаг, – Решил сразу омолодить, да сил не рассчитал. Больно запустил ты себя, старый друг.

– Спасибо, – от души, с огромным чувством благодарности говорю ему.

– Кинь меня где-нибудь возле кровати, и мы в расчете, – шутит архимаг, повисая на моем плече.

Я дотащил архимага до комнаты с подушками, и оставил отдыхать. Глеонид закопался в подушки так, что и глаз не видно, и засопел из мягкой груды. Сам я пошел обратно, наверх, а то прохладно в одних портках по башне архимага бегать.

Я одеваюсь, наслаждаясь каждым движением молодого тела. Ничего не хрустит, не тянет, в спине не стреляет, колени сгибаются как надо, а не со скрипом не смазанных петель.