Владимир Поселягин - Танкист 3. Прорыватель.

— Младший лейтенант Суворов, командир такового взвода, осуществляю передовую разведку своей части, — козырнув, представился я молодому лейтенанту, тот был моложе меня.

Тот неожиданно хмыкнул, очень весело, но почему, я понял после того как тот представился:

— Лейтенант Кутузов, командир миномётной батареи, командую ротой из сборной солянки бойцов из разных родов войск. Выбил немцев с моста, их тут всего два отделения при двух пулемётах было, и решил окопаться. Место для обороны уж больно хорошее.

— Миномётчик — это просто отлично, комбат будет рад, — я обернулся и посмотрел на дорогу, помахав флажком своим бойцам, чтобы подъезжали. — У нас миномётчиков нет.

Пока я тут разведку проводил, колонна наша подошла, так что все сюда подкатили. Кутузов убежал к моему комбату на доклад, а я проехав мост, отправился со своим подразделением дальше. Времени у нас мало, а до моста, где у немцев переправа находится осталось почти пятьдесят километров. Мы удалились от реки на шесть километров, когда я рассмотрел движение на встречу. Пришлось что-то срочно придумывать, потому как ни деревьев, ни оврагов тут не было, чистое поле. Придумка была на грани фола, но я надеюсь сработает. Подозвав флажками остальные танки, я объяснил свою задумку, после чего бойцы бегом принялись её выполнять. Оказалось, я уже заработал немалый авторитет в подразделении, и теперь меня слушают внимательно и выполняют приказы бегом. Конечно такого авторитета в Красной Армии как майор К, я не получил, да и вряд ли получу, но майор К, — это легенда, это можно сказать идеал, даже до идола поднялся. На него равняются, его постоянно поминают, по памяти рассказывая некоторые боевые операции, описанные в газетах. Поначалу меня эти частые поминания забавляли, но потом просто рукой махнул. Конечно, многие бойцы и командиры недоумевали, куда майор К, пропал, даже запросы в газеты отправляли, но майор К, сгинул, ярко начав, и после Берлина пропал. Я ответ знал, но говорить об этом не собирался, чтобы не выдать себя.

Когда немцы подъехали, была колонна из трёх танков, и шести грузовиков, головным были мотоциклисты, два аппарата с пулемётами, они увидели такую картинку. Стояло два явно подбитых русских танка, у них дымились корма, грузовик на обочине, вокруг него в беспорядке лежали убитые красноармейцы. Один зацепившись ногой висел вниз головой с борта, шинель его задралась. Из кабины свешивалось тело командира, упав на руль лежал убитый водитель. Чуть в стороне ещё один танк стоял. У всех машин люки открыты, вид недавно разбитой колонны русских, которые немцы немало повидали с начала войны. К моему удивлению, те встали, и надо сказать я это не прорабатывал. По плану немцы будут проезжать мимо, и когда я открою огонь, оттого и поставил танк в стороне, остальные присоединятся. Потапов в этот раз с конца колонны, я сначала, остальные по центру. План такой был, но немцы до меня не доехали. Я глазам своим не поверил, танкисты стали вылезать из своих машин, и дружной гурьбой направились к нам с шутками и прибаутками. Мотоциклисты — вот нет, эти сидели на месте, контролируя всё. Некоторые водители тоже вышли из машин. В общем, есть шанс захватить танки целыми, но как передать моё желание остальным командирам танков? Надеюсь те догадаются не стрелять по ним? Тем более все три танка, немного нимало, «четвёрки», которых у немцев и так не сказать что много.

Мой «БТ», стоял кормой к немцам, я всё сделал так, видимостью, что бояться им нечего, даже единенный целый на вид танк стоит к ним кормой, самым уязвимым местом, хотя у «БТ» всё уязвимо, и пушка направлена в другое место, она направлена на дорогу где эти немцы должны были проехать, но они не проехали. Зато кормовой пулемёт, а на моей машине он имелся, в роте таких танков было четыре, был как раз направлен на немцев, поэтому убедившись, что время самое удобное, я скомандовал Сергею:

— Осколочный.

И почти сразу открыл огонь из кормового пулемёта. И стрелял я не по танкистам. Хотя цель они тут номер один, но для меня вовсе нет. Пулемётчиков у немцев я посчитал опаснее, срезал их всех, включая водителей, а потом присоединился к остальным и добил танкистов, что метались между нами и своей колонной, некоторые бежали назад. Таких резвых отстреливали в первую очередь. Ну и водителей тоже. После этого бойцы совершили зачистку. У нас потерь трое, все раненые и как ни странно это из пистолетов отстрелялись немецкие танкисты, у немцев выжило трое, и только один без единой царапинки. Алексей уже завёл танк и развернувшись по моему приказу подогнал его к колонне, да и остальные туда подкатили, сбросив дымившееся тряпки с кормы. Тут неожиданно оказалось, что наши подъезжают, с холма спускаются. В общем, я от комбата чуть по роже лица не получил. Оказалось, они стали свидетелем как немцы как раз подъезжают к нашим «подбитым» танкам, думали это они нас. Пользуясь тем что немцы о них и не подозревают, видимо не предупредили, начали орудия отцеплять, готовится к открытию огня, пушки противотанковые на прямую наводку выкатывать, а ту раз, такой финт ушами. Немцы побиты, а наши якобы подбитые танки вовсю катаются, а убитые бойцы деловито осматривают технику и немцев. Правда потом обнял, когда я объяснил какую хитрость придумал. Тут он сказал, наверное, лучший комплимент что мог придумать:

— Ты действовал как настоящий танкист и коммунист, как майор К.

— Майор К не был коммунистом, — вздохнув, устало потёр я переносицу, усталость больше моральная была.

— Вы с ним знакомы? — тут же поинтересовался комиссар, что стоял рядом, да и начштаба подошёл.

— Лично нет. С одним из бойцов его группы. Он раненый был, ступня раздроблена. К станции везли в санитарной машине, там санитарный эшелон был. Да у нас мост провалился, тяжёлый трактор перегоняли вот и разрушил своим весом, пока чинили те стояли. Ну и пообщались. Он участвовал в акции в Берлине, столько интересного рассказал. А майора К, больше нет.

— Погиб? — с тревогой спросил начштаба.

— Я бы ни на кого не хотел наговаривать, всё со слов того бойца, но вернулись они благополучно. Майора К, арестовали, и увели бойцы НКВД, потом были слышны выстрелы. С тех пор ни его, ни его тело больше никто не видел.

— Враньё, — не совсем уверенно пробормотал комиссар, он как и остальные командиры был подавлен. Не знал, что они к этой легендарной уже личности такие тёплые чувств испытывают.

— Враньё или нет, товарищ комиссар, но бойцам об этом лучше не рассказывать, — ответил я.

— Да, тут ты прав.

— Товарищ майор, разрешите обратиться? — вытянувшись по стойке смирно, официально обратился я к комбату.

— Говори, — выслушав доклад нашего медика, тот по раненым сообщал информацию, мне тоже это было интересно, кивнул комбат.