Владимир Поселягин - Танкист 3. Прорыватель.

— Что замер, Курт? — спросил второй, и тоже замер, наблюдая как его напарник медленно поднимает руки, он уже и сам видел пистолет и меня, и стал повторять действия напарника, когда я прижал указательный палец к губам и стволом пистолета велел поднять им руки.

Что мне сильно мешало, так это наличие иллюминаторов. Хорошо техник в хвосте работал, снимая масксеть с шестов, иначе её просто сдует потоком воздуха от винтов. Там это быстро, положил шесты и скатал сеть. Я же, тихо говоря, велел сидеть летунам в кабине молча и проводить предполётную подготовку. Если всё выполнят, дал слово советского командира что отпущу их живыми. Ну и разоружил, как же без этого. После чего те опустили руки и прошли в кабину, где стали заниматься делами, и я следил за ними полулёжа в кресле за кабиной, чтобы меня снаружи не видно было. Следил внимательно, особенно за мимикой, мало ли сигнал решатся подать, однако нет, вполне послушными оказались. Выяснилось, что те меня опознали, по фото из газет, это я из их шепотков понял. Всё же в репутации есть и некоторые плюсы. Также я забрал у них планшетку с картой и уточнил маршрут. Ого, в Дрезден летят с дозаправкой. Генерала с его помощником везут. А чуть позже и те прибыли. Погрузили в багажный отсек вещи и прошли в салон, где тоже были мной приняты и сели по своим местам, старясь выглядеть как обычно. Ну и оружие своё мне аккуратно передали. Было их не двое, а трое, генерал, полковник и молоденький лейтенант. А выполняли те мои приказы по той же причине, сказал, что мне они неинтересны и я их отпущу, слово советского командира. Поверили. А куда им деваться было? Даже в их газетах было написано, что майор К, держит своё слово. Очевидцы об этом рассказывали. Тем более своё обещание я действительно собирался выполнить.

Лётчики уже запустили двигатели, в принципе пассажиры проходили в салон, когда те гудели, прогреваясь. Тот парень что сидел на месте второго пилота и штурмана, сходил и закрыл дверь, механик отошёл и дал отмашку, после чего самолёт пошёл на взлёт. Все сидели пристёгнутые, кроме меня, я боком устроился, и отслеживал как летунов в кабине, так и пассажиров на своих местах. Я между ними сидел. Когда машина оказалась в воздухе, то поднимаясь направилась в тыл, после чего настала моя пора действовать. Всё оружие у меня в поклаже разряжено, было, только два пистолета что при мне в полном боевом. Так что я велел лётчикам расстегнуться, когда мы набрали километровую высоту, и занять места за пассажирами, в конце, ближе к хвосту. Причём прижался к борту пока они протискивались мимо, мало ли нападут. Но нет, не рискнули. Убедившись, что те пристегнулись и руки держат на виду, я устроился на месте пилота, тоже пристегнувшись, после чего убрав автопилот, стал поворачивать воздушное судно, и оставив аэродром километрах в тридцати по левому борту, направился на советскую сторону. После чего снова поставив автопилот, оба лётчика были мрачными, видели куда мы летим, встал у кабины, рассматривая пленников. Первым делом я спросил у командира борта:

— Сколько у вас парашютов?

— Два у нас со штурманом, и один запасной в ящике в хвосте.

— Достаньте его, и наденьте на генерала. Сами используйте эти мои верёвки, но привяжите к себе двух других офицеров. Я говорил вам, что ваши жизни мне не нужны. Опыт выброса с парашютом и с дополнительным грузом у меня есть. Я выжил, и вы выживите.

— Но это советские территории?! — возмутился командир борта.

— Кому как повезёт. Сможете сбежать и перебраться к своим, честь вам и хвала, нет, это уже сами виноваты. Нужно бегать уметь. Я же говорил, ваши жизни мне не нужны. Так что, будем сидеть?

Поглядывая на курс, а мы удалились километров на сто вглубь наших территорий, и законно опасаясь, что могут поднять истребители и сбить, кресты на самолёте были большие намалёваны, мне кажется тут немцы больше своих опасались, чем наших. Однако все пятеро были готовы. Поэтому я развернулся и полетел обратно к линии фронта, а заметив под собой дорогу и марширующих бойцов с командирами, махнул рукой. По количеству, батальон куда-то топал. В результате командир борта открыл дверцу, и опустив очки на глаза, вместе полковником шагнул за борт. Потом генерал и за ним штурман с адъютантом. Легко убедил их сделать это. Главное лицо по-зверски сделать, и начать мелено поднимать пистолет. Раз, и салон чистый. Только купола трёх парашютов медленную уплывали за хвост. Вот так-то. Закрыв дверцу, я вернулся в кабину и надев наушники, стал вызвать:

— Майор К, вызывает советское командование. Прошу ответить.

Только после третьего вызова, рацию я на нашу волну вывел, где обычно переговоры идут, а они и шли, только при моём вызове резко затихли, но вот ответили не сразу, а с заминкой.

— Дежурный по штабу полковник Е. Уйдите с этой частоты, это открытая волна, немцы могут нас слушать. Если вы тот кто говорите, то должны это понять.

— Да не хай слушают. Слушай, полковник, я тут у немцев самолёт угнал, «Дуглас» новенький, а в нём два лётчика, генерал с полковником и лейтенант-адъютант были. Мне они без надобности, и я их с парашютами выбросил в тридцати километрах за линией фронта, у нас в тылу. Записывай координаты… Там по дороге стрелковый батальон шёл, почти на головы им сбросил, если они всех не отловят, посылайте помощь для прочёсывания. Это всё, это было последнее сообщение майора К. Больше меня не услышите.

Тут в эфире зазвучал один смутно знакомый голос, напористый, с командными интонациями. Я не сразу, но вспомнил кто это:

— Товарищ К? Заглянуть ко мне не желаете? Узнали меня?

— Товарищ маршал, конечно узнал, мы немало с вами пообщались в Кремле где мне Золотую Звезду Героя вручали. Сейчас извините, больше увидится не сможем, — я слегка привстал, и посмотрел на земли внизу. Как раз в стороне проплывал тот железнодорожный мост, где наша самоходка поработала, но я смотрел как там сама машина. Наши пока её не тронули, если знать где стоит, определить маскировку с километровой высоты можно, да и немцы её пока не нашли, и это хорошо.

— Я слышал про ту историю что в Москве произошла. Думаю, можно всё исправить, — похоже Будённому было по фигу что мы общались в открытом эфире, как в принципе и мне.

— А что там в Москве произошло? Мне и самому интересно, а то я не в курсе. Просто сбежал от охраны, прихватив харчей, а потом на велосипед по дорогам к фронту поехал.

— Поговаривают, убил ты там командира, ссора была по пьяно лавочке. Потом опомнился, сбежал, и вот в розыске.

— Это спецслужб работа, топорная только. Я не пью, вообще не напиваюсь, да и какая там драка? Им просто нужна веская причина чтобы начать мои поиски, вот и придумали такую. Явно наспех. А она другая. «СГВ» тут действует, однако я теперь считаю, что подписки уже не действительны.