Михаил Дребезгов - Пепел умерших звёзд

– Договорились.

– Вот и славненько. Ну а ты сперва ответь мне на вопрос: почему ты вдруг полез за меня заступаться? Навидался я, знаешь ли, вашего брата. Местным колдунам обычно наплевать, что там творится под их носом, пока это не затрагивает их лично.

– Это показалось мне… правильным.

– Вот как? Отчего же?

– А отчего бы оно должно казаться неправильным? Или ты способен назвать мне полностью вменяемое разумное существо, которое заявит, что мутузить всей толпой одного – безусловное добро, а я только что совершил несмываемый смертный грех?

– Твоя правда. И тем не менее большинство прошло бы мимо, отговариваясь тем, что это не их забота или что, раз бьют – то за дело, или еще чем-нибудь в таком духе. Так почему же ты не поступил так же?

– Никак сократический метод? Почему нет – сыграем им в обе стороны. Ты говоришь, что чародеям обычно нет дела до того, что не затрагивает их лично? Ну что ж, могу сказать: это затрагивало меня лично. Я сам пережил нечто подобное. В конце концов, как ты думаешь: что мастер магии мог забыть в этом задрипанном, с позволения сказать, кабаке?

– Вот. О том я и говорю. Тяжелые времена, а?

– Они самые.

– И это видно. Когда мы довольны жизнью, мы как черепаха в панцире: голову спрятали – и нам хорошо да спокойно. Такой вот кокон мелких радостей, защищающий от страшной правды. Но вот если эту коросту сорвать, человек станет как открытая рана – и в таком состоянии он не сможет отвернуться от мира. Потому что этот паскудный мир будет рвать его в клочья!

– Да ты философ, Каспар.

– Язви-язви. А сам подумай: сможет ли простой головорез поднять столько народу на борьбу с убожеством мира? И заодно подумай: так ли я не прав?

– Быть может, что и прав. Я этого, заметь, не отрицаю. Но… как ты сказал – борьба с убожеством мира? Путем взрывов и убийств и как вы там еще в «Синей Смерти» развлекались? Уж прости, но мне кажется, что это не менее убого. А то и хуже.

– И опять твоя правда. Однако когда я был молодой и глупый, мне казалось, что это единственный выход. Если уж власти сопутствует порядок, думал я, то единственным ответом может стать только хаос.

– Власти? Ну да, ты же, как я слышал, анархист… Значит, власть в твоих глазах и воплощает пресловутое убожество мира?

– Отчего же только в моих? Так оно и есть. Суди сам: власть – это принуждение. Насилие. Лишение свободы выбора. Начальство гнобит подчиненных, колдуны и богатеи – простых людей, правительство – всех подряд, толпа – одиночку, клика власть имущих – изгоя в среде своей. Неужто с тобой было не так? Ага, как глазки-то сверкнули! Именно так. Этот мир прогнил, парень. Уже давно. Каждый стремится подсидеть другого, подставить его, прогнуть под себя да взобраться по согнутым спинам себе подобных повыше: туда, где можно глотнуть свежего воздуха. А только воздух и там, наверху, давно провонял этими отбросами, гниющими заживо. Чтобы и впрямь подышать чем посвежее, нужно отращивать крылья – но кто ж из них на такое способен?

– Почему «из них»? Из нас. У тебя-то, гляжу, тоже не получилось.

– Да, тут ты меня поймал… Я долго играл в эту игру, пока не понял фундаментальную ошибку. Ну что, парень, раз ты такой догадливый – рискнешь предположить какую?

– Хм…. встав во главе «Синей Смерти», ты сам стал властью?

– В точку! Это порочный круг. Только обретя власть, можно изменить мир, но власть, эта безжалостная сука, развращает. Нельзя отрицать, она – совершенный инструмент для достижения цели. Нет, не так – Цели, с большой буквы! Цели всей жизни! Даже писатель, даже пророк – всем им, чтобы нести свет идеи, нужно обрести власть над умами и душами людей. Что же говорить о таких, как я? Я быстро попался в эту ловушку, сам того не заметив, и быстро взял на вооружение старинный девиз: цель оправдывает средства.

– И начались теракты…

– И начались теракты.

– И почти десяток лет вы держали пол-Галактики в страхе. Земля, Один, Грукхарц, захваты кораблей… А потом все прекратилось. Перегорел?

– Перегорел, да. И не я один. В «Синей Смерти» нет смысла. Не построишь рай на трупах – но и сидя на ровном месте, ни хрена не сделаешь. Так что мы тихо-мирно свернули лавочку и теперь доживаем свой век. Без цели и смысла. Ты спрашивал, не боюсь ли я, что ты меня сдашь? Так вот: не боюсь. Мне уже плевать. Какая разница, воля вокруг меня или тюряга, если внутри пусто? Запомни, парень, власть – страшная игра и никого не отпускает. Даже если вырвешься назад – так перемелет тебя зубищами, что уже не будешь прежним.

– Человек никогда не остается прежним, Каспар. Нас меняет каждое путешествие, каждое свершение, каждый увиденный сон и каждый разговор. Ночью ты закроешь глаза – а утром откроет их кто-то иной. Остаться прежним – иллюзия. Не обольщайся. Уж поверь мне как чародею, кому с малолетства приходится изменять сам способ мышления: метаморфозы происходят незаметно, но постоянно. Помнишь тех двоих, что начали этот разговор? Знай – их больше нет.

– Да, парень, это ты хорошо сказал… И того молодого Каспара, что создавал «Синюю Смерть», больше нет, и того, кто разочаровался в ней, тоже давно уже нет… Кстати, а скажи-ка, парень, как тебя зовут?

– Нифонт. Нифонт Шривастава.

– Интересно было побеседовать, Нифонт. Знаешь что, держи код обруча. Может, еще свяжемся как-нибудь.

С того памятного знакомства в кабаке прошло много времени.

Шривастава вполне мог бы переменить место жительства, восстановить утраченные наработки и защитить свою диссертацию там, где трения со старой сволочью Шагалом не имеют ни малейшего значения. Но он не стал этого делать. Прикинулся сломленным и униженным, набросал другую работу, куда менее амбициозную, получил-таки звание магистра магии – или, если угодно, кандидата магических наук… Горделивые профессора и академики явно сочли себя отмщенными, созерцая поверженного и растоптанного выскочку.

Некоторые, действительно осторожные, следили за спектаклем с подозрением, памятуя, сколько масок в запасе у по-настоящему хорошего чародея. Спектакль, однако, не спешил прекращаться, и настороженность со временем утихла.

Нифонт меж тем работал. Он продолжал развивать и углублять темы первой, оплеванной диссертации, но появились у него и другие интересы. Те немногие, кто поддерживал с ним связь, нередко замечали его читающим труды по истории и психологии. Чародей копил информацию, систематизировал, анализировал… И делал выводы.

Однажды, когда он просматривал новости, его внимание привлекла заметка о молодом чародее из Минтдарградского университета, который попытался покончить с собой, – спасли его буквально чудом. Заинтересовавшись, Нифонт запросил подробности и выяснил, что причиной был нервный срыв – а нервы у несчастного сдали после беспощадной критики научных изысканий. Заключительный штрих: одним из главных участников травли был Шагал.