Олег Дивов - Русский фронтир [антология]

Воздух оказался холодным и сухим, наполненным запахом болота и влажного леса. Еще к нему примешивался дымок, исходящий из пасти вулкана. Я сделал глубокий вдох, затем выдохнул и все так же улыбаясь, обернулся к напарникам.

– Надень шлем, придурок! – заорал на меня Иван, схватив за плечи. – Если сдохнешь здесь, я тебя обратно на своем горбу не попру!

– Профессор сказал, что воздух не опасен для дыхания, – все так же по-идиотски улыбаясь, ответил я.

Солнечные лучи ласкали мою уставшую от света ультрафиолетовых ламп кожу. Прохладный ветерок трепал волосы – то, чего никогда не почувствуешь в вакууме. Настоящий воздух наполнял легкие. Я чувствовал себя живым как никогда за эти полгода.

– Ну вообще-то он сказал, что не обнаружил в нем известных земной науке вирусов и патогенов, – насупившись, проворчал Олег. – А это не одно и то же.

Я отмахнулся, глядя на окружающий пейзаж.

– «У капитана солнечный удар», – пробормотал Иван.

– Ага, «Куда бы его макнуть», – поддержал друга пилот.

– «Отставить макать капитана!» – закончил я старую цитату и, подмигнув, первым пошел вверх по каменистому склону.

Мои напарники переглянулись.

– Идиот, – беззлобно сообщил Иван, голосом врача констатирующего факт.

– Вы двое меня когда-нибудь в гроб загоните, – покачал головой Олег, но затем тоже улыбнулся.

Рассмеявшись, мои друзья двинулись следом.

– Открываю шлюз! Вакуум через три… Две… Одну…

Бунвел прищурился и наклонился вперед. Магнитные замки на подошвах ботинок щелкнули, надежно прикрепляя его к полу. На капитане был поношенный абордажный скафандр, весь в заплатках и желтых подтеках герметической пены. Его форма наводила на мысли о боевой броне Европейской Агломерации, но все старые знаки различия были уничтожены подчистую. Дополнительный обвес из установленных на плечах импульсных карабинов и широких острых когтей, закрепленных на запястьях, придавал доспеху громоздкий вид. Впрочем, внешность была обманчива: если на свете и были вещи, которые Бунвел делал хорошо, то ими были питье пива и управление прыжковым ранцем.

Двери ангара начали медленно расходиться, и между ними хлынул поток уходящего в бездну воздуха. Бунвел напрягся, чувствуя, как могучая сила пытается оторвать его от пола и вышвырнуть в темноту. К счастью, магниты в ботинках выдержали, и через несколько секунд разгерметизация отсека завершилась. Капитан открыл глаза.

Звуки исчезли. Лязг металлических конструкций, писк приборов, похабные шуточки подельников в рации. Теперь вместе с ним было лишь его собственное дыхание, гулко отдающееся под сводами шлема. Бунвел вгляделся в мириады звезд, сияющих в черноте. Уже мертвые солнца, чей свет только сейчас добрался до нас. Это был момент абсолютного спокойствия, который Бунвел всегда испытывал перед стартом. Холодная вечность безразличного космоса обычно примеряла капитана с его собственной судьбой.

Но секунда прошла, и все вернулось на круги своя: затикал таймер, отмеряющий количество оставшегося в баллонах кислорода, заскользили, ища цель, сетки наведения, а в рации затрещали гогот и хамоватые перепалки подчиненных. Пиратский корабль медленно полз в сторону зависшего на орбите планеты русского разведчика. Бунвел вскинул кулак.

– Флибустьеры! За мной! Добыча ждет! – крикнул он, но без какого-то особого энтузиазма.

Его бойцы ответили дружным ревом, и капитан Бунвел, включив прыжковый ранец, с разбега первым сиганул в темноту.

Звездолет русских приближался. С каждой секундой его серый фюзеляж с двуглавыми орлами на бортах становился все больше. Это продолжалось до тех пор, пока он не понесся под Бунвелом, словно стальное поле. Вытянувшись, капитан нырнул вниз, к невысоким башенкам радиолокационных систем и антеннам дальней космической связи. Когда до поверхности судна оставалось метров двадцать, пират развернулся и врубил двигатель прыжкового ранца. Мужчину резко подбросило вверх, раскаленный поток сжатого воздуха лизнул спину, но броня старого скафандра выдержала. Балансируя на огненной струе, Бунвел осторожно приземлился и сразу же, как только подошвы ботинок ударились о металл, сорвался с места. Оказалось не зря. Старые рефлексы не подвели, поскольку мгновением позже из металлического тела корабля поднялись сдвоенные турели, злобно сверкающие алыми визорами. Ближайшая к Бунвелу беззвучно подняла стволы вверх и выплюнула два потока плазмы. Выругавшись, капитан пригнулся, сияющие сгустки промчались мимо. Бросив быстрый взгляд назад, Бунвел успел заметить, как один из них врезался в грудь пирату, пытавшемуся спланировать на своем ранце. В наушнике раздался вопль, а охваченный огнем человек камнем рухнул вниз и покатился по корпусу судна. Крик резко оборвался, а одно из зеленых имен, парящих на голографическом дисплее перед глазами Бунвела, окрасилось красным.

– Ах ты ж черт! – выдохнул капитан. – Всем найти укрытие! Не стойте на открытом месте, болваны!

Плазменные шары продолжали носиться в воздухе, опаляя полусферы защитных кожухов блоков РЛС, за которыми укрылись пираты. Один из них неосторожно высунулся наружу и тут же получил раскаленным зарядом в лицо. Обезглавленное тело, кувыркаясь, улетело прочь.

– Кэп! Сколько файвоклокер заплатил за эту работенку? – крикнул в рации Элиас.

Здоровяк с тяжелым лучеметом, воспользовавшись моментом, мстительно расстрелял ближайшую турель, превратив ее в искореженный оплавленный скелет.

– Чертовски мало! – откликнулся Бунвел, отстегивая от пояса подрывной заряд. – Нужно уходить с «крыши», иначе нас тут перебьют. Мэйхен, люк рядом с тобой!

Пират, сидевший за погнутой антенной, кивнул, и Бунвел кинул ему бомбу. Блок взрывчатки с мигающим лампочками детонатором, вращаясь вокруг своей оси, промчался в воздухе, но Мэйхен успел схватить его. Перевернув бомбу, пират прижал ее к люку и, включив таймер, отскочил в сторону. Пять бесконечно долгих секунд спустя над люком взбух огненный шар, быстро схлынувший внутрь пробоины, как только в отсеке выгорел весь кислород. На его месте осталась неровная дыра с оплавленными краями.

– Пошли, черт бы вас побрал! – заревел Бунвел, отталкиваясь ногами от пола и прыгая вперед.

За его спиной сгусток плазмы пробил насквозь грудь Мэйхена, отправив раскинувшее руки тело в бесконечную черноту космоса. Бунвел этого уже не увидел. Он рухнул в темноту обгоревшего коридора верхней палубы, обещая себе поймать Честертона и выдавить чертовому британцу глаза.

Сирены продолжали реветь по всему кораблю, мостик заливало кроваво-красное сияние аварийных ламп. Капитан Милорадович поморщился и потер переносицу.