Олег Дивов - Русский фронтир [антология]

Это и был второй этап условного соревнования за право обладания миром. На него отводилось всего шесть часов, и сводился он к следующему: «забронировавший» планету корабль должен высадить команду на поверхность и установить маяк на самой высокой точке планеты. Если это условие успешно выполнено, то мир ваш. При этом на покорение вершины всегда давалось только шесть часов. И не важно, какой высоты гора. Считалось, что если ваши технологии недостаточно развиты, чтобы вы могли уложиться в срок, поднимаясь на гору размером с три Эвереста, то и не надо мельтешить под ногами у более серьезных игроков. Сжульничать тоже не получалось: просто сбросивших капсулу с маячком на вершину быстро выводили на чистую воду соперники, пристально наблюдающие через спутники и дроны за тем, как ваша команда карабкается наверх, и искренне желающие вам переломать себе руки-ноги. Ну а если ваши разведчики не укладывались в срок, то вы теряли право пытаться «застолбить» мир и должны были отступить. Теперь попытка переходила к вашим конкурентам, стоящим в очередности по времени окончания их сканирований планеты.

Лифт вздрогнул, остановившись, и его двери с шипением разъехались в стороны. Мы вышли наружу, оказавшись под гулкими сводами ангарной палубы. Дрон уже убрали, откатив его в стационарный бокс в дальнем углу. Вместо него на стартовой позиции стояла «Антигона». Стандартный транспортный челнок типа «космос-поверхность», переоборудованный под научные нужды. Внутри он был напичкан оборудованием, но снаружи так и оставался громоздкой коробкой со скошенным носом и четырьмя двигателями по бортам. Отдаленно «Антигона» чем-то напоминала древний VTOL V-22 начала XXI века.

Люк был распахнут настежь, рядом стоял ящик с инструментами. Когда наши шаги застучали по металлическому полу, из-под днища челнока на поддоне с колесиками выкатился человек в промасленном комбинезоне.

– Что вы топаете, как стадо слонов? – осведомился Олег, вставая и обтирая руки ветошью. – А если бы я спал?

Ванька улыбнулся, а я обменялся с пилотом рукопожатием.

– Старик приказал стартовать сейчас, – вместо приветствия объявил я. – У нас на хвосте висит один очень надоедливый британский сэр, которому не терпится прибрать эту планету к его аугментированным клешням.

Олег хмыкнул, покачав головой.

– Значит хорошо, что я закончил диагностику пять минут назад, – сообщил он, бросая тряпку к инструментам. – Заходите, рассаживайтесь. Я сейчас переоденусь и приду.

Он указал большим пальцем себе за спину на зев открытого бортового люка. Кивнув, мы с Иваном поднялись по трапу и, пройдя в кабину, опустились в широкие противоперегрузочные кресла.

– Как наша ласточка? – крикнул я, застегивая ремень безопасности и чувствуя, что сиденье твердо облегает мое тело, подстраиваясь под его форму.

– Нормально! – откликнулся Олег из дальнего конца десантного отсека.

Пилот достал из шкафчика скафандр.

– Движок наглотался пепла на Полисаре, так что пришлось полностью менять фильтры, – продолжил он, застегивая молнию и несколько раз взмахивая руками, проверяя, чтобы ткань подкладки не сковывала движений. – Задний маневровый все еще кашляет и барахлит, поэтому никакого парения и зависания в этот раз. Иначе грохнемся как пить дать.

Олег прошел мимо нас с Иваном и сел в кресло пилота. Щелкнул какими-то переключателями, запуская двигатели. Мелкая дрожь пробежала по челноку, когда реактор ожил. Взмахом руки я открыл трехмерную проекцию карты планеты. Зеленый шар закружился между нами, отбрасывая на лица моих друзей мертвенный свет.

– Значит, так. В этот раз нам повезло, гор на планете немного и все они мелкие. Самая высокая точка – вот этот вулкан, – я подсветил коническое возвышение на северном континенте красным. – У него пологие склоны, так что подъем займет не больше часа прогулочным шагом…

– Вулкан спящий? – перебил меня Ванька с тревогой в голосе. – Не хотелось бы вляпаться, как тогда на Умбре.

– Действующий, – вздохнув, ответил я, но, поймав взгляд друга, быстро добавил: – Планета сейсмически спокойна, таких сюрпризов, как на Умбре, у нас не будет!

– Очень на это надеюсь, шеф, – покачал головой Иван, откидываясь назад в кресле. – Очень надеюсь.

– Я тоже, – пробормотал я, глядя на голограмму перед собой.

Чертова Умбра. Именно так, наверное, и выглядит Ад. Черные скалы, вздымающиеся на десятки километров ввысь, реки лавы и огненные штормы. Когда началось извержение, мы были в нескольких метрах от челнока, но Ванька упал в разверзшуюся трещину с магмой. Буквально на две секунды: страховочный трос выдержал, и мы с Олегом моментально вытащили его. И все равно по возвращении нам пришлось клонировать в медотсеке новую кожу Ивану на руку – нестерпимый жар от поднимавшегося пара прожег скафандр насквозь.

Голос Олега вырвал меня из неприятных воспоминаний:

– То есть все как обычно? Прилетим, влезем на гору, пошлем сигнал морозильникам и обратно домой к ужину, да?

Пилот потянул штурвал, и челнок оторвался от пола на пламенных струях, вырвавшихся из сопел. Я кивнул, противоперегрузочные ремни впились в грудь.

Да, действительно все как обычно. Космопроходчество в итоге тоже стало работой . Сложной, ответственной, но все же именно отлаженной работой. Из него исчез тот отчаянный, иногда безумный романтизм первых лет, когда мечтавшие о славе вчерашние кадеты, взяв с собой только сигнальный маяк, отправлялись к звездам у края галактики в поисках лучшего дома для человечества. Никто из них так и не вернулся, но это лишь подливало масла в огонь легенд о прекрасных неразведанных мирах, столь чудесных, что искатели предпочли остаться там навсегда. Мои менее оптимистичные коллеги называли в качестве причин невозвращения различные страшные способы умереть в открытом космосе. От таких тривиальных, как механические поломки кораблей, падения в гравитационные колодцы или солнечная радиация, до фантастических вроде перемещения во времени, контакта с инопланетными патогенами или же вовсе захвата и порабощения жестокими пришельцами. Обычно в кают-компании такие саги подвергались смеху, за которым каждый скрывал собственные истории о загадочных огнях, мерцающих у границ систем, или странных сигналах, наполняющих эфир, когда ты один дежуришь на мостике. Были они и у меня.

Я закрыл глаза, стараясь не думать о плохом перед предстоящей высадкой, чтобы не накаркать. Боковые двигатели «Антигоны» сменили положение, и челнок выскользнул из ангара в открытый космос.

– Входим в плотные слои атмосферы! Сейчас немного потрясет! – крикнул Олег и, потянув штурвал на себя, задрал нос корабля.

Я кивнул и откинулся на спинку кресла, сжав подлокотники.