Александр Золотько - Орден Хранителей. Инквизитор

Тепа, солдат и Всеслав молча смотрели на него.

Когда Иван задернул молнию куртки, Тепа поднял руку, как в классе.

— А можно я задам вопрос? — самым невинным тоном спросил он, продемонстрировав в улыбке щербину между зубами. — Один вопрос. Можно?

— Ну?

— Я правильно понял, господин Старший Исследователь собрался идти заниматься ерундой?

— Господин Старший Исследователь собрался выполнять свои обязанности, — отрезал Иван. — Еще вопросы есть?

— А можно, если что, — спросил Всеслав, — я ваш спортивный костюм заберу? На память?

— Пошел ты…

— Я серьезно. Вы при двух свидетелях скажите, что можно. Чтобы потом вопросов не было.

— Можно, — сказал Иван. — Пусть забирает все, что захочет.

— Класс! — радостно выкрикнул Всеслав и добавил совершенно серьезно: — Вы тогда не пригибайтесь. Ровно идите. Еще можно издалека руками махать и кричать, чтобы они не проспали…

— Вернусь, ухи оборву, — пообещал Иван. — И сожрать заставлю.

— Значит, не пригибаться, — повторил Всеслав.

Иван двинулся к выходу, но Тепа оказался у него на пути и в сторону отходить не собирался.

— Сам отойдешь? — спросил Иван.

— Ты, может, не понял, — серьезно сказал водитель. — Они сержанта убили.

— И что?

— Правила тут такие, Ваня… Пока кровь не пролилась — все можно решить полюбовно. Но, после того как… В общем, парней никто живыми брать не будет. Приволокут пару крупнокалиберных пулеметов…

— Три, — вставил солдат.

— Вот, даже три. Приволокут, поставят метрах в ста, чтобы, значит, дезертиры даже шанса не имели, и все. У нас тут вторую щеку не подставляют. Новый Завет, оно, конечно, книга занимательная, но у нас как-то больше Ветхий уважают. И если майор попытается убийц живыми брать, то…

— Не попытается, — сказал солдат. — Все об этом знают…

— Когда, говоришь, часовые рванули с постов? — спросил Иван.

— Вчера, в двенадцать ночи. Наверное. Они на первой смене были, один раз отстояли нормально, вернулись, а когда по второму разу пошли, то начкар хватился где-то около часа, что с постов не докладывают. Позвонил, но они не ответили. Тут и завертелось…

— Не нужно тебе туда. — Тепа попытался заглянуть в глаза Инквизитору.

— Угу, конечно, обязательно и всенепременно. — Иван поцыкал зубом. — Последний вопрос. Парни в какую сторону двигались? Я тутошнюю географию не понимаю, так вы мне поясните — как оно получается, они от постов к чему двигались?

Тепа снова почесал в затылке.

— Получается, что они к Новому Иерусалиму шли, — подумав, ответил водитель. — Заплутали, наверное, в темноте…

— Наверное, — согласился Иван. — Заплутали. И совершенно случайно вышли в темноте к единственному в округе укрытию от дождя. Бывает.

Иван легонько толкнул Тепу в грудь. Тот остался стоять между Инквизитором и дверью.

— Дождь почти совсем прекратился, — улыбнулся Иван. — Еще немного, и может начаться пальба. Это во-первых. А во-вторых, попытка мешать Инквизитору приравнивается к прямому нападению. Я могу применить силу, оружие или просто передать недоумка в добрые руки Инквизиции. А могу просто сломать тебе, Тепа, челюсть. Или, например, руку, на выбор, правую или левую. А если ты попытаешься защищаться или, упаси Бог, ударить в ответ, то гореть тебе в геенне огненной. Я доступно излагаю?

Тепа кивнул и отступил в сторону.

— Вот и ладненько. Ты за мальчишкой проследи, если что… — Иван бросил эту фразу на ходу, не оглядываясь.

— Ну и пошел, — сказал ему вдогонку Тепа. — Я ведь предупредил.

Дороги, собственно, не было. Были грязь и лужи, рябые от дождевых капель. И холодный ветер, который ужасно обрадовался, увидев свежего человека, и азартно набросился на него.

По лицу, в спину, по лицу, в спину…

Ноги вязли по щиколотку, каждый раз, вытаскивая их из грязи, Иван думал, что кроссовки остались там, в глубине, но кроссовки держались. Вот и хорошо, сказал Иван. Это прекрасно, сказал Иван. Как бы я без кроссовок, сказал Иван. Сейчас главное, чтобы кроссовки остались на ногах, сказал Иван. Потому что кроссовки, сказал Иван и сплюнул.

Кому он врет? Себе и врет, между прочим. А это самая страшная и опасная форма лжи — себе. Господин Старший Исследователь просто забивает себе мозги, не дает себе самому подумать о том, что с каждым шагом приближается к тому сараю. Во-он к тому!

И пришла же кому-то в голову идея собрать из бетонных плит это сооружение над дорогой. Дверь с другой стороны, с этой — только два небольших окна, очень удобно расположенных почти над самой землей. Сарайчик скорее напоминает долговременную огневую точку, чем хозяйственную постройку.

Хотя для крупнокалиберного пулемета эти бетонные стены не помеха. Так, фигня. Как куртка, что надета на Иване Александрове, для автоматной пули. Пройдет и не заметит.

И с такой дистанции… Иван подавил в себе желание пригнуться. Идем ровно, расправив плечи, выкатив грудь, — героически идет господин Старший Исследователь. Парни в оцеплении уже, наверное, засекли постороннего, доложили товарищу майору, и тот по старинной комбатовской привычке кроет всех подряд, вопрошает, кто позволил и какая сволочь стояла в оцеплении с той стороны…

А вот заметили ли героического идиота парни в сарае? Вопрос на пятьсот миллионов. На миллиард.

Когда до сарая осталось метров пятьдесят, Иван изменил направление и стал обходить вершину бугра по кругу, стараясь не делать резких движений. Раз или два он, все-таки поскользнувшись, взмахнул руками, но не упал, а из сарая не выстрелили.

Тело сержанта лежало напротив входа в сарай. Проходя мимо него, Иван глянул и отвернулся. На случайный выстрел это уж никак не похоже. В сержанта попало не менее полусотни пуль, и это значило, что у часовых осталось на двоих всего штук шестьдесят патронов…

Стоп, фигушки.

Иван чуть не оглянулся назад, на тело. Подсумок у сержанта пустой. И автомата рядом с ним нет. Выходит, что солдатики под дождем вылезали и пополнили свой боезапас за счет убитого. Что бы там солдат ни толкнуло на побег, но воевать они собрались серьезно. Мать их так.

— Стоять!

— Стою, — сказал Иван и остановился метрах в пяти перед дверным проемом.

— Ты кто? — спросили из глубины строения.

— А здрасте твое где? — Иван подбоченился и сплюнул пересохшими губами. — То есть мама и папа тебя не учили, что со старшими нужно здороваться. А в армии тебе не вбили в башку, что старших по званию нужно приветствовать согласно уставу…

Иван осекся. О старших по званию, пожалуй, не стоило. Один такой старший по званию уже лежит в грязи.

— Вы офицер? — спросил другой голос, чуть более напуганный, чем первый.

— Я — Инквизитор, — сказал Иван и затаил дыхание.

Смешная могла получиться пьеса.