Александр Золотько - Орден Хранителей. Инквизитор

— Ты забыл одну важную штуку… Нет, я понимаю, что тебе было некогда, но все-таки… Напрягись, вспомни.

— Пабло Астуриас, — медленно, через силу, проговорил Иван.

— Поначалу хотели, чтобы ты встретился с ним лично. Вначале — со мной. Потом — с ним. И заодно прочитал Откровение. После того как меня убили…

— Не тебя, — оборвал демона Иван. — Марка.

— Да, не меня, — согласился Марк. — Ты уж извини…

— Сними личину, — посоветовал Иван.

— Извини, не могу. — Марк развел руками. — Условия игры не позволяют.

Сон на этот раз получился простой. Иван никуда не перенесся из автобуса, все так и сидел на своем месте. Марк сидел через проход от него. Только водительское место было пустым.

— Ладно, — сказал Иван. — Теперь я знаю, что Откровение вырезано из Библии. Я знаю, что последняя битва сорвалась. Что мне с этим делать?

— Это хороший вопрос, — одобрил Марк. — Всему свое время, Иван Александров. Ты смог узнать гораздо больше, чем те, кто был до тебя. Гораздо больше. Хотя и подходил для этого гораздо меньше других. Но они погибли, а ты — жив. Давай сделаем это хорошей традицией?

— Я устал.

— И это понятно. Нужно немного потерпеть. Совсем чуть-чуть.

— Как их звали? — спросил Иван.

— Кого? Тех, кто был до тебя? Петр, Павел, Яков, Иуда, Лука, Марк, Фома…

— Замолчи!

— Ты сам попросил.

— Можешь объяснить, что же произошло там, в интернате?

— Тебе официальную версию?

— Мне правду!

— Можно и так. — Марк почесал переносицу. — Был человек, который всем мешал. Нет, не аду, хотя… и аду тоже. Этот человек умудрился восстановить уничтоженную часть Библии. Нет, никто бы не поверил в то, что Откровение было в Библии всегда. Ты бы тоже не поверил, если бы не видел книгу Марка… А еще этот несносный человек настолько преисполнился гордыней, что решил сделать то, чего не смог… или не захотел сделать Господь. А еще он нашел описание обряда, вызывающего дьявола на землю и заставляющего его выполнить любой приказ. Полагаешь, этого недостаточно для того, чтобы человека уничтожить? Последнего свидетеля забытой войны. Не верящего в то, что Армагеддон был, а точно это знающего.

— Так обряд существует?

— А этого никто не знает. Даже Иона этого не знал наверняка. Он все подготовил, верил, что все получится… Только иногда веры недостаточно. От веры не зависит, получил он настоящие рукописи или тщательно сделанные фальшивки, способные только насмешить повелителя ада… — Марк улыбнулся, но как-то печально. — И кто знает, может, все это, все смерти, весь кошмар Нового Иерусалима, были задуманы и созданы только для того, чтобы один бывший оперативник поверил в невероятное и сам — понимаешь? — сам захотел докопаться до истины.

— Я… Я не захочу!

— Это неправда. Знаешь, какой самый страшный вид лжи? Ложь самому себе… — печально сказал Марк.

— Круль написал, что ты уйдешь.

— Это правда. Как только ты проснешься — меня с тобой не будет.

— И будет очень больно?

— Еще как! Но ты вытерпишь. Так что — нам скоро прощаться. Вот ты ответишь на мой вопрос, и мы расстанемся. Хорошо?

— Хорошо.

— Ты был в Тер Мегиддо… Ты видел, как легко дьявол может наводнить землю демонами. Видел?

— Видел.

— И что это значит, по-твоему?

Иван задумался.

— Живее, у нас мало времени…

— Если дьявол это может, но не делает, это значит, что он не хочет?

— Молодец! — воскликнул Марк.

Или демон.

Или кто он был на самом деле.

— Ты очень странный демон, — сказал Иван.

— А если я скажу, что я не демон? — спросил Марк.

— И я должен буду тебе поверить?

— Да.

— Почему?

Марк ответил.

Иван недоверчиво покачал головой. Потом засмеялся.

— Ты хочешь сказать…

— Я не хочу сказать, — возразил Марк. — Я сказал.

— Подожди, — спохватился Иван. — Если для дьявола было важно, чтобы я встретился с Пабло Астуриасом, а эта встреча не произошла, это значит, что дьявол проиграл?

— Это ты сказал, — усмехнулся Марк. — А сейчас — извини. Мне пора уходить.

— А почему я должен тебе верить? — спросил Иван.

Марк ответил.

И Марк исчез.

Иван закричал.

Боль последних дней пришла к нему, властно спеленала и швырнула в огонь.

Ребра трескались и крошились, плоть пузырилась, закипая, и запекалась угольно-черной коркой, пуля дробила кость, сердце задыхалось, а легкие заполнялись болью…

Иван упал с сиденья на пол, его тело билось, как бьется рыба, вытащенная из воды. Сквозь зарево боли Иван увидел, как Тепа склонился над ним, потом исчез.

Потом — через тысячу лет — появился снова. Потом пришла Катерина и оставалась возле Ивана тысячу лет, вытирала ему лоб, давала пить.

Вода, попав на горящие губы Ивана, испарялась, но Катерина приносила снова.

Иван что-то говорил. Что-то кричал. Обвинял, требовал, каялся…

Боль не уходила. Боль оставалась с ним бесконечно долго. Так долго, что Иван стал забывать, как это — быть без боли.

А потом, когда Иван понял, что так будет вечно, что это и есть ад и его муки, боль исчезла. Превратилась в испарину на лице.

И оказалось, что Иван лежит на деревянной кровати и смотрит в дощатый потолок.

Иван решил, что можно попробовать встать.

У него получилось.

Пол был застелен медвежьей шкурой, Иван встал и удивился, что мир — незыблем, что бревенчатые стены — не качаются, что небо за окном не идет складками и морщинами. Озеро в нескольких шагах от дома было покрыто рябью, но это не от боли, а от ветра.

Иван оделся, вслушиваясь в пустоту внутри себя.

Все. Ему больше нечего делать. Не к чему стремиться. Все уже произошло. Теперь осталось только…

Что, собственно, ему осталось?

Ждать, когда придут отнимать у него жизнь? Решить, стоит ли посвящать ее остаток тому, чтобы продлить на день-другой свое существование?

В углу комнаты стояла сумка Ивана. На столе лежали «умиротворитель» и патроны. В углу стоял «призрак».

На стенах висели фотографии.

Тепа с громадной рыбой в руке. Тепа, попирающий ногой поверженного кабана. Тепа, сидящий на корточках возле убитого лося. Тепа один. Тепа с мужиками. Тепа…

Иван присмотрелся, не поверив сразу своим глазам.

Рядом с Тепой, положив ему руку на плечо, стоял Марк. Только прическа у него была другая, не та, что в Тер Мегиддо. И на шее висел крестик. Его было хорошо видно в расстегнутом вороте рубашки.

Марк?

Иван снял со стены рамку, вынул фотографию, заглянул на оборот.

«Я и Пашка Астуриас», — было написано на обратной стороне фотографии.

Я и Пашка Астуриас.

То есть Пабло Астуриас и мусульманин Марк были близнецами? Или тут было что-то другое?

Иван повесил снимок обратно на стену.

Ты забыл одну важную штуку, говорил Ивану демон во сне. Ты должен был встретиться с ним. Вначале с Марком, потом с Павлом.