Юрий Табашников - В паутине чужих миров. Эвакуация

По толпе пронёсся изумлённый вздох.

- Оеха, тебя пометили два мира, - криво ухмыльнулся Каду, - ты больше не принадлежишь к моему народу. Даже родовые знаки покинули твою кожу.

- Может, поэтому он и не смог сопротивляться твоему зову, - заметил другой полинезиец.

- Может, Отои, - легко согласился с ним Каду и направился ко мне. Небольшая свита последовала следом. Акулий демон замыкал шествие, открывая и закрывая пасть с множеством зубов, словно пытался что-то сказать, но не мог. Какое всё-таки жуткое создание.

- Я обнаружил и почувствовал тебя, Оеха, когда ты совершил… не знаю как назвать подобное… Прыжок что ли. И обрадовался. Ух, как я обрадовался. «Наконец-то мои мечты начали сбываться, и я смогу добраться до тебя!» - сказал я себе и произнёс заклинание, которому меня обучил один очень добрый бог. А потом понял, что ты перенёсся в моё убежище. Мы как-то связаны, Оеха и я оборву эту связь. Сегодня.

Он перевёл взгляд на тела, лежавшие в ряд на носилках.

- Что это?

Сибиряк, входивший в число в определённой степени ответственных и доверенных лиц, скорее всего, обязан был держать ответ перед хозяином:

- Одна из них… Трое наших.

- Он… убил их?

- Да, убил всех, Каду. И погибло бы ещё немало народа, если бы мы не подстрелили его.

- Он дал себя ранить? – оскалился Каду, повернулся ко мне и подошёл совсем близко. Теперь я смотрел ему в глаза, нас разделяло всего-то несколько десятков сантиметров. В них я не заметил ничего хорошего ни для себя, ни для своих товарищей.

- Тебе кажется, что кровь продолжает играть в твоих жилах? Ты думаешь, что всё ещё воин? Ошибаешься! Ты стал очень слабым, связанный заклинанием. Поэтому сегодня я убью тебя. Но прежде перебью половину твоих спутников. Оао! А вторая половина пусть поживёт и понаблюдает, как я расправлюсь с тобой, а потом я и их всех отправлю к Миру.

Улыбка зловещей змеёй не покидала лица. Он отошёл от меня, переместившись в начало ряда пленников. Я понимал, что сейчас будет происходить. Слова Каду вовсе не являлись пустой угрозой, как часто случается в наше время, а обычной констатацией факта. В тех многочисленных войнах, что беспрерывно вели между собой разные острова, победители зачастую убивали всех пленных, забивая их как скот. А если и оставляли кого-то в живых и утаскивали с собой на свои утлые калипоуло, то только для того, чтобы продолжить веселье на родном острове.

Осознавая, что должно произойти, попытался сделать шаг вперёд, но меня схватили сзади, потянули обратно и заставили встать на прежнее место. Я подчинился им… Как я стал слаб!.. Как слаб!..

Баба Клава, честнейший и умнейший труженик, которую уважали не только в нашем доме, но и во многих соседних, прожившая жизнь так, что любому могла бы послужить примером, подняла голову при приближении раскрашенного воина. Я не видел на её лице страха, а одно лишь удивление.

Каду встал напротив неё, улыбнулся жертве и медленно, явно играя на публику, начал поднимать дубинку.

Старушка поняла, что должно было произойти. Её лицо исказилось, она невольно подалось назад.

- Оао! – выдохнул свирепый клич Каду и с выдохом опустил палицу вниз. Он убил дорогого мне человека быстро и с нескрываемым удовольствием, как привык делать подобное с десятками пленных ранее. В одно мгновение баба Клава исчезла из поля зрения. Лишь её ноги вдруг остались на прежнем месте, несмотря на рану вытянулись и пару раз содрогнулись.

- Оао! – восторженно заревел второй полинезиец.

По толпе пронёсся стон. Даже Сибиряк, как я заметил, отшатнулся. И не только для того, чтобы кровь не попала на одежду, но и в почтении и страхе перед многократно превосходившей его жестокостью.

«Тангароа!» - мысленно взмолился я. – «Тангароа, бог битв и смертей, услышь своего верного сына и помоги мне! Тангароа!»

Я вздрогнул всем телом, когда вдруг пришёл ответ.

«Оеха?»

Я едва слышал чужой голос в своей голове и попытался, как можно скорее ввести полинезийского бога в суть происходивших вокруг событий. Понимая, что в чужой Линии он мог рассмотреть окружающий мир только при помощи моих глаз, повернул голову в сторону полинезийцев.

«Каду?» - в голосе Тангароа я услышал гнев и ярость.

«Помоги мне, Тангароа», - со всей искренностью обратился я к нему.

«Оеха… Что-то мешает мне… Древняя печать, заклятие Древних, которую я не могу взломать».

Каду тем временем переместился ко мне поближе.

При его приближении Саня Царёв хотел вскочить. Я видел, что желал он только одного – добраться до татуированного человека. Будь он свободен, немедленно бы вцепился в горло убийцы, но его порыв сдержали многочисленные помощники кровожадной троицы.

Полинезиец вновь издал ни на что не похожий грозный рык:

- Оао! – взмахнул дубинкой и обрушил её на голову моего друга.

Рядом при виде и запахе крови восторженно заревел Отои:

- Оао!

К моему удивлению несколько голосов сзади, из толпы поддержали его. Кому-то кровавое представление нравилось, кого-то оно, похоже, заводило. Самые первобытные инстинкты проснулись среди цивилизованных людей, смывая тонкий слой тысячелетиями выработанных правил совместного сожительства и привитого гуманизма.

«Я помогу тебе, Оеха, но помогу по-другому», - снова издалека пришёл ко мне голос Тангароа, который я слышал в окружавшем бедламе совсем один. – «Я дам тебе силы. Такие силы, о которых ты и понятия не имеешь. Переброшу сколько смогу толику своих возможностей тебе»

Обрызганный кровью полуголый дикарь остановился напротив меня:

- Освободите его! – распорядился он на русском с ярко выраженным гортанным акцентом.

Руки, удерживавшие меня в униженном положении, вдруг перестали давить. Я выпрямился, гордо подняв голову.

- Освободите его, - как зверь оскалился Каду.

Чьи-то пальцы торопливо расплели узлы на верёвках, что удерживали вывернутые назад руки. Затем верёвки упали за спиной. Я невольно поднял их к лицу. На кистях остались глубокие следы от пут, которые, принялись быстро исчезать.

- Оеха, Оеха, слабенький человечешко, возомнивший себя равным богам. Неужели ты, смертный, думал, что боги позволят тебе изменить порядок вещей? Вот и настал твой последний час и скоро Миру приготовит из твоего сердца и лёгких мне изысканное угощение.

Надо же, а он ведёт беседу совсем как знакомый мне подземный бог Вхиро. Может, их что-то связывало? Но зачем богу царства мёртвых выпускать на свободу моего злейшего врага и наделять его таким могуществом, когда весь его мир находится под угрозой? Когда на меня сделали ставку боги высшего пантеона – Тангароа и Один?

Неповторимое ощущение Силы начало наполнять меня. Оно приходило извне, заставляя вибрировать кожу и подрагивать пальцы. Я не знал предела своих возможностей, но вдруг мои враги показались на удивление слабыми и беззащитными. А Тангароа всё продолжал накачивать невидимой могущественной энергией тело, которая клокотала и бурлила внутри меня, ища путь наружу.