Юрий Табашников - В паутине чужих миров. Эвакуация

Я по-прежнему делал вид, что рассматриваю свои руки. Какие-то голубоватые искры начали появляться между растопыренными пальцами. Сначала мелькнула одна, потом другая, затем их стало много, и они увеличивались в количестве до тех пор, пока не слились в единое сияние.

Каду почему-то не замечал изменений. Наоборот, дрожь в пальцах он истолковал по своему и его губы растянулись в довольной и торжествующей улыбке.

- Ты боишься меня, Оеха, - засмеялся он. – Не бойся меня! Даже не я убью тебя. Ты примешь смерть от руки обычного человека, моего помощника Отои. А потом он отрежет тебе голову, разрежет плоть на куски и угостит ими меня. Мы съедим тебя целиком, а затем возьмёмся за твоих друзей.

- Спасибо, Каду, - поблагодарил своего хозяина второй полинезиец и направился ко мне, демонстративно помахивая дубинкой. Я повернул голову к нему и в этот момент меня сильно ударили в спину, вытолкнув в центр импровизированной арены.

Пришлось сделать пару шагов и чуть нагнуться, но я выпрямился. Теперь я смог хорошо рассмотреть приближающегося противника. По замысловатым узорам на теле легко прочитал, с какого острова он родом и насколько опасен. Множество черепов и стилизованных фигурок павших врагов позволили прочесть его кровавую историю. Судя по изложению в виду понятных мне иероглифов, Отои победил в нескольких десятках схваток и ни разу не проиграл. Пожалуй, кроме Макоа я ещё не встречал такого опытного и опасного воина. Внешность у него оказалась под стать послужному списку – было в прищуре глаз в суровых складках, в беспощадно сжатом рте что-то напоминавшее, что перед тобой больше свирепый зверь, чем человек. В глазах двуногого хищника я видел только одну жажду – жажду крови.

- Почему ты стоишь на месте, Оеха? – обратился он ко мне на языке людей Акульего бога. – Я думаю, убить тебя будет так же легко, как я убил многих местных хаоле. Будь мужчиной, будь мужчиной, Оеха! Напади на меня! Напади на меня! Покажи, что ты умеешь умирать. А если так напуган, то беги прочь, как женщина! Ох, какая это будет потеха! Какая потеха! Отои убивает женщину!

Я слушал его, не двигаясь с места. Сотни зрителей, завороженных и взволнованных, не спускали с меня глаз. Все они ждали от меня чего-то, чего именно, сами не знали. Возможно, думали они, что я один как-то смогу сопротивляться захватившим власть пришельцам.

- Ну, хорошо! Хочешь, чтобы я легко убил тебя, Оеха? Значит, всё, что я слышал о тебе, что ты – мужчина, неправда. Но не думай, что умрёшь легко. Я съем тебя ЖИВОГО.

С этой угрозой он напал на меня. Я уклонился от выпада дубины. Двигался он очень быстро. Даже я невольно удивился, что простой человек может так легко и стремительно передвигаться, при этом контролируя движения. Недаром он хвастался, что без труда убил многих моих современников. А кто из них смог бы ему противостоять?

Он резко развернулся, пытаясь достать меня. Я услышал возле лица чужое дыхание и тревожный крик Ирины:

- Олег!

Ещё услышал, как выдохнула громкий крик толпа.

Он почти достиг цели. Едва не раздробил ключицу в нужном месте, что обездвижило бы меня и дало возможность и на самом деле пожирать плоть на глазах жертвы.

- Оао! – заревел Отои, но вдруг его дубинка попала во что-то вязкое, невидимое поле, окружившее меня. Он недоумённо посмотрел на меня и попытался освободить оружие, с силой дёрнув рукоять на себя. Я видел боевую полинезийскую палицу совсем близко от себя – и утолщение на конце древка, и тёмно-бурые пятна, подобно лаку неравномерно въевшиеся в дерево. Неизвестный мастер украсил своё детище замысловатыми узорами. Фигурки с маленькими телами и необычно непропорциональными большими головами образовали, тесно встав плечом к плечу защитный магический пояс. Я знал их всех – и гигантскую ящерицу, и обнажённую девушку с удивительными глазами, и персонажа с ожерельем из отрубленных человеческих голов…

Широкой улыбкой встретил изображения старых знакомых и шагнул навстречу им. Вытянул руки и положил ладони на плечи полинезийца. В тот момент, когда мои пальцы коснулись человеческой плоти, мне вдруг стало очень-очень горько и печально на душе. Внезапно вспомнился Василий, Марина, баба Клава, Саня…

Наверное, что-то необычное появилось на моём лице, если оно ещё оставалось таковым, привычным и знакомым. Если это что-то ещё принадлежало человеку.

Я увидел страх. Нет, нет, скорее ужас. Страх и ужас в глазах того, кто ничего не боялся.

Секундой позже его кожа, подкожный жир, потёкла из под ладоней. Она вдруг принялась обвисать вместе с мясом лохмотьями, продолжая сползать вниз в густой кровавой кашице.

Он хрипло и отрывисто жутко закричал, совсем не как человек и во весь голос.

Закричала Ирина.

Надрывно и напугано взвыла толпа.

По крикам и шуму я понял, что многие бросились прочь от импровизированной арены.

Я же посмотрел в глаза убийцы с далёкого острова, и мне стало так его жалко, что я заплакал.

Продолжая плакать, а может и смеяться, я открыл рот и дунул ему в лицо. Моё дыхание сорвало с головы кровавый скальп, он полетел прочь далеко-далеко, а следом заструилась плоть, обнажая кости черепа.

Я видел, как лопнули его глаза, как лишившись в один миг губ, обнажились зубы. Передо мной остался один голый череп и только тогда я отпустил из объятий мёртвое тело. Изуродованный труп, обезображенный в местах касания и с черепом вместо головы тяжело повалился к моим ногам.

Я повернулся к Каду.

Всё произошло настолько быстро, что он остался на месте, ошеломленно взирая на меня. От толпы почти никого не осталось. Напуганное стадо, пришедшее за развлечениями, разбежалось. Лишь небольшая кучка смельчаков сбилась в кучу вокруг Сибиряка, которому, надо сказать, нельзя было отказать в храбрости. Про Ирину, Федю и маленькую Олю все забыли. Три одиноких человека стояли на коленях и с ужасом смотрели на меня, не пытаясь даже освободиться от пут.

Ведь я перестал быть человеком. И выглядеть как человек. Я это понимал и ощущал.

Демон с акульей головой тоже попытался скрыться. Он развернулся, успел сделать пару шагов прежде, чем я достал и его. Достал правой рукой, которая неимоверно вытянулась, превратившись в нечто светящееся, в один миг достигло его и коснулось головы. Антроморфное создание немедленно перестало походить на человека. Он снова стал тем, кем и был до магической операции. Крупная акула, лишившись ног, упала на землю, а из разорвавшегося брюха вывалились кишки. Акула застучала хвостом и принялась извиваться то ли от боли, то ли от гнева хватая мощными челюстями собственные внутренности.

Я всего лишь коснулся его и подумал о наказании.

Коснулся и бросил. Пусть умирает. Акулы умирают долго, даже вне привычной среды.