Мария Стрелова - Нас больше нет

– Я повторяю вопрос: ты обвиняешь Марину Александровну в поджоге? Ты хочешь сказать, что это она вылила бензин в шахту генераторной и подожгла его? – перебил осужденного отец.

– Нет, – выдохнул Женя. Правды он не знал. Ему вдруг стало ясно, насколько глупым и безнадежным было его положение. – Но…

Слова кончились. Никаких резонных аргументов не было, Марина была права. Своей выходкой он сделал только хуже. Опозорился при всех, закопал себя еще глубже.

Егор Михайлович тяжело дышал, справляясь с собственной яростью.

– Тогда закрой свой поганый рот и продолжай мыть пол. Не смей позорить честное имя женщины! Мало того, что ты – преступник-поджигатель, так еще и лжец! Пытаешься оправдаться за чужой счет! Ты должен быть благодарен за то, что тебе сохранили жизнь, но нет! Ты решил нагло врать при всех! – боль начальника бункера, тяжкое напряжение последних месяцев претерпели странные метаморфозы и превратились в ненависть к собственному сыну. Ненависть горячую, злую.

– Отец… – с мольбой прошептал Женя. – Отец, поверь мне.

– Закрой рот! – рявкнул Коровин. – За клевету ты будешь наказан. Марина Александровна, преступник обвинил вас в том, чего вы не делали. Решайте, как поступить с ним.

Алексеева не взглянула на юношу, скрестила руки на груди.

– С моей стороны не будет больше никакой помощи осужденному. Я проявила милосердие, пытаясь облегчить его тяжелую судьбу, но ошиблась. Пусть Евгений продолжает выполнять исправительные работы, к которым его приговорили, – хладнокровно ответила она.

Жене показалось, что на него вылили ведро ледяной воды. Он хотел кричать, оправдываться, но не мог выговорить ни слова. В зале снова стало шумно, послышался смех и обидные выкрики. Юноша, как в тумане, побрел к выходу.

– Тебя не отпускали, – раздался в спину голос Егора Михайловича.

Парень не помнил, что было дальше, перед глазами стояла пелена. Когда он очнулся, в зале почти никого не осталось. Женя бесцельно возил тряпкой по полу, не видя и не слыша ничего вокруг.

– Я тебя предупреждала, – одними губами сказала Алексеева, поравнявшись с ним, и пошла прочь.

День тянулся медленно и тяжело, но наступившая ночь была еще хуже. Сон не шел, в голове крутилась сотня мыслей, горестных и мучительных.

Юноша безуспешно пытался лечь поудобнее. Спина ныла от каждого движения. На ладонях вздулись кровавые мозоли. Женя хотел было подложить руку под голову, но тут же в нос ударил омерзительный запах грязной тряпки, который уже не отмывался едким коричневым мылом. Шел третий день монотонной, однообразной работы и унижений.

Парень сел, глядя на полоску света, пробивавшуюся из-под двери. На мгновение ее закрыла тень, раздались знакомые торопливые шаги. Евгений выждал несколько секунд и выглянул в коридор, стараясь не шуметь.

Марина куда-то торопилась. Она была одета в теплую куртку на меху, наряд явно не подходил для прогулок по бункеру.

Женя тихонько крался за ней. Женщина не заметила слежки, спеша к выходу. Парню показалось странным, что обычно осторожная Алексеева ни разу не обернулась, уверенная, что все уже спят, но он отбросил эту мысль, подгоняемый любопытством.

Часовой у выхода, кажется, совершенно не был удивлен ее визитом.

– Рыбаков в курсе, – коротко сказала ему Марина, кивая в знак приветствия.

– Да-да, он меня предупредил. Когда вас ждать обратно? – спросил мужчина, раскручивая вентиль гермодвери.

– Через полчаса. Я ненадолго. Пожалуйста, сделай так, чтобы никто не знал о том, что я выходила на поверхность, ладно? Олег Семенович очень просил, это его личное задание.

– Конечно же. Бона менте! [4]

– Бона менте, – эхом откликнулась Алексеева и исчезла за дверью.

Фразой «Бона менте!», что по-латыни означало «С добрыми намерениями», напутствовали разведчиков, выходивших на поверхность. Эти слова давно стали своеобразным ритуалом. Считалось, что после этой фразы вылазка пройдет спокойно. «Бона менте» прижилось в трех бункерах, стало неким кодом, по которому узнавали своих. Сказавший эту фразу – уже друг. Мытищинец. Только военные этой фразы не приняли, придерживаясь собственных, особых порядков. Да и не считали их в городе своими, хотя прожили бок о бок двадцать послевоенных лет.

Женя затаился за поворотом коридора. Он вдруг вспомнил, что отец не сказал ему этих слов, когда напутствовал перед вылазкой. Он вообще не пришел проводить его. И все тогда забыли про традиционное «Бона менте». С тех пор все пошло наперекосяк. Полетело к чертям собачьим. Парень думал, что слишком давно не слышал этих слов. А из уст Марины они показались насмешливыми и чужими. Не было у нее добрых намерений. Даже невинная фраза традиционного ритуала обратилась в ложь. Вот и не верь потом в приметы!

Куда это собралась Марина глухой ночью? На полчаса на поверхность – что ей там нужно? Вопросов, как всегда, было больше, чем ответов.

Женский голос оторвал его от мрачных мыслей, парень вздрогнул.

– Ты что тут делаешь? – перед юношей стояла Светлана. – Отбой давно был. Иди спать.

Ее появление почему-то больно задело Женю: «Неужели я все-таки прав, и они с Мариной заодно?»

– А ты что здесь делаешь? – угрюмо спросил он.

– Я, в отличие от тебя, свободный житель бункера. Психолог, между прочим. Если тебе интересно, шла к часовому, он просил побеседовать с ним. А вот твое присутствие здесь удивляет. Следишь за кем-то? – подозрительно спросила Света.

– Слежу, – вдруг с вызовом сказал парень, сам от себя не ожидая такой наглости. – И очень хочу знать, куда это Алексеева шастает по ночам!

– Не твое дело, – слишком поспешно оборвала его Светлана. – Она получила секретное задание от Олега Семеновича.

– И откуда же тебе это известно? Марина только что сказала часовому, что никто не должен знать, что она выходила на поверхность. Мне гораздо интереснее, почему ты с ней общаешься, как давняя подруга! – Женю прорвало. Он сейчас ненавидел эту женщину всей душой. Такая же лживая и лицемерная, как Алексеева. Но он не мог заставить себя испытывать то же чувство к Марине, и собственное бессилие выводило его из себя.

– Потому что она мне симпатична. Если ты заметил, женщины вообще склонны дружить и секретничать.

– Вы познакомились не в бункере! – высказал свою внезапную догадку парень, сжимая кулаки от переполнявшего его негодования.

– В чистом поле, где волки воют! – съехидничала Света.

– Отвечай!

– Не наглей, – женщина предостерегающе подняла руку. – Иди отсюда, пока я не разозлилась.

– Я все равно узнаю правду! – зло прошипел Женя.

– Да всегда пожалуйста, ничего нового не найдешь. Ты переутомился. Иди, – чуть мягче сказала Света, подталкивая парня.