Уильям Кинг - Крестовый поход Махариуса

Над столом склонились несколько старших командиров во главе с Дрейком. В теории он был лишь наблюдателем, но держался с видом человека, который на самом деле всем тут управляет, по крайней мере до прихода Махариуса. Верховный инквизитор был высоким и сухощавым, с бледным холодным лицом и темными волосами, в которые уже закрадывалась седина. Видимо, омолаживающие операции не слишком помогали ему, а может, он просто был куда старше, чем казался при нашей первой встрече, и действие препаратов понемногу начинало слабеть.

Я не особенно хорошо знал верховного инквизитора, а при мне он никогда не делился своей историей, даже с Махариусом. Он был из тех, кто больше привык задавать вопросы, чем отвечать на них. Он вселял тревогу во всех, кто находился рядом с ним, так же, как Махариус излучал уверенность, подобно солнечным лучам.

Верховный инквизитор бросил взгляд на приближающегося Махариуса и улыбнулся. Я подозревал, что лорд верховный командующий был для Дрейка ближайшим подобием друга, если «друг» — то слово, которое можно использовать в одном предложении со словом «инквизитор». За последние десять лет я был свидетелем слишком многих его деяний, чтобы верить, будто он смотрел на мир с большим человеколюбием, чем Гробовщик.

Лорд верховный командующий приветственно кивнул и встал рядом с инквизитором. Оба они отличались высоким ростом, но во всем остальном были такими разными, какими только могут быть два человека. Махариус был крепко сбитым, тогда как Дрейк худощавым, невзрачным и обманчиво хрупким. Махариус носил богато украшенную униформу старшего офицера Имперской Гвардии, а Дрейк — простой мундир и алый плащ с капюшоном. Инквизитора, словно свора бойцовых псов, окружала группа штурмовиков-телохранителей. Они настороженно оглядели нас, как и мы их.

Дрейк кивнул мне, но особого облегчения я не испытал. Он заинтересовался мной со времен Карска, как интересовался всеми, кто находился подле Махариуса. Он нередко вызывал меня к себе, чтобы справиться о настроении и самочувствии генерала. Конечно, я неизменно докладывал об этих разговорах Махариусу. Тот велел мне говорить все как на духу. Он явно полагал, что я не смогу поведать о нем Инквизиции каких-либо секретов, которые бы та еще не знала, и, вероятно, был прав.

Махариус обернулся к техноадепту, стоявшему у командного алтаря.

— Покажи мне сектор альфа двенадцать, — сказал он. — И увеличь разрешение.

— Во имя Императора, лорд Махариус, — ответил адепт.

Он прочел литанию и совершил какой-то ритуальный жест над алтарем. Перед нами появилась трехмерная карта странного города. Окружавшая его территория была тщательно расчищена и разровнена, а все деревья заранее сожжены, чтоб создать просеку. Здания были обшитыми металлом зиккуратами, сверкающими в свете двойных звезд. Они походили в равной степени на крепости и на храмы, и их бока усеивали орудийные башни, бункеры, а также укрепленные позиции.

В городе бушевала война. Люди в форме Имперской Гвардии сражались с фанатиками в пурпурно-зеленых одеяниях местных храмовых стражников. По улицам текли реки крови. Местные жители сопротивлялись с упорством верующих, готовых сложить голову за свою ложную веру.

Им и предстояло сложить головы. Это было неизбежно. «Химеры», «Василиски» и «Леманы Руссы» неумолимо продвигались по улицам, окружающим ступенчатые пирамиды, в направлении гигантского центрального храма. Махариус посмотрел на полковника, который исполнял роль связного с наземными силами.

— Мои приказы доставлены? — спросил он, хотя вопросительные интонации были вовсе ему не свойственны.

Обычно Махариус отдавал приказ, ожидая, что его сразу исполнят, и приступал к следующему делу. Он не проверял качество работы подчиненных без веской причины. А если что-то шло не так, быстро и безжалостно исправлял допущенные ошибки.

— Командиры на поверхности проинструктированы о том, чтобы не бомбить центральный храм. Солдаты знают, что разрушать его не позволяется под страхом смертной казни, а использование рядом с ним взрывчатки и тяжелого вооружения не допускается, лорд верховный командующий. Я очень недвусмысленно передал ваши приказы. Недопонимания не будет.

— Хорошо, — ответил Махариус, и офицер на глазах расцвел от похвалы.

Как и все прочие на командном корабле, он знал, что Махариус не забудет его исполнительности и не простит неудач. Он выслужился перед главным человеком в Крестовом походе и в конечном итоге будет должным образом вознагражден.

Корабль вновь содрогнулся, на этот раз сильнее, получив скользящий удар от батареи планетарной обороны. Мне стало не по себе. Чувство, что я в любую секунду могу превратиться в пар и бессилен что-либо с этим сделать, не доставляло мне особого удовольствия. Эта битва велась настолько титаническим оружием, что военные суда с населением небольших городов могли сгинуть в мгновение ока, и отдельный воин не играл в ней абсолютно никакой роли. Я бы предпочел наземное сражение или даже схватку в окопах. Там хотя бы можно найти укрытие, а также врагов.

Светосферы замигали. Воздух наполнился запахом озона. Откуда-то издалека донесся крик. Еще кто-то проорал приказ. Подозреваю, что кричавшего заковали в цепи или передали расстрельной команде.

— Кажется, враги могут взять нас на мушку, — сказал Махариус и хохотнул.

Остальные угодливо рассмеялись. Шутка была не слишком забавной, но, когда шутит генерал, неважно, насколько плохо, его подчиненные должны смеяться. И смех снял воцарившееся напряжение.

Дрейк не обратил на рикошет внимания. Он сосредоточенно изучал карту, словно надеялся, что, если будет смотреть на нее достаточно пристально, на него снизойдет озарение.

— Мы должны захватить Кулак, — сказал он так тихо, что услышали его лишь Махариус и те, кто стоял рядом.

— Не волнуйся, друг, — отозвался Махариус. — Мы получим его.

— Мы должны, — произнес Дрейк. — Это может быть священный артефакт Империума, реликвия из времен, когда Император ходил среди людей, вещь, которую мог носить один из его самых доверенных примархов, достойный дар для могучих союзников.

Махариус улыбнулся. Мгновение лорд верховный командующий над чем-то думал, что было для него нехарактерно. Зачастую раздумья были для него равнозначны действию, и действию с решимостью и точностью, недостижимыми для большинства обычных людей после часов и даже дней размышлений.

— В таком случае я лично им займусь.

Дрейк покачал головой, словно человек, услышавший то, что боялся услышать.

— Разумно ли это? — спросил он. Его слова прозвучали как вопрос, хотя на самом деле это было утверждение.

Дрейк входил в число тех немногих, кому хватало смелости оспаривать решения Махариуса. В те дни подобное происходило все чаще, словно между инквизитором и лордом верховным командующим зрел раскол, словно он, раньше, казалось, так веривший в Махариуса, начал сомневаться в нем. В этом случае я был на его стороне, потому что, судя по неожиданной и слегка безумной ухмылке, которая расплылась на лице генерала, он говорил всерьез. Он и в самом деле решил спуститься на поверхность и возглавить штурм храма.