Евгений Ф - Фактор бытия [СИ]

Пока Креп протирал глаза, тихо проклиная и лютых, и псевдо, Ёжка попытался оттащить Егозу от окна. Он обнял её и потянул в тень, тихо нашёптывая успокаивающие слова. Но это было равносильно попытки оттащить львицу от раненного львёнка. Девушка неистово заверещала, нанесла удар локтем прямо в нос ходоку, потом ногой в пах. Второй удар Ёжка успел отбить, но пришлось отпустить девушку, а она тут же вернулась на прежнее место.

Ясень сделал к ней шаг, но заслышав шёпот: "Я тебя не брошу. Никогда не брошу. Никогда..." — остановился. Невозможно было угадать, какие чувства сейчас кипели в разуме и в сердце Егозы. Страх, ненависть, горе, безумие, а может и вовсе все вместе. Одно было понятно наверняка, увести её получится только силой, и велик шанс что как только выпадет возможность она вновь примчится сюда.

Креп уже пришёл в себя, лишь только слишком часто моргал. Он попытался говорить с Егозой. Убеждал её, что если она останется, то и сама погибнет. Хватал её за руку, пытался оттянуть от окна, но тут же получал молчаливый, но жёсткий отпор.

— Ты что думаешь, он хотел, чтобы ты так вот умерла? Или же стала псевдо? — спрашивал у девушки Креп, но та отмалчивалась.

А Ясень и Ёжка стояли в стороне.

— Егоза, идём, — уже не пытаясь применить силу, сказал Крепыш. — Мне жаль. Мы ему не поможем. Но мы можем сделать его жертву ненапрасной.

Но все слова пролетали мимо Егозы, ударялись о стену и уносились прочь через окно.

Креп не мог оставить её здесь одну, но в то же время он не знал, что предпринять. Связать девушку и нести на руках, глупая и опасная затея. Всё же они не в общину возвращаются, а идут к крепости. Тащить Егозу на плечах — и её и себя погубишь. Можно связать и спрятать, — пусть выплачется — а позже вернуться за ней, но и это невыход. Куда не прячь, везде могут отыскать крысы или гончие.

Креп набросил на плечи Егозы плащ. Кинул последний короткий взгляд на окно и поплёлся прочь из кабинета. Ёжка и Ясень, не проронив ни слова, двинулись следом.

Егоза всегда была эмоциональной и чувствительной, но глупой её назвать никто не мог. Оставалось надеяться, что вскоре она выплачется, и разум победить бушующие в сердце страсти. Тогда девушка сама найдёт укрытие.

Только отбросив безуспешные уговоры Егозы, Крепыш понял насколько он зол. Причём бьющаяся внутри злоба была направлена не на лютых или псевдо, а на самого себя. Казалось, будь он чуть сильнее и быстрее, мог бы спасти Вестника. Будь чуть внимательнее, мог бы услышать приближающегося "чёрного", и друг был бы жив.

Чтобы не свихнуться, нужно выместить злобу на ком-то, и Креп был уверен, что возле Аркса он отыщет себе жертву, а после нужно будет вернуться сюда, чтобы встретить бесноватого Вестника. Ведь кому если ни Крепу подарить вечный покой лучшему другу.

День был ослепительно ярким. Можно было спрятаться на том же складе и отсидеться до ночи. Но ведь к крепости уже должен был подойти Буква. И если там его ждут, то пробиться в Аркс в одиночку Янусу будет тяжело.

Но не только чувство долга погнало ходоков под солнцем к проклятому Арксу, но и желание отомстить. Увидел бы их сейчас ныне усопший врачеватель Кудин, то непременно бы принял всё происходящее как доказательство своей некогда высказанной мысли: "Люди перестают быть людьми". Как только Креп, Ёжка и Ясень покинули склад, сразу все волнения о брошенной подруге и даже о погибшем товарище испарились, как капельки воды на жарком солнце. Был Вестник, хороший и верный друг, но он умер — и всё. Дальше жизнь пойдёт без него, но с тем же успехом. А Егоза сделала свой выбор сама.

Старые друзья остались позади, а впереди ждала сладкая месть.

Днём передвигаться дело небезопасное. Мало что лишний раз на свету находишься, так ещё и шныряющие то тут то там гончие и изгои покоя не дают. Ко всему прочему тёмные очки, которые приходилось надевать, ограничивали зрение ходоков. В принципе, им, привыкшим видеть и ориентироваться в полной темноте, последнее скорее было неудобством чем помехой, а вот, находясь на свету, водяные, да как и любые другие ходоки, испытывали волнующий трепет, а то и страх.

Передвигались они от дома к дому, стараясь как можно меньше находиться на открытой местности. Парковые сосны остались за спиной. Вокруг выросли солидные и заброшенные коттеджи. Гончих, ещё мелькавших в самом парке, здесь не было видно, так же как и отрешённых, а вот изгои шныряли между домов и не по одиночке, а парами, тройками и даже небольшими группами. А это могло значить лишь одно — Поводырь был совсем рядом.

Не только изгои патрулировали округу. С опаской поглядывая на своих псевдо-товарищей, между коттеджами перебежками со двора во двор перемещались крысы.

Водяные зашли в гараж одного из домов. Громадный, до потолка в пружке не дотянуться, они явно были рассчитаны не на низенькую легковушку. С широким столом, растянувшимися вдоль одной стены, и с металлическими шкафами, усыпанными всевозможными железками, у другой стены. Ходоки прикрыли за собой ворота и в привычной для них темноте начали обсуждать план нападения.

Если Буква добрался сюда и не попался лютым, значит он укрылся где-то рядом и тоже ищет подходы к крепости. Их же, водяных, задача подать ему знак и отвлечь на себя "чёрных" и крыс, а значит, атака должна быть громкой.

Эту застроенную коттеджами часть Старопесковска ходоки посещали не часто. Конечно, богато обставленные дома изобиловали хорошими вещами, но здесь всегда сновало много гончих. Если сюда и заглядывали пары-тройки ходоков, то уходили не все. Поэтому внутренние убранства домов, как и имеющиеся хозяйства во дворах, в основном оставались нетронутыми. Не считая разрухи, нанесённой старыми жильцами во времена Шабаша. Вот так и во дворе дома, в котором укрылись водяные, стоял искорёженный и обгоревший остов автомобиля. Оставалось удивляться, как это ещё и сам коттедж не полыхнул.

Ёжка и Ясень незаметно ушли к соседним коттеджам, а Креп решил осмотреть дом, в котором они прятались. На втором этаже располагались две спальни. Одна — детская, обклеенная пестрящими голубыми облаками и белыми мишками обоями. Вторая спальня, для взрослых, явно видывала немало сексуальных утех. По крайней мере к такому выводу пришёл Креп, завидев огромную кровать. Ещё на втором этаже находился небольшой кабинет, но ничего полезного там не отыскалось, лишь книжки на полках и пара тетрадей на запылённом столе.

Зал на первом этаже был завален заплесневевшей одеждой вперемешку с битым стеклом. Кто-то давно, но основательно сходил здесь с ума. Вот на кухне Крепу удалось найти два мясницких ножа. Невзирая на годы, что они провалялись без дела, сталь блестела чистотой, а лезвия были очень острыми.