Роман Злотников - Кто есть кто

– На шесте без трусов… за спасибо…

Девушка на глайдере улыбнулась еще шире, отчего показалось, будто уголки ее губ почти достигли мочек ушей, и, совершенно не обращая внимания на последнюю ехидную реплику Боцмана, обратилась к Оленьке:

– Вы, девушка, на мой взгляд, могли бы сниматься в нашем ежедневном шоу «Мокрые и красивые». Это не шутка. А оплата, насколько я помню, для главных героев шоу установлена в размере шестидесяти часов за один день работы.

Оленька, не зная, прямо сейчас начать орать от радости или подождать, пока представительница «Хед Хантеров» поточнее разъяснит, что значит «шестьдесят часов», чуть не выпрыгнула из мокрой блузки и не кинулась целоваться с первым, до кого смогут дотянуться ее длинные и тонкие, но крепкие руки.

– Шестьдесят часов – это шестьдесят часов жизни на нашем острове… Все остальное: одежда, еда, алкоголь, развлечения, недвижимость, в конце концов, – корпорация предоставляет своим сотрудникам совершенно безвозмездно.

Боцман, уже успевший натянуть на себя нижнюю часть скафандра, чуть не выронил из рук тяжелый металлизированный пояс.

– Лажа! Туфта и дешевый понт… Ничего я подписывать не буду и другим не советую… Видал я такую хрень, подмахни бумажку – и топай на кичу, мальчик… Давай-ка я лучше эту мымру трахну прямо сейчас, пока она не смылась…

Кулак Петрухи, описав короткую дугу, с хрустом, гарантирующим незапланированный поход к зубному врачу, долетел до головы Боцмана, посему тот был вынужден на некоторое время прервать свой пессимистический опус и грузно опуститься на влажный песок. Девушка на глайдере, казалось, совершенно не была не только обеспокоена высказанным «предложением» Боцмана, но и последующим за этим инцидентом. Шире улыбнуться она, видимо, физически не могла, поэтому продолжила разговор, не изменив ни интонации, ни положения тела в мягком пассажирском кресле своего транспортного средства.

– Секс в нашем сообществе всемерно поощряется. Так что такой страстный мужчина, как вы (она бросила легкий поощрительный кивок в сторону сидящего на песке и пытающегося двумя руками вернуть челюсть на прежнее место Боцмана), будет, безусловно, пользоваться большим спросом. Причем, полагаю, не только среди женской половины наших сотрудников. По крайней мере, не то что применять силу, но даже и уговаривать вам никого не придется. Однако все это будет вам доступно только после подписания контракта…

Вся эта перебранка порядком уже надоела Углю, и он задал «хозяевам» прямой и конкретный вопрос:

– Если кто-либо из нас откажется подписывать документ, который, кстати, мы еще даже не видели, что станет с этим человеком?

На этот раз ответ перед почтенной публикой держал так неблагодарно прерванный молодой крепыш.

– Не подписав контракт, вы не сможете пересечь границы нашего поселения.

При этом оратор указал рукой на ручей, бурлящий под опорами его глайдера.

– Такой человек останется здесь. Проход через границу возможен только для персонала корпорации.

Демид, тут же набычившись, как всегда, был немногословен:

– Да? И кто меня остановит?

Оратор на этот раз улыбнулся еще шире, чем смогла это сделать его партнерша.

– Никто вас останавливать не будет. Вы просто не сможете перейти границу. И да, если вас интересует – на нашем острове нет ни вооруженных сил, ни полиции, ни каких бы то ни было других силовых структур. Все сотрудники корпорации абсолютно свободные люди и могут поступать как им вздумается. Естественно, в рамках подписанного ими контракта и положения о корпоративной этике. В вашем контракте все это детально оговорено. Нарушение же пунктов контракта влечет за собой немедленное увольнение…

Демид сделал четыре шага в сторону «пришельцев» и уперся грудью в невидимый барьер. Совершенно невидимый и неощутимый. Порывы свежего ветерка проникали через него, свободно шевеля высокую траву на берегу ручья. Демид зачерпнул в ладонь воды и брызнул ею в сторону собеседника. Фонтан брызг почти достиг опоры глайдера, падающие в ручей капли воды покрыли его поверхность рябью. Демид отступил назад.

– Ясно. Выбор очевиден: умри здесь либо живи как все. Ничего особенно нового в этом нет.

Последние слова принадлежали Куммеру. Сказал он их с совершенно спокойным и серьезным лицом без единого намека на усмешку или собственную значимость. Однако граждане уже построились в цепочку очереди, по одному подходя к летательному аппарату и беря в руки электронный стилус, специально предназначенный для подписи документов. Предпоследним в очереди, все еще поддерживая челюсть правой рукой, стоял Боцман. В его глазах бегали злые огоньки, и он то и дело бросал взгляд на продолжавшую улыбаться сотрудницу корпорации. Последним, седьмым, стоял Арик. И, наверное, только он один обратил внимание на то, что в очередь встали не все. Витя вместе со своим чемоданчиком, переминаясь с ноги на ногу, топтался в сторонке.

– А я…

– Вы почтальон? Конечно, ваш контракт давно подписан, проходите, садитесь в глайдер, мы скоро вылетаем, а остальные вполне смогут дойти до города самостоятельно – здесь недалеко и указатели везде…

Статный молодой человек аккуратно убрал кристаллик с подписанными контрактами в нишу на панели управления и знаком указал Вите на второй ряд сидений в машине.

– Молодцы ребята – хорошо работают! Сколько раз уже за ними наблюдаю. Всегда спокойно, всегда со стопроцентным результатом. Я и сам вот так же когда-то стоял на этом месте и думал только об одном. Жить. Жить. Как хочется жить! Хорошо жить. В смысле не бедствовать…

Хоаххин первый раз в жизни не заметил, как к нему подошел человек. Он мог поклясться, что не шевельнулся ни один листик, не хрустнула ни одна сухая ветка, которыми была в изобилии устлана вся поверхность леса. По спине полковника пробежал предательский холодок. Он продолжал стоять и смотреть на подходящее к концу представление в сухой пыльной ложбине.

– А вы что же? Не хотите присоединиться к своим спутникам? Или вас не мучает жажда? Конечно, Стикс вам самостоятельно не перейти, каким бы мелким ни казался этот ручеек, без оплаты никто через него перейти не сможет. Но не переживайте. Как только вы прикоснетесь к воде, вас тут же встретят и… помогут.

Хоаххин решил, наконец, что молчать бессмысленно, да и неприлично. Если бы его хотели убить, давно бы предприняли более решительные действия. А если нет – тогда есть варианты…

– Вы сказали, Стикс? Не слишком ли зловещее название для такого милого ручейка. Да еще и на границе рая?

Сзади послышался легкий шорох одежды, и высокий, может быть, даже очень высокий, сухощавый, с отчетливым горбом за спиной старик в накидке с глубоким капюшоном, наброшенным на голову, поравнялся с ним. Не поворачивая к Хоаххину головы, он смотрел на взбирающихся по склону на другой стороне ложбины людей.