Владимир Поселягин - Командир Красной Армии [litres]

– Что у вас там?

Сверяясь с блокнотом, Саня быстро перечислил:

– Оказывается, с места дислокации мобилизованных мы забрали не две палатки, как думали, а три. Потом нашли две двухсотлитровые бочки с дизтопливом, бочку с машинным маслом. «Лишние» ящики с трофейными гранатами. Вещевое имущество, частью трофейное. Продовольствие, которое у меня не числится… Пока все, но мы еще не закончили. И главное, так все спрятано, что если поверхностно пробежаться, то не найдешь.

– Ну а что ты ворчишь-то? То, что старшина что-то скрыл – это, конечно, неправильно. Так ведь он не ради себя старался, а ради дивизиона. Так ведь, старшина?

– Так, товарищ лейтенант.

– Вот видишь! Подойдет к нему какой-нибудь командир или боец, спросит, а у него есть, хотя по бумагам и нет…. Ладно, я насчет другого узнать. Что там полковник Филиппов, даст стрелков для охраны дивизиона или нет?

Саперов мы у него выбили, аж целый батальон, они нам оборудовали множество запасных позиций, даже у леса создали оборону второй линии. Если немцы прорвутся у брода, то через полтора километра при подходе к лесу наткнутся на хорошо подготовленную оборону.

– Говорит, что у нас и так народу полно, есть кому взять охрану дивизиона. И инженерный батальон у нас тоже забрали, полчаса назад комбат приезжал, их куда-то переводят на тридцать километров южнее.

– Началось, – вздохнул я. – Оборона сыпаться начала, вот они поспешно и сооружают новую. Вернее, пытаются.

– Получится? – надеждой спросил Майоров, старшина тоже навострил уши. Удаляющийся к нам в тыл грохот канонады два часа назад они тоже слышали и выводы сделали правильные.

– Вряд ли… О, слышите? Опять началось, – замерев, я прислушался к снова начавшейся канонаде. – Теперь понятно, почему у нас тут мало летают, Сазанов всего четырежды огонь открывал, а Иванов и вовсе дважды. Похоже, большая часть немецкой авиации на месте прорыва. Как бы нас не дернули прикрывать части при отходе… Ладно, потери есть?

– У нас нет, если только боеприпасы да топливо, а вот у немцев были. Я запротоколировал и подтвердил в штабе дивизии одного сбитого, упал в районе автобата, и двух подбитых. Один ушел, другой сел на вынужденную за речкой. Разведчики уже взяли в плен летчиков. Они сейчас в разведотделе дивизии на допросе. Документы для награждений уже готовы. Осталось только подписать.

– Чуть позже. Что за сбитые, какие системы?

– Сбили небольшой разведчик. Но тут он сам виноват, прямо под орудия Сазанова вылез, вот и получил. А подбитые – «хейнкели», бомбардировщики, там уже Иванов подсуетился.

– Понятно. Что с дивизионом? Заявки отправили?

Майоров кивнул и снова стал перелистывать блокнот.

– Нам подтвердили заявку на шесть тридцатисемимиллиметровых орудий, чтобы довести дивизион до штата. Также на четыре зенитных ДШК и личный состав для дивизиона согласно новым штатам. Наградные и копия боевого журнала дивизиона ушли в штаб армии. Ими политотдел фронта заинтересовался и член военного совета фронта. Особенно их интересовали задокументированные зверства немцев и боевой путь батареи с подтверждающими фотографиями.

– Ну да, по сравнению с другими частями мы действительно воюем, даже при отступлении, – задумчиво протянул я, погладив слегка колющийся подбородок. Меня не удивил интерес политотдела фронта, им нужно было о ком-то писать в газетах. А тут такое.

По штату у нас было всего шесть зениток и три зенитных пулемета, так как «эрликоны» мы в штат не вводили, да и сложно это было сделать. Так что они у нас были не зарегистрированы. Причина банальна, боезапас брать неоткуда. Получалось, что дивизион был укомплектован только наполовину.

– Хорошо. Что там с концертом?

– Не знаю. Там политотдел филипповской дивизии работает. Сцену вроде устанавливают. Должны уже закончить. Дивизионный комиссар артистов обихаживает.

– Пусть занимаются. Старшина, что у нас по дивизиону?

– Все готово к немедленному выдвижению, водители отсыпаются… хотя они уже встали, умываются, – посмотрел Непейборода в сторону палатки, где батарейцы Индуашвили, пограничники Бутова и десяток водителей умывались у импровизированной стойки из тазиков. – Топливо сверх нормы, боеприпасы тоже, те машины, что не числятся в штате, мы перегнали из автобата майора Гусева и загрузили их. Медведева взяла двух бойцов хозвзвода, санинструктора третьей батареи и полтора часа назад уехала к складам на дежурной полуторке. Получать медобеспечение для дивизиона… без прикрытия. По трофеям для обмена пришлось потратиться. Кому офицерскую фляжку с коньяком, кому вальтер, одному начальнику склада эсэсовский кинжал приглянулся. Так что еще немцы нужны, у меня обменный фонд заканчивается.

– Добудем, война еще не закончилась… Что по обеспечению батарей?

– Трофейные дальномеры теперь во всех батареях, командиры уже расписались за изучение нового оборудования и осваивают. За стереотрубы и пехотные перископы тоже. Только людей для них нет. У меня пока все.

– А куры?

– Так из трофеев, что нам не нужны, я отобрал две пары плохоньких сапог и отправил Антипова меняться. Артисты завтра с утреца отбывают в тыл, вот мы и решили побаловать их куриным супом, заодно и дивизион поест.

– Хорошо, занимайтесь по распорядку. Только не забудьте, что артисты приглашали нас на концерт. Он, кстати, начнется через полчаса.

– А Адель? – спросил Майоров.

– Уехал в особый отдел корпуса. Будет поздно, так что можно его не ждать.

– Понятно.

Оставив обоих командиров продолжать осмотр вверенного имущества, я миновал полуторку, в моторе которой копались двое водителей, и вышел на опушку. Тишина, только где-то вдали как будто гром грохочет. Так я и стоял, прислонившись плечом к березе, наслаждаясь тишиной.

Через десять минут меня отвлек топот сапог проходивших колонной по двое бойцов дивизиона. Сбоку шел Майоров, направляя их к деревне, где и должен был проходить концерт под прикрытием батареи Сазанова.

Концерт мне понравился, Лопарева пела красиво, да и сценки, что они разыграли, были тоже ничего. После концерта все разошлись по своим расположениям, артисты же отправились с нами.

На следующее утро они благополучно уехали в сторону ближайшего железнодорожного вокзала, а нас – меня, начштаба, комиссара и Аделя – немного погодя вызвали в штаб армии. В этот раз Музыченко был на месте и, когда нас вызвали в кабинет (штаб занимал поселковую школу у железнодорожной станции), вышел и пожал всем руки. Оказалось, нас вызвали для награждения. Ну, само вручение наград будет не скоро – сколько еще ждать, пока ответ из Москвы придет – но вот звания всем повысили, даже Руссову, хотя он в дивизионе пару дней. Просто попал в один замес. Я, Саня и Адель стали старшими лейтенантами, Руссов политруком. Более того, при оформлении стало известно, когда нам вернули обновленные удостоверения, что дождь наград просыпался не только на нас, но и на подчиненных. Сазанову и Иванову дали лейтенантов, Индуашвили – младшего лейтенанта, благо десятилетку тот закончил Бутову, старшину, да и про других командиров не забыли.