Владимир Поселягин - Командир Красной Армии [litres]

Сделали общее фото на фоне здания штаба армии и отправили обратно.

Заодно нам утвердили штаты дивизиона и пообещали ускорить поступление техники, вооружения и пополнения.

Единственное, что мне не понравилось в штабе армии, так это заметная нервозность.

К вечеру этого же дня – четвертного июля – когда мы часа три как вернулись с награждения и поздравили своих подчиненных, прошел тревожный слух, что фронт рухнул и мы снова в кольце. Но как бы то ни было, дивизион и ближайшие части продолжали находиться на своих позициях, ожидая приказа на прорыв из колечка. За последующие два дня приказа мы так и не дождались. Некоторые части начали потихоньку сниматься и, никому не сообщая, уходить в сторону удаляющегося фронта. При этом бросали технику и вооружение. У Филиппова так пропало три батальона из разных частей, а также несколько тыловых подразделений. Только мои бойцы, имея крепкую веру, что их командир что-нибудь да придумает, были на удивление спокойны. А к обеду шестого июля за речкой появились клубы пыли, и через некоторые время перед бродом встали части второго эшелона одной из пехотных дивизий вермахта. А мы всё ждали приказа…

– …так что на данный момент ситуацию мы не контролируем. Шестая армия Музыченко разрезана пополам, большая часть войск оказалась в окружении, малая спешно отходит, пытаясь создать новую линию оборону. Неизвестно, что стало со штабом Шестой армии. По данным авиаразведки в селе, где он располагался, идут уличные бои, – закрыв папку, закончил свой доклад начальник Генштаба и заместитель наркома обороны СССР генерал армии Жуков.

– Что делается для стабилизации Юго-Западного фронта? – спросил Сталин.

– Нам известны места ударов танковых групп противника. На этих направлениях создаются мощные артиллерийские опорные пункты. Развал Юго-Западного фронта произошел из-за того, что часть дивизий не успела занять свои позиции, в результате немцы, свободно переправившись и к обеду третьего июля нарастив группировку, ударили по подходящим дивизиям Шестой армии, смяв их и вырвавшись на оперативный простор. Тут мы этого постараемся не допустить. Товарищ Сталин, прошу выделить два артполка и две противотанковые бригады из резерва Ставки для усиления артиллерийских группировок Юго-Западного фронта.

– Хорошо, товарищ Жуков, вы получите резервы. Однако я попрошу вас лично вылететь в Киев и помочь товарищу Кирпоносу со стабилизацией фронта. Вылетите завтра, а пока все свободны.

Сталин дождался, когда из кабинета выйдут два десятка представителей старшего начсостава РККА и Флота, после чего посмотрел на задержавшегося, после незаметного вышедшим командирам знака, Лаврентия Павловича Берию.

– Докладывайте, что у нас есть нового по Оракулу.

Прочистив горло, Берия поправил несколько листов перед собой и сидя начал доклад:

– Наша группа осназа под командованием капитана Омельченко, как я вам уже докладывал, была благополучно сброшена в районе Ровно двадцать девятого июня. В течение семи дней они встретили более сорока больших и малых групп отходящих к фронту разбитых частей. При опросе на шестой день им попался красноармеец Петлюра, заряжающий противотанковой батареи, которой командовал лейтенант Петров. Данные и словесный портрет совпадают, Петлюра опознал своего командира как попутчика нашего Оракула. К сожалению, при опросе красноармейца выяснилось, что лейтенант Петров погиб на КП батареи, когда на окоп наехал танк противника и начал крутиться, вминая всех, кто там был, в землю. После боя выжило шесть артиллеристов, при отступлении и ночном бое при переходе через шоссе они потеряли связь друг с другом, и подтвердить слова Петлюры никто не может. Капитан Омельченко, имея новые данные, продолжил поиски. Есть свежие сведения. Час назад была получена шифрованная радиограмма. Вот она, – протянул было лист бумаги Берия, но Сталин махнул трубкой, оставаясь стоять у окна:

– Зачитайте сами. А лучше своими словами.

– Если своими словами, товарищ Сталин, то сегодня днем наша разведгруппа наткнулась на остатки разгромленного сто третьего стрелкового полка, пережидающего день, укрывшись от немецких патрулей в одном из оврагов. При опросе, знает или помнит ли кто лейтенанта-артиллериста Петрова, ехавшего на поезде Москва – Ровно, выяснилось, что командир полка майор Стрельников не только помнит этого Петрова, которого легко опознал по словесному портрету, более того, он ехал с ним в одном купе. Теперь мы знаем всех, кто находился в купе на момент движения поезда от Киевского вокзала Москвы до Ровно. Это вышеназванный майор Стрельников. Вторым был старший политрук Вячеслав Запольский, корреспондент армейской газеты «Звезда». В данный момент по старшему политруку никаких сведений нет. Третий – лейтенант-артиллерист Сергей Петров. Четвертого майор Стрельников описал очень подробно, так как хорошо его помнил, несмотря на контузию. Судя по его описанию, это и есть наш Оракул. Словесный портрет совпадает с тем, что мы выдали капитану Омельченко. Стрельников его тоже опознал. Данные по Оракулу такие. Лейтенант запаса Виталий Фролов, отчество Стрельников не помнил. Командир взвода ПВО-ПТО. При опросе Стрельникова и выжившего начальника штаба полка капитана Ветрова выяснилось, что они встречались с Фроловым утром двадцать третьего июня на дороге Ровно – Броды, когда двигались в сторону УРов. В момент движения по дороге на колонну полка был совершен налет авиации противника. Полк не имел зенитных средств защиты, но им неожиданно помогли. Стоявшая на перекрестке батарея ПВО-ПТО открыла огонь и сбила один штурмовик. Когда Стрельников с командованием полка направился к зенитчикам, чтобы отблагодарить их, то неожиданно встретился с Фроловым, который и командовал этой батареей. Представился он лейтенантом Фроловым, командиром третьей батареи отдельного зенитного дивизиона, входившего в оборону Ровно. Перед совещанием мне собрали материалы, особо информации об этом дивизионе нет, только известно, что он сформирован двадцать второго июня и прекратил существование после сдачи Ровно. Капитан Омельченко продолжает поиски, только теперь уже лейтенанта Фролова или его выживших батарейцев. Предположительно, получившая известность «Методичка Фролова», возможно, написана Оракулом, распространяться она начала именно с Юго-Западного фронта. Это все.

Сталин продолжал молчать, разглядывая ночной пейзаж за окном и о чем-то размышляя.

– Как, вы сказали, его зовут?

– Виталий Фролов, отчества нет.

– Я думаю, его зовут Виталий Михайлович Фролов. Вы читали сегодняшнюю газету о представленных к правительственной награде?