Оливер Боуден - Assassin's Creed. Преисподняя [litres]

– Миссис Шоу, я всего на минутку. – Абберлайну очень не хотелось обижать эту гостеприимную женщину. – Я зашел спросить: не знаете ли вы, где сейчас может находиться Обри?

Улыбка мгновенно покинула лицо миссис Шоу, сменившись тревожным взглядом. Дети, почувствовав перемену в настроении матери, еще крепче уцепились за ее подол.

– Он как с утра ушел, так и не возвращался, – сказала миссис Шоу.

– А пошел ли он на стадион «Лордс»?

Женщина закусила губу:

– По правде говоря, я не знаю.

– А я знаю, миссис Шоу: он собирался на стадион. Но игра уже закончилась, вот я и зашел узнать, не вернулся ли он.

– Может, оттуда он завернул в «Зеленого человека», чтобы пропустить кружечку?

– Конечно, – подхватил Абберлайн. – Как я сразу не подумал? Теперь я, с вашего разрешения, уйду. Всех благ вам и детишкам. Когда Обри вернется, пожалуйста, передайте, что я его искал.

С этими словами Абберлайн ушел. На всякий случай он снова наведался в «Зеленого человека». Но Сэм покачал головой: нет, не появлялся. Затем Абберлайн заглянул в отделение. Дежурный сержант тоже покачал головой и подозрительно посмотрел на Фредди. Казалось, сержант знал, что Обри улизнул с дежурства. Покинув отделение, Абберлайн отправился на стройку. Встав возле забора, он стал наблюдать. Как всегда по вечерам, на строительной площадке развели костры. Внизу перемигивались угли в жаровнях. Пока Абберлайн смотрел, подошел состав, вывозящий землю. Деревянные краны лихорадочно задвигались. Землекопы взялись разгружать вагонетки.

Но объектом пристального внимания Абберлайна была не стройка, а передвижная контора. Он смотрел на ее дверь. Через какое-то время та открылась, и из нее вышел индус с несколькими пухлыми папками.

Это успокоило Абберлайна. Если индус здесь, с Обри ничего плохого не случится. Мысль была странной, но Абберлайн за нее уцепился.

«Он и впрямь гораздо честнее и порядочнее многих. Хороший человек. Нам с вами такими никогда не стать».

Дальнейшее наблюдение за конторой еще больше успокоило Абберлайна. Оттуда вышло трое подручных Каваны. Держались они непринужденно, будто на прогулке. Раз эти молодчики здесь, они никак не могли быть в другом месте и издеваться над Обри. Может, как и Абберлайн, они пытались пройти на стадион, но из-за напора толпы были вынуждены повернуть назад?

Убедив себя, что так оно и есть, Абберлайн оторвался от забора. Здесь ему больше делать нечего. Будем надеяться, что Обри уже дома, в объятиях своего улыбчивого семейства…

Хозяйка дома, в котором Абберлайн снимал квартиру, жила на первом этаже.

– Что, констебль, хлопотный день выдался? – спросила она, едва он вошел.

– Можно сказать и так, мэм, – ответил Абберлайн, снимая шлем.

– Настолько хлопотный, что вы не предупредили меня о доставке?

– О какой доставке? – насторожился констебль.

– О доставке ковра. Трое джентльменов привезли его вам. Ну и чертовски тяжелый ковер вы заказали, если им втроем пришлось тащить его наверх…

Абберлайн не дослушал хозяйку и во всю прыть помчался по ступенькам наверх.

Эти мерзавцы усадили тело на стул – дожидаться возвращения Абберлайна. Ему оставили предупреждение.

Преступники забили Обри насмерть. Абберлайн с трудом узнавал лицо коллеги, превращенное в распухшую синевато-багровую маску, испещренную ранами и ссадинами. Глаза Обри были плотно закрыты. Из вмятин, оставленных кастетом, и сейчас сочилась кровь.

– Обри, – прошептал Абберлайн.

Они не то чтобы были друзьями… Хотя погодите: нет, они были друзьями, поскольку друзьям свойственно оказывать взаимную поддержку. К друзьям можно обратиться за советом. Они помогают взглянуть на что-то под совершенно новым углом. Таким был Обри. Он постоянно чем-то помогал Абберлайну; даже когда его не просили.

У Абберлайна затряслись плечи.

– Обри, Обри, – повторял он, глотая слезы.

Фредди хотелось обнять тело этого несчастного человека, его друга. И в то же время что-то останавливало Абберлайна. Ему было страшно прикасаться к лицу, больше похожему сейчас на кусок отбивного мяса.

Абберлайн стал представлять прежнего Обри. Вспоминать, как они сидели в «Зеленом человеке» и Обри сыпал не самыми остроумными шутками. Следом вспомнилось, как искренне Обри горевал о гибели девчонки из трущоб. Он был слишком сострадательным и имел слишком большое сердце, непригодное для этого мира.

Абберлайн пытался представить последние минуты жизни Обри. Палачи Каваны, конечно же, выбивали из него сведения. Но об индусе они узнали раньше, от телохранителя. Тогда о чем они расспрашивали Обри? Возможно, о человеке в длиннополом плаще. Совсем недавно Абберлайн сказал себе, что убийства должны прекратиться. И вот оборвалась еще одна драгоценная жизнь.

Возможно, Обри был прав и не на все вопросы есть ответы. С этим придется смириться.

А пока что Абберлайн просто стоял рядом со своим другом Обри Шоу. Плечи Фредди все так же тряслись, и слезы катились у него по щекам.

– Прости меня, дружище, – повторял Абберлайн. – Я так сильно перед тобой виноват.

И в этот момент Обри открыл глаза.

Прошло несколько месяцев. В мае канцлер казначейства Уильям Гладстон совершил первую поездку по всей подземной железной дороге и во всеуслышание заявил, что доволен путешествием. Вместе с ним ехали те, кто имел непосредственное отношение к самой идее подземки, ее проектированию и строительству, включая Джона Фаулера, Чарльза Пирсона и Кавану. Их путь начался на станции «Бишопс-роуд» в Паддингтоне и закончился на Фаррингдон-стрит. Поезд без остановки прошел мимо недостроенных станций «Эджуэр-роуд», «Бейкер-стрит», «Портланд-роуд», «Гауэр-стрит» и «Кингс-Кросс». Вся поездка длилась чуть больше восемнадцати минут.

Одобрение, высказанное Гладстоном, серьезно подняло репутацию «Столичных железных дорог» и послужило противовесом неоднократным заявлениям премьер-министра Палмерстона. Тот всегда пренебрежительно относился к идее подземки и говорил: «Благодарю покорно, но остаток своих дней я предпочитаю ездить по земле». Мнение Гладстона прозвучало как нельзя кстати, ибо в массе своей лондонцы относились к проекту новой дороги с апатией и легкой настороженностью. Но были и ярые противники этой затеи.

Новый удар по репутации «Столичных железных дорог» нанесла речушка Флит, упрятанная в кирпичные трубы. Земляные работы не лучшим образом сказались на прочности «речной тюрьмы», и лондонская «черная вонючка», пробив обветшалые стены, хлынула в туннель дороги, неся туда грязную воду и нечистоты. Глубина затопления достигала трех метров. Восстановительные работы начались сразу же, но открытие подземной дороги отодвинулось на месяцы.