Евгений Витязев - Молох

— Во-первых, ураганы у нас — сезонное и необъяснимое явление. Как внезапная смена дня и ночи, как Блокадник и Библиотекарь.

— Постой — перебила Чулок. — Я много раз выходила в город и ни разу не натыкалась на ураганы. В том числе и здесь, в Купчино.

— Прошу отметить, что и на нас ты не натыкалась, следовательно, оное не значит, что не существует нас или Спагетти-Монстра. Блокадника, полагаю, тоже не видела, ведь встреча с ним сулит смерть. Если от Кондуктора ещё можно спастись, проехать зайцем так сказать, то от первого — никто и никогда не спасался. Тем не менее, слухи откуда-то берутся: не находите ли странным? А ураганы у нас — нечастое явление, и спрогнозировать бедствие невозможно. Он может вернуться завтра, может, через год. Но длится не более часа.

— Всё-таки, кто вы такие? — решил сменить я тему.

— Молох, скажи, как там поживает Вано? — я понимал, что кавказец начинал издалека, пристально глядя мне в глаза.

— Жалкий подонок, с которым хочет расправиться подземка.

— Если бы он был жалким — улыбался во всю Шварц, по-видимому, от последнего моего замечания. — То стал бы держать в железном кулаке целую Империю? Как Гитлер накануне сентября тридцать девятого, как Сталин после кровавого семнадцатого съезда партии? Не буду ходить вокруг да около. Я — Ахмет, брат Вано. Когда началась война и брат продал Мефистофелю, то бишь Вегану душу, я решил навсегда покинуть метро.

— Я не знала, что у Властителя есть брат — литовка убрала УЗИ.

— Не удивительно. Он мне биологический брат — не больше, не меньше. Сейчас меня мало интересует то, что творится в подземке. Хоть перебей вы там все друг друга.

— Как ты тут оказался? — поколебавшись, я так же опустил оружие. Речь кавказца была искренней, и пусть вывод мой спишется на шестое чувство.

— Когда Вано примерил на себя роль палача, я понял, что брат сделался зверем. За день до того, как Восстания стала практически неприступной, я выбрался в город и решил последовать своему чутью. Ноги вели меня на юг, пока я не дошёл к торговому центру на Волковской, где встретился с уцелевшими после Катастрофы. Вероятно, до сих пор кто-то обитает в «Радиусе»… Взяв с собой четверых бойцов, я двинулся дальше. Нечто меня тянуло, манило, и я не мог понять, куда мне следовать дальше, пока не нашёл пристанище здесь, на месте, где мы стоим. Прошёл всего месяц с моего изгнания. Может, последую за пределы КАДа, в Москву или за океан, но пока соберусь с мыслями. Путь недолгий, надо сил набираться.

— Ахмет, а откуда у тебя столько оружия?

— Слушай, говорю, место такое. Когда мы сюда пришли, спасаясь от урагана, то наткнулись на целые горы оружия. Вы сами понимаете, поделиться с вами не могу: путь у нас выдастся на семьсот километров побольше, но по гранате взять можете.

Меня забавляло во всём происходящем два момента. Первое — щедрое вручение нам гранат, как тогда Сомов дарил их на Лесной. Второе — то, что четвёрка, захваченная нами врасплох и принятая за бомжей, ни издала ни единого звука. Только потом мы представились друг другу и разговорились. В отличие от Ахмета, парни были куда любопытнее, и я им охотно ведал последние новости подземки. В целом, беседа не представляла собой особого интереса. Радовало то, что никто из них не спрашивал о цели миссии. Скорее всего, брат Вано дал указания своим подопечным, покинувшим «Радиус», не вмешиваться в наши дела. В принципе, то было верно. У каждого своя дорога. И чем меньше знаешь, тем лучше спишь. Единственное, в чём я проговорился, так в том, что цель наша находится всего в полкилометре от «Петроэлектросбыта». Как раз на пересечение Белы Куна и Бухарестской, с которой мы свернули почти с самого начала пути.

— Территория за Будапештской нами не исследована, так что держитесь на чеку — дал один из местных дельный совет.

— Что за Будапештская? — стал я глазами искать девушку, но мне снова ответил тот самый, заботливый, мать его ети, парниша.

— Вы не дошли до неё чуть-чуть, а точнее полсотни метров. Улица идёт перпендикулярно нужной вам Белы Куна. Когда перейдёте дорогу, мы вам не поможем.

Всё же не смотря на то, что заветная нам Комната была близка, мы решили с Чулок остаться здесь на ночь. Ураган продлился ещё на час, не пожелав нас выпускать, да и за разговорами мы не заметили, как стемнело. К тому же, по словам Ахмета, Кондуктор, патрулирующий Фрунзенский район, чаще всего появлялся с наступлением сумерек. Романтично и сюрреалистично в одном флаконе. Узнавать истину решено было на свежую голову. Как там давние говорили? Утро вечера мудренее. Нынче и поговорок у нас мало кто ведает, не говоря о том, что уничтожились культурные ценности, наука упала до уровня средневековья, хоть мазуты и пытаются её как-то реанимировать. Но в сон я провалился с одной мыслью, согревавшей меня на протяжении всего пути. Рита. Когда любовь умрёт, тогда умрёт Бог и за ним весь мир. За мной же стоят воспоминания.

Казалось, и пальцем не щёлкнули, как надо мной повисла Чулок. Я огляделся. Помимо нас, не спал только Ахмет. Несостоявшийся властитель по-прежнему сидел на унитазе, словно и не вставал с него со вчерашнего дня, впустив корни внутрь фаянсовой обшивки. По словам девушки, на дворе стояло шесть утра, вот-вот пропоёт безголовый мутированный петух Майкл и через час первые лучи солнца лизнут поверхность бесплодной земли. Ну вот, снова меня настиг эпитет, услышанный в первый раз от Глыбы. Так и так, времени навалом. За час мы собрались, поели, Ахмет показал настоящий сортир. Как я и думал: очко, на месте которого когда-то стояло то, что нынче служит троном сбербанка.

— Я тут нашёл для УЗИ патронов — смущённо произнёс кавказец. — Оружие, повторю, дать не могу, но 9-й и 19-й калибры вам ещё понадобятся. Здесь за убежищем Торговые ряды. Думаю, мне удастся вас прикрыть, пока вы не перейдёте Будапештскую.

— От кого прикрыть? — спросили мы в унисон с литовкой.

Брат Вано лишь ехидно улыбнулся, перезарядив один из своих Калашей. Ни с того ни с сего, я вспомнил свою «малышку». Как она там? Надеюсь, какой-нибудь очередной фанатик по случайности вышибет себе мозги из ремингтона. Да не, не такие они дураки, как и я, чтоб возвращаться на Выборгскую 2 за оружием, с которым связана бо́льшая часть моих приключений. С такими мыслями, стараясь не разбудить похрапывавших местных, мы вышли в прихожую «Петроэлектросбыта». В последний раз оглянулись друг на друга. Там, за стеклянными дверями пробивалось солнце. Время убивать. Вот только кого? Как солдаты, готовые вылезти их окопа, чтоб вступить с неприятелем в рукопашку со штыками и ножами, мы вышли под открытое небо. Леди и джентльмены, не бывает атеистов в окопах под огнём.

Светлые серые облака раскинулись до самого горизонта. Ни ветра, ни звуков, точно Бог остановил время. День, который станет кульминационным, не предвещал беды. Держа курс на восток, мы сокращали расстояние до Белы Куна. Слева от нас распростёрлись заброшенные Торговые ряды. Я обратил внимание на фургон с выбитыми стёклами в кабине. Двери нараспашку и на них потемневшие от времени следы крови. Рядом разбросаны арбузы и дыни, покрывшиеся толстым слоем зелёной плесени. Даже дождь не способен её размыть. Я вгляделся внимательнее. Плесень существовала своей собственной жизнью, как растение-паразит. Налёт то и дело набухал, заставляя фрукт меняться в размерах. Ближайший арбуз подкатился ближе, замер, но больше не сделал ни шагу.