Евгений Витязев - Молох

Как и предсказывал Молох, в тоннеле Ахмету составил компанию жмурик-каннибал. На протяжении всего пути просветовский не давал покоя кавказцу, всякий раз удирая от луча света, настигавшего его. Солдат пожалел, что не оставил себе оружия, так бы путь занял куда меньше времени. Путник ждал, пока слепой подберётся поближе, чтоб всадить нож тому прямиком в кадык. Но у врага быстрая смерть не входила в планы, потому тоннель выдался напряжённым, как тогда, на Дунайском проспекте. Но каннибал, ровным счётом, не представлял никакой угрозы.

За двадцать метров до поста КПП, когда отчётливо виднелся свет соседствующей станции, Ахмет остановился, вслушиваясь в тишину. Не хотелось оставлять заблудшую душу в живых. Брат Вано понимал, что преимущество в слухе далеко не на его стороне, но оставалось же зрение. Каннибал подошёл совсем близко, обогнув бойца сзади. Ахмет, выставив нож, резко обернулся, и свет фонаря выхватил покорёженную рожу того, кто когда-то являлся человеком. Абсолютно белые глаза, не моргая, смотрели в упор на кавказца. И как только такие смогли вышвырнуть бордюрщиков за пределы Чёрной Речки? Боец хотел было покончить с мыслями, оборвав жизнь слепому, но рука не поднималась.

— По-о-о-мо-ги — раздалось из уст каннибала. Ахмета как парализовало, ведь он почему-то думал, что просветовские, как и веганы, физически не способны к речи.

— Кто здесь? — теперь кавказец ни на шутку переволновался при наличии нового источника звука, доносившегося со стороны КПП. Опасения оправдались, когда один из патрульных шёл навстречу им, перезаряжая М-4.

— Не стреляйте! — поднимал Ахмет руки, не спуская глаз с каннибала. Тот же, в свою очередь, последовал примеру бойца, вытянув вверх конечности.

— Кто вы? — дневальный приблизился вплотную. При виде жмурика, он нацелил ему дуло в грудь, держа палец на спусковом крючке.

— Постой! — не дал путник спустить курок. — Я — Ахмет, брат Вано. А это мой пленный. Мы с братом давно не виделись, вот хочу его повидать, да заодно живой трофей доставить. Каннибал не представляет опасности.

— Не представляет, говоришь? — долго смотрел москаль на непрошеных гостей. — Ладно, так и быть, я вас конвоирую на станцию для дальнейшего расследования.

Так даже было проще, разве что просветовский, свалившийся на голову, путал карты. Ахмет не хотел становиться своим братом, убивая каждого безоружного, пусть тот не от мира сего. Втроём они без труда пересекли пост КПП, где впереди встречала долгожданная Площадь Восстания. Но времени любоваться обителью не нашлось, к тому же Ахмет в своё время и так всё повидал, а каннибал, кроме необъятной чёрной пустоты физически ничего не мог лицезреть.

Отрезок, на время которого кавказец чувствовал на себе колкие взгляды резидентов, заканчивался на середине станции. Впереди эскалатор, выводивший к Маяковской. Поначалу жмурь споткнулся о первую ступеньку, вызвав волну хохота со стороны местных ублюдков, затем, получив пинок от конвоира, одолел все имевшиеся ступеньки. Маяковская — станция закрытого типа, находящаяся на Третьей ветке: между приморскими и веганами. Агрессивное оформление станции придавали красные тона. Справа на стене портрет поэта, перечёркнутый какими-то вандалами чёрной свастикой. И здесь не обошлось без ненавистных взглядов и разговоров за спиной. Но длились те недолго, ибо нужный домик оказался почти на границе с Площадью Восстания.

Дневальный ушёл, позлорадствовав ролью Павлика Морозова, оставив пленных в компании военных. Ахмет чувствовал, как жмурика колотит с пят до головы. Никто не хочет умирать, пусть даже образ жизни напоминал землеройный. Брат Вано глядел на прокуренные лица москалей, в надежде найти знакомую рожу, и, хула Богу метро, нашёл. Игнат, с которым прошло детство как Ахмета, так и нынешнего властителя, улыбался во все тридцать два зуба от нежданной встречи. Остальных, за время своего изгнания, боец так и не узнал, хотя понимал, что перед ним собрались все шишки, кроме самой главной.

С чувством, с толком, с расстановкой, кавказец объяснял Игнату и всем присутствующим, в том числе напуганному до остервенения жмурю, о том, что против Площади Восстания готовится война. Причин называть не стал, ибо никому не доверял, кроме как своему брату. В знак преданности Ахмету, якобы, пришлось взять в плен каннибала, который владеет секретной информацией. Но поведает он её только Вано. После окончания легенды воцарилась тишина. Даже просветовский, понимая, что есть ещё шанс на пощаду, более-менее успокоился. Наконец, посовещавшись, Игнат изрёк.

— Будет тебе встреча с Вано. Вступай на Чернышевскую, он там. На посты мы доложим. Только одно но: у тебя есть с собой оружие?

— Есть — решил боец брать на честность, хотя дивился, как так дневальный не обыскал их со слепым. Вот и думай, кто слеп как безголовая, но ещё живая курица. — Нож.

— Придётся сдать — сверлил друг детства глазами. — Ахмет, не подумай, что мы тебе не доверяем, но уж больно долго ты отсутствовал. И, признаться, твоя история выглядит чересчур уж просто. Как будто ты её только сейчас придумал.

— Так и есть — улыбнулся кавказец, сдавая холодное оружие.

— Ты тот безумец — ржал Игнат вместе со всеми собравшимися военными. — Скажешь ещё. Забирай эту мёртвую душу с глаз долой и бегом на Чернышевскую.

— Да пошёл ты — не прекращая лыбиться, пожал брат Вано руку Игнату и вместе с каннибалом покинул помещение.

На сей раз жмурика вёл Ахмет, дабы тот не рухнул со ступенек эскалатора. «Бей калек и уродов!», — решил москаль, шедший по эскалатору, показаться самым умным, на что кавказец спустил его со ступенек. Раздался треск. Бедняжка сломал шею. Пока зеваки собирались около тела, не пойми — мёртвого или живого, солдат и впервые довольный жмурик шествовали по Площади Восстания. Негласная столица безумия. Через минуту показался пост КПП, когда на всю станцию раздались крики со словом: «Убили».

— Кого это там убили? — засуетился патрульный, пока гости стояли у поста.

— Да там, один алкаш спустил другого с эскалатора — изрёк кавказец.

— А, понятно — смотрел постовой как на Ахмета, так и на жмуря. — Что ж, тогда проходите.

Десять минут ушло на то, чтоб без приключений приблизиться вплотную к посту Чернышевской. И столько же ушло на то, чтоб новость о том, что совершил боец в столице, долетела как до соседней станции, так и до Вано.

Хиппи, входившие в состав Купчинского Альянса, но в тоже время жившие сами по себе, проявили исключительную оперативность и понимание. Если бы они не выступали против войны, а сразу действовали, то им бы можно было почётно дать звание самой организованной армии в метро. Даже железобетонная оборона военмедиков не устояла бы, не говоря об анархистах и прочей бандитской погани. Сборы заняли не больше получаса. Ещё полсотни рекрутов пополнило состав непобедимой армады, хотя каждый понимал, что история полнится случаями, когда целые армии разбивались в пух и прах куда меньшим составом. Легионы, априори подразумевавшие под собой то, что они выдвигаются под знаменем Сатаны.