Вадим Денисов - Дауншифтер

И опять глаза друзей уставились на меня.

– После разговора со Степаном в эфире появился глава посёлка, его радист услышал наши переговоры…

– Хочешь, я продолжу?

– Что ты там продолжишь, выскочка, да посиди же спокойно! – осадил я Сомова. – Нам предлагают очередную миссию. Мне даже их аргументы приводить влом, сами знаете – «спецназ посёлка», «никто кроме вас», бла-бла-бла… Задача: вытащить из тайги какого-то особо важного человека.

– VIP из толстопузиков? – скривился Ильяс.

– Нет. Я бы их сразу на хрен послал. Какой-то ценный учёный. Работал с группой в районе эпицентра, пока твари их лагерь не разбомбили. Те, кто уцелел, выходили пешим ходом. Ясно, что напрямки из тайги не выскочить, пробирались по ручьям, отклонились далеко к северо-востоку. Они, скорей всего, так и сгинули бы к чертям собачьим, да повезло им – вертушку случайно нашли.

– Это что, пропавшую? – изумился Сарсембаев. – Ту самую, что где-то рухнула в самом начале всей этой истории?

– Да, тот самый Ми-2. Из экипажа никто не уцелел, вертолёт разбит, но нашедшие смогли активировать аварийный радиомаяк, а позже умудрились связаться с Крестами по рации. Потом что-то случилось, и в живых остался только этот самый учёный.

– Мрак, не позавидуешь, – вставил Новиков.

Тут в крытом хоздворе что-то упало, потом ещё раз, но уже громче, звякнул металл.

В руках вскочившего Сомова невесть откуда возникло помповое ружьё, мы не успели опомниться, как он молнией выскочил в сени. Мужики выдирали из кобур пистолеты, а я прыгнул к автомату. Только собрались воевать, как Гумоз вернулся с зажатым подмышкой Фёдором.

– Дитя шалит, – объявил он и опустился на место, не выпуская кота из рук.

С полминуты мы приходили в себя.

– Вариант предлагается такой: утром вертушка с группами ушла на юг, обратным рейсом она заберёт людей с трёх точек, включая Ванавару. И прилетит в Кресты, – я продолжал раскрывать суть предлагаемой миссии. – Уже прилетела… Заправка и рейс на Туру, авиаторы после закрытия Северо-Енисейского базируются там. Затем Ми-8 сразу же прилетает обратно. Падаем на борт, летим на место. Песегов говорит, что лететь недалеко, минут тридцать в одну сторону. На месте – посадка подбором, при необходимости зачистка подходов с воздуха. Забираем этого чрезвычайно важного учёного и уходим на Кресты. Всего дел часа на три от силы, если без эксцессов. В сценарии этого кинофильма от Песегова ничего особо трудного и страшного нет. Как оно будет в реале… Ну, не знаю. Забирать науку надо сейчас, пока не сожрали. Зовут его Максим… где тут у меня? Ага, Мазовецкий, он из закрытого ящика, точней не сказали.

– И чем же он так уникален, интересно? Опись тварей составил для диссертации?

– Нет, Миха, насколько я понял, у него при себе какие-то сверхценные данные полевых исследований, которые экстренно нужны нашим воякам.

– Поселковым? – удивился не только Сарсембаев, но и остальные.

– Им. Срочно нужны.

– Вот! – вскричал Новиков. – Я знал! Знал! Есть у них секретное оружие, есть!

– До-о… Конечно! – смешно округлил губы Гумоз. – Самонаводящиеся пульки, которые летают над тайгой, сами вычисляют цель и втыкаются точно в череп.

– Не паясничай, – теперь уже и Ильяс не выдержал. – Когда надо дать ответ?

– Сеанс через… – я сверился с наручными часами. – Через сорок три минуты.

– А во сколько нужно быть в Крестах? Мужики, мне же «Обь» нужно туда переправить. Вытащить, погрузить…

– Ездить никуда не придётся, Ми-8 прямо здесь присядет, – кивнул я в сторону поляны. – Песегов героям все блага обещает. Хоть премию, хоть участок земли в посёлке на выбор.

– Ну, чиновники дают! Везде одинаковы, хоть в преисподней! – под впечатлением от услышанного Димка хлопнул в ладоши. – Весь мир в труху, а они в осаждённом посёлке землю раздают!

– Землицы нам жизнь под похороны предоставит… Гранат подкинут? – строго по делу поинтересовался Гумоз.

– Насчёт гранат не в курсе, а пулемёт «Печенег», насколько я понял, наши служивые в вертушку уже забросили. Турель есть.

– Ха! Вот ухари! – расхохотался Сомов. – Когда обчеству нужно, то у них одни посконные «мосинки» да «светки», а как им, то «печенег»! Уморил… Ладно. Долго мы действительно не провозимся. Ну, сколь там может быть тварей? Лишь бы учёный не помер. Короче, под «печенег» я согласен. Раз некому больше.

Остальных я и спрашивать не стал, оба подняли руки.

В чреве Ми-8 было шумно, но большие жёлтые наушники, крепко обжимавшие голову, эту проблему решали. Я сидел у иллюминатора, смотрел вниз, чуть не прилепив нос к стеклу. Вертолёт закончил вираж и взял курс на северо-восток.

Внизу проплыли сопки, а за ними вдаль и вширь разлилось таежное безбрежье. Зелёное море, в котором не видно ни единой крыши, ни единой дороги, только кое-где белеют небольшие озера. Местами лес сверху казался чахлым, похожим на редкую щётку, но за таким участком следовал густой массив или длинные цепи болот. И так бесконечно, никаких хорошо отличаемых ориентиров. Вспомнилась строчка из книги Олега Куваева: «Иногда боишься того, что всосет тайга и не отпустит обратно…»

Напротив сидел Сомов, не выпускавший из рук пулемёт, ему до таёжных красот дела не было. Он уже разобрался с откидной турелью, что-то там подкрутил, пристроил «печенег» и снова снял, опять занявшись регулировками. Пацан получил новую игрушку-конструктор. Хорошая вещь, лишь бы не пригодилась.

Тайга выглядела точно так же, как в тот день, когда я впервые прилетел в эвенкийскую даль. На точно таком же вертолёте, между прочим. Казалось, что ничего не изменилось в этом бескрайнем просторе. Но эта внешняя стабильность – обман зрения. Под нами лежал суровый и непокорный край, издревле обжитый необычными люди, край земли, который сейчас был захвачен безжалостными пришельцами. Там, внизу, между звериными тропами к посёлкам и деревням пробирались орды нечисти. Невозможно поверить…

Бортмеханик предупредил, что с высоты тварей высмотреть очень не просто. Заслышав звук приближающегося вертолёта, они чаще всего прячутся и замирают неподвижно.

Здесь ярко светило солнце, которое, если верхний ветер не изменит направления, всего через пару часов наглухо закроет сизыми облаками, налетающими с запада. Среди елей и лиственниц изредка серебрились ручьи, темнели омуты. И никого. Ни лодки в притоках, ни зверя на полянах. Птицы летают, сплошь местные, привычные… Хоть небо наше. Летающих чудовищ пока никто не видел.

Грубый толчок чужого башмака в мой почти новенький ботинок вернул меня в звенящий и вибрирующий салон.

С самым конспиративным видом Гумоз наклонился ко мне, вытянул ладонь и покачал мизинцем, мол, и ты пригнись. Я стянул с головы наушники, и Мишка, искоса посматривая на пытающихся дремать промысловиков, громко прошипел: