Стивен Гулд - Телепорт [litres]

Почему я вечно влезаю в разное дерьмо?

Шея болела, отчаянно хотелось бить, громить, крушить. Я уставился на себя в зеркало.

Влажные волосы прилипли ко лбу, зубы стиснуты, скулы и шея напряжены. Я постарался расслабиться и понял, что у меня болят челюсти: так сильно были стиснуты зубы. Склонившись над раковиной, я сделал несколько глубоких вдохов.

Через минуту я пустил холодную воду, умыл лицо и сполоснул волосы надо лбом, чтобы избавиться от винного запаха. Потом гладко зачесал их назад.

Вот это трансформация внешности! Волосы теперь казались намного темнее, даже форма черепа визуально изменилась. Нахмурившись, я зашел в спальню и выбрал рубашку с жестким воротником-стойкой. Надел рубашку и глянул в зеркало, оценивая результат.

Неужели я тот парень, который заявился к Сью Киммел с шампанским?

Я прыгнул.

Футболисты ушли с парадного крыльца, но порядком наследили: в траве и на дорожке валялись окурки и пивные банки. Уже на подступах к дому я понял, что музыканты взялись за дело: от бас-гитары и ударных тряслась подъездная дорожка и дребезжали окна. Я открыл дверь, и музыка ударила меня с почти ощутимой силой.

Захотелось прыгнуть домой, но я глубоко вдохнул и окунулся в дикий рев.

В прихожей народу стало больше, а в комнате с барной стойкой, когда я наконец в нее пробрался, – наоборот, свободнее. Музыка ревела в соседней комнате, там же виднелись бешено пляшущие гости. У бара осталась лишь пара человек, хотя Томми никуда не делся – он стучал по стойке в такт музыке. Теперь на ремне у него висело раза в два больше ключей.

Я поставил ногу на металлическую опору и облокотился на стойку. Томми взглянул на меня раз, другой, потом подошел к концу стойки и закричал сквозь рев музыки:

– Господи, быстро же ты внешность меняешь! А я-то думал, что знаю всех местных.

Я покачал головой:

– Так и есть, наверное. Просто я не местный.

– Слинял-то ты быстро. Сью тебя искала.

– Правда?

Томми вытащил из-за стойки бутылку «Болленже».

– Вот, кое-что осталось. Целую кварту можно было выжать из рубашки Лестера, но вкус у того пойла был бы поганый. – Томми вылил остатки из бутылки в бокал-тюльпан.

– Лестер – парень, который на меня набросился?

– Ага. Сью отправила его домой. Она очень разозлилась.

Я улыбнулся:

– Может, я зря вернулся, но я рад, что не застал этого Лестера.

Томми кивнул:

– Чтоб ему в яму провалиться!

Я захлопал глазами:

– Ты его не любишь?

Томми покачал головой и, ухмыляясь, отошел к другому концу стойки.

На вкус шампанское напоминало несладкую имбирную шипучку с неприятным послевкусием. Я посмотрелся в зеркало и велел себе не морщить нос. Потом взял бокал немного иначе, чтобы выглядеть увереннее и изысканнее.

Я снова пригубил шампанское и содрогнулся. Вот тебе и изысканность!

Взяв бокал, я отправился на веранду, подальше от музыки. Там стояли столы и стулья, белые, из кованого железа. Три столика были заняты, а один, свободный, стоял чуть поодаль, в тени изгороди. За него я и сел.

Музыканты заиграли песни начала шестидесятых. Хитами они были задолго до моего рождения, но я их неплохо знал. Мама ставила только рок-н-ролл, песни своей юности, и я рос под эти песни, гадая, что в них такого. Ни любви, ни особой неприязни они не вызывали, зато слова я знал наизусть.

– Вот ты где. – Сью Киммел придвинула стул и поставила на стол бокал с чем-то ледяным. – Томми сказал, что ты вернулся, но я трижды прошла мимо, прежде чем сообразила, что ты переоделся.

Я облизал губы.

– Не хотел создавать проблем.

Сью закатила глаза:

– Проблемы создавал Лестер, а не ты.

– Наверное, он очень тебя любит.

– Любит? – Сью засмеялась. – Лестер не знает значения этого слова. Лестер метит территорию. Он ссал бы на пожарные гидранты, если бы считал, что у людей достаточно сильное обоняние.

Я не знал, что на это ответить, поэтому снова пригубил шампанское. Уф! Сью глотнула из своего бокала и чмокнула губами.

– Вообще-то, я хотела извиниться за поведение Лестера. Ему невдомек, но мы с ним расходимся.

– Мне очень жаль.

– Жалеть тут нечего. Я всю неделю об этом думала. Он слишком часто меня злит.

Я снова пригубил шампанское. Вкус ужасный, но куда лучше, чем казалось вначале. Я поднял бокал, но тост не объявил. Сью подняла свой и осушила.

– Ну, пошли танцевать!

Я запаниковал. Танцевать? Я поставил бокал на стол.

– Я не очень хорошо танцую.

– Какая разница? Пошли!

– Я лучше не буду.

Сью схватила меня за руку и заставила подняться:

– Пошли!

Не отпуская мою руку, Сью поволокла меня туда, где ревела музыка.

Музыканты играли что-то очень быстрое и громкое. Мы пробирались меж извивающихся тел, пока не освободилось несколько квадратных футов пола. Я чувствовал себя зажатым, беззащитным в кольце чужих тел, бешено работающих руками и ногами. Сью начала танцевать, а я на миг замер, потом последовал ее примеру. Музыка хлестала меня, как волны – берег. Я старался поймать подходящий ритм, но не успевал за темпом.

Сью ничего не замечала, молотя ногами в такт музыке. Я старался не глазеть на колышущиеся части ее тела. Мне было тоскливо.

Я едва дождался, когда Сью закружится, отвернулся от нее и прыгнул в патио.

Справа от меня кто-то охнул. Я повернулся в ту сторону: за столиком сидела девушка и смотрела на меня.

– Господи! Во всем черном ты подошел совершенно незаметно!

– Прости, не хотел тебя пугать.

Я отнес свой бокал-тюльпан обратно на стойку.

– Эй, Томми!

– Эй, Дэвид! Шампанского больше нет, братан.

– Так налей имбирной шипучки. И побольше, чтобы с шапкой пены.

Томми кивнул и поставил мой бокал под кран разливной линии.

– Имбирная шипучка для вас, молодой человек!

– Благодарю!

Я вернулся на террасу и сел за столик.

Секунду спустя подлетела Сью, удивленная и слегка рассерженная:

– Эй, что за фокусы? Знаешь, сколько парней на этой вечеринке мечтают со мной танцевать?

– Отлично их понимаю. Ты прекрасна и танцуешь божественно.

Сью захлопала глазами и открыла рот, словно решив что-то сказать, но потом закрыла рот и села.

– Классно ты выразился. Суперклассно. Почти чересчур классно. Почему же ты не хочешь со мной танцевать?

Я пожал плечами:

– Дурацкое положение. Ты вот умеешь танцевать, а я чувствую себя ущербным уродом. Контраст удручающий. Наверное, я парень недалекий, но я не хочу, чтобы все знали насколько.

– Ага, недалекий! В сравнении с Лестером ты дальше линии горизонта.

– Танцевать Лестер наверняка умеет.

– Бездарно и самовлюбленно. В стиле Джона Траволты, а не Барышникова.

Я снова пожал плечами и почувствовал себя глупо. Я что, не способен на другие жесты?