Антон Орлов - Желтые небеса

…Ледяной дождь со снегом, обычная погода для этого сезона. Их компания пряталась под бетонным козырьком на открытой платформе станции монорельса, а поезда все не было и не было. Внизу, под колышущейся белесой пеленой, угадывались крыши двухэтажек. Вдали призрачно проступали силуэты древних высотных зданий. Небо, по случаю ненастья не желтое, а лохмато-серое, нависало над столицей, как брюхо мифического зверя, на котором разъезжает верхом бог правосудия. В субтропиках хорошо летом, весной и осенью, но в середине короткой южной зимы – более чем паршиво.

– Ол, тебя правда, что ли, из универа поперли? – спросил кто-то, стуча зубами от холода.

– Правда, – ответил он.

– Куда же ты теперь?

– Пойду в частные охранники. Платят там – завались, и лицензию на пистолет получу.

– Так ведь могут убить, – заметил собеседник, парень с экономического факультета.

– Меня за просто так не убьешь.

Порыв ветра хлестнул по лицу, чуть не сорвал шляпу. Он выругался: этой зимой уже две шляпы вот так потерял. В глубине разверстых небесных хлябей зародилось некое темное пятно, оно медленно приближалось, понемногу обретая форму и плотность. Студенты под козырьком обрадованно зашевелились: поезд идет, наконец-то…

Проснувшись, Мартин первым делом осмотрел пальцы, запястье, ощупал ключицу – и остался доволен: отеки мягких тканей значительно уменьшились, да и кости почти не болят. Жить можно. Через сутки он будет в полном порядке.

«Вряд ли Юстан доволен моим сном – а значит, пожрать не даст. Ничего, сам возьму».

Когда за ним пришли, он покорно поплелся в зал, стараясь держать руки таким образом, чтоб улучшение не бросалось в глаза, и одновременно сканируя эмоции конвойных: если те заметят неладное, атаковать придется немедленно. Ничего они не заметили. И Юстан, появившийся через четверть часа, усмехнулся, поглядев на беспросветно-удрученную физиономию Мартина, а вот на исчезновение припухлостей и кровоподтеков внимания не обратил.

– Меня не интересует, как ты в юные годы мок под дождем, убийца. Не будет тебе сегодня мяса, не заслужил. Награду надо заработать!

– Я не знаю, как это сделать.

Мартин уселся на парчовый пуфик в метре от стола и уже наметил, что в первую очередь схватит, когда Юстан отвернется.

– А ты постарайся! Вот она – пища! – тот взял двумя пальцами некогда розовый, а ныне позеленевший ломоть ветчины. – Аппетитно, ага? Слюнки текут? Если ты мне ее покажешь, это будет твое!

– По-твоему, это выглядит аппетитно?

– Слопаешь, что дам! – прикрикнул Юстан. – У него еще претензии! Сегодня получишь похлебку, чтоб с голоду не подох, а завтра поглядим… Но смотри, – на его лице появилась злая гримаса, – если вместо нее ты покажешь мне эту мерзкую девчонку с зелеными глазами, вообще жрать не будешь. Понял?

– За что ты ее так ненавидишь?

Мартин задал вопрос умеренно-огорченным тоном. Главное – не переиграть: противник не наблюдателен, зато подозрителен.

– Это она во всем виновата, – Юстан тяжело вздохнул, охватившая его злость то уступала место глубокой тоске, то опять вспыхивала с новой силой. – Я из-за нее все потерял! Она сорвала мой план, такой жертвенный и прекрасный! Она и эти сраные врачи со своей сверхразвитой медициной… Если человеку почти в сердце воткнули нож, испачканный соусом, он не должен цепляться за жизнь, это просто неприлично! – он хватил кулаком по бархатному подлокотнику кресла. – Ничего, ничего у меня не получилось…

– Это и есть твое преступление? Ты совершил убийство?

– Да, вы сочли это преступлением! Хороший адвокат указал бы на массу смягчающих обстоятельств, но вы устроили самосуд без адвоката. Ненавижу! Когда я был дебилом на Ите, я давил кошек с зелеными глазами, а соседи меня за это били. Своя кошка для них дороже человека! Теперь я могу наказывать таких бездушных обывателей, и я давлю их вместе с их домами и кошками… – Его переполняла искренняя обида, он готов был заплакать. – Столько черствых людей вокруг…

– Я не понял, что сделала та девушка? Помешала тебе довести дело до конца?

– Она осталась жива! – Юстан стиснул кулаки в бессильном бешенстве. – Эти… врачи заменили ей всю кровь и вырезали половину легкого. А потом она целые сутки лежала в коме, в аппарате жизнеобеспечения, и врачи сами не знали, выживет или нет, но она все-таки не умерла. Назло мне! Она не воспринимала мои идеи и не захотела послужить моим целям! – он начал ожесточенно ругаться, то на импере, то на чадорийском, то еще на каком-то языке, непонятном Мартину, но смутно знакомом.

«Язык того мира?..»

– Значит, нож, испачканный соусом, почти в сердце. И за это черствые бездушные люди тебя убили?

Не уловив иронии, Юстан горестно кивнул. Потом встрепенулся, уставился на Мартина и прошептал:

– Ты считаешь, так мне и надо? Я знаю, ты неспособен сострадать… Ничего, убийца, я тут кое-что для тебя приготовил – и сейчас ты это получишь! Погоди…

Вскочив с кресла, он распахнул дверцы солванского шкафа с декоративными башенками. Внутри, на полках, белели тьессинские артефакты. Еще один шлем! Мстительно бормоча, Юстан повернулся спиной и начал рыться в шкафу, а Мартин бесшумно встал и схватил со стола заранее намеченную добычу: кнопочный нож с клеймом алзонской фирмы «Барракуда», кусок копченого мяса, недоеденную плитку шоколада. Все это он запихнул поглубже в карманы шортов. Когда Юстан обернулся, он опять сидел на пуфике, понуро ссутулившись.

– Сейчас, убийца! – захлопнув дверцы, Юстан показал ему яйцеобразный Х-объект. – Сейчас я размажу тебя по полу. Не бойся, в переносном смысле, мне все еще нужны твои воспоминания… Сейчас ты переживешь самое страшное потрясение, которое обрушилось на тебя в той жизни! Я специально сделал такую настройку, и Гефада, умница, послушалась. В общем, сейчас ты… узнаешь, каково было мне, – он театральным жестом поднял над головой артефакт. – Не знаю, что это за воспоминание, но я посмотрю его вместе с тобой и буду весело хохотать! Не думай, это не месть, я никогда не опускаюсь до мелкой мести. Это будет торжество справедливости! Самый сокрушительный шок, который неожиданно обрушился на тебя и переломил надвое твою жизнь, самое кошмарное твое переживание!

Приготовившись к малоприятным видениям, Мартин осторожно сполз с пуфика на пол, чтобы не грохнуться и не повредить травмированные кости.

Юстан злорадно засмеялся.

…Он сидел на малахитовом бортике фонтанчика и тупо слушал плеск воды. Он был ошеломлен, обескуражен, выбит из колеи. Словно идешь знойным летним днем по улице, по размягченному от жары асфальту, и вдруг тебе на голову падает здоровенный ком снега! Зачерпнув дрожащей рукой немного воды, он смочил лицо. Первый шок прошел, и он смог, наконец, вымолвить членораздельную фразу: