Филип Рив - Смертные машины

И все-таки что-то здесь ему не нравилось. Это точно был не тот скромный чистенький пригород, какой себе представил Том. Настил на палубах был весь в ржавчине и вмятинах, а рядом с обшарпанными домишками громоздились здоровенные вспомогательные двигатели, явно снятые с других городов. С основным машинным отделением на нижнем ярусе их связывала целая паутина труб, которые вились между зданиями и уходили вниз через дыры в палубе. По краю яруса, где должны бы располагаться парки и обзорные площадки, виднелся деревянный частокол с огневыми точками.

Эстер жестами показала Тому, чтобы он помалкивал, и повела его на окутанную туманом корму. Там они увидели здание, где, судя по всему, располагался муниципалитет. Вывеска над входом гласила:

Добро пожаловать

в ТАНБРИДЖ-НА-КОЛЕСАХ! [14] Название города (Tunbridge Wheels) отсылает к реальному английскому городу Танбридж-Уэллс (Tunbridge Wells).

Население: 500 467 212

и продолжает расти!

На крыше развевался черно-белый флаг: скалящийся череп и две скрещенные кости.

– Квирк всемогущий! – ахнул Том. – Пиратский поселок!

И тут из всех переулков, затаившихся в тумане, начали появляться люди – мужчины, женщины, такие же обшарпанные, как сам город, худые и суровые, с яростно горящими глазами, а в руках у них были такие громадные пистолеты и ружья, каких Том никогда в своей жизни не видел.

Пиратский поселок уносится прочь, и на Ржавые болота вновь опускается тишина. Нарушает ее только шуршание мелких зверьков в зарослях тростника. Потом на поверхность глубокой лужи в колее начинают подниматься пузыри, темная жижа булькает, бурлит и выплевывает на сушу подергивающиеся останки Шрайка.

Его вбило в грязь по самую маковку, словно колышек от палатки, смяло и перекорежило. Левая рука висит на обрывках проводов, правая нога не слушается. Один глаз теперь слепой и темный, другой видит мутно, и Шрайк все время мотает головой, чтобы зрение прояснилось. Память частично отшибло, зато всплыли другие, непрошеные воспоминания. Он бредет по колее и вспоминает древние войны, для которых его когда-то создали. На Холме номер 20 непрерывно трещали разряды, электростатические пушки Теслы обрушивали на него молнии, пока не начала обугливаться плоть на железных костях. Но Шрайк выжил. Он – последний из Бригады Лазаря, и он всегда выживает. Подумаешь, переехала парочка городов, – чтобы прикончить Шрайка, нужно нечто посильнее.

Медленно, очень медленно Шрайк выбирается на твердую землю. Оглядывается, принюхивается и убеждается, что Эстер не погибла. Он гордится ею. Заветное желание! Скоро он снова ее найдет, и тогда одиночеству его вечной жизни придет конец.

Пиратский поселок оставил глубокие четкие колеи. Выследить его будет несложно, хотя одна нога бессильно волочится, один глаз выведен из строя и в мозгу закоротило. Сталкер запрокидывает голову, и по безлюдным болотам разносится его охотничий клич.

День за днем Лондон двигался вперед, прокладывая путь через континент, когда-то звавшийся Европой. Как будто впереди ждала какая-то невероятная добыча – однако после Солтхука дозорные углядели всего несколько крошечных городков-кладоискателей, и ради них Магнус Кром даже не стал менять курс. Лондон не был приспособлен для таких далеких и стремительных марш-бросков. Начали уже поговаривать о нехватке продольствия, а металлические палубы так раскалились от работающих на полную мощность двигателей, что на мостовых шестого уровня можно было жарить яичницу.

В Брюхе жара была ужасающая. Когда Кэтрин вышла из лифта на улице Адской Бездны, ей показалось, что она шагнула в печку. Кэтрин еще не бывала так глубоко в Брюхе. В первую минуту она так и застыла у выхода из станции, растерянно моргая. Шум и теснота сбивали с толку. На Первом ярусе, откуда она приехала, ярко светило солнце и прохладный ветерок шевелил кусты роз в Круговом парке; а здесь внизу метались туда-сюда толпы рабочих, неумолчно звучали гудки и к топкам катили огромные вагонетки с топливом.

Ужасно захотелось домой, но Кэтрин должна была выполнить то, зачем пришла, – ради папы. Она глубоко вздохнула и вышла на улицу.

Здесь было совсем не так, как в Верхнем Лондоне. Никто ее не узнавал. Прохожие, у которых она спрашивала дорогу, отвечали неохотно, а рабочие, болтающиеся на улицах без дела после смены, свистели и кричали ей вслед: «Ау, красотка!» и «Где отхватила такую шапчонку?». Дюжий бригадир оттолкнул Кэтрин в сторону; за ним шли заключенные в кандалах. С алтарей под топливопроводами скалились статуи Чумазого Пита – горбатого бога машинных отделений и дымовых труб. Кэтрин задрала подбородок и покрепче сжала в руке поводок, радуясь, что с ней Собака, который может ее защитить.

Но ей больше негде было искать ответы. Отец в отлучке, Том погиб или пропал без вести, а Магнус Кром не хочет с ней разговаривать. Только еще один человек во всем Лондоне может знать тайну девушки со шрамом.

Найти его было нелегко, но, к счастью, служащие архива в Гильдии мусорщиков, трубочистов и других технических работников были рады оказать услугу дочери Таддеуса Валентайна. Ей сказали: если в тот вечер поблизости от мусорного желоба находился ученик-инженер – значит он надзирал за работой заключенных, а раз он надзирал за работой заключенных – значит он из экспериментальной инженерной тюрьмы в Подбрюшье. Еще несколько вопросов и взятка одному десятнику, и Кэтрин сообщили имя: ученик Под.

И сейчас наконец, спустя неделю после встречи с лорд-мэром, Кэтрин шла поговорить с этим учеником.

Тюрьма в Подбрюшье – это был целый комплекс зданий, размером с небольшой городок, теснившийся у основания гигантского опорного столба. Следуя указателям, Кэтрин добралась до административного блока – шарообразного металлического строения в потеках ржавчины, установленного на стойках и медленно вращающегося, так что надзиратели могли из окон присматривать за тюремными камерами, двором для прогулок и фермами по разведению водорослей. В вестибюле неоновый свет отражался от огромных, как поле, пространств белого металла. Навстречу Кэтрин вышел инженер.

– С собаками нельзя, – строго сказал он.

– Это не собака, это волк, – ответила Кэтрин с самой очаровательной улыбкой, на какую была способна.

Собака потянулся обнюхать резиновый плащ. Инженер отпрыгнул. Это был важный на вид человечек, с тонкогубым ртом и пятнами экземы на лысой голове. На беджике у него было написано: «Брюшной смотритель Ниммо». Кэтрин снова улыбулась, и не успел он выдвинуть еще какие-нибудь возражения, как она махнула золотым пропуском:

– Я пришла по поручению отца, Главного историка. Мне нужно поговорить с учеником по фамилии Под.