Филип Рив - Смертные машины

– Это катастрофа! – горячо согласился старый доктор Аркенгарт, заламывая костлявые руки. – Вибрации от этой мерзкой машины сгубили мою коллекцию керамики!

– Да ну вас, Аркенгарт, с вашей керамикой, – рассердился Чадли Помрой. – А о Панцерштадт-Байрёйте вы подумали? Город сгорел дотла!

– Вот к чему приводит оголтелое увлечение олд-теком! – сказал профессор Пьютертайд. – История позволяет учиться на опыте бесчисленных столетий, а их интересуют только машины Древних!

– И чего Древние добились со своими машинами? – простонал Аркенгарт. – Испоганили свой мир и взорвали сами себя!

Другие историки печально закивали.

– В Панцерштадт-Байрёйте был замечательный музей, – сказала доктор Каруна.

– Насколько я знаю, там хранилась великолепная коллекция живописи, – подхватил Нанкэрроу.

– Уникальные образцы м-мебельного искусства тридцатого века! – возопила мисс Плим и разрыдалась на жестком плече доктора Аркенгарта.

– Извините бедняжку Мойру, Кэтрин, – шепнул Чадли Помрой. – Она сегодня с утра получила ужасное известие. Кром приказал сдать нашу коллекцию мебели в машинное отделение. Горючего, видите ли, не хватает, все из-за этого безумного рывка на восток.

В ту минуту Кэтрин было глубоко плевать и на мебель, и на керамику, но ее радовало уже то, что не одна она в ужасе от случившегося. Набрав побольше воздуха, она коротко рассказала о том, что они с Бивисом услышали в Инженериуме о МЕДУЗЕ и о том, что следующим этапом своего великого плана лорд-мэр назначил штурм Щит-Стены.

– Какой кошмар! – пронесся общий вздох, когда она закончила.

– Шань-Го – страна великой и древней культуры! Будь она за или против Лиги, нельзя взрывать Батмунх-Гомпу!

– Столько храмов!

– Керамика!

– Молитвенные колеса…

– Роспись по шелку…

– М-м-мебель!

– Вы о людях подумайте! – сердито воскликнула Кэтрин. – Надо что-то делать!

– Да-да! – согласились все и растерянно замолчали.

После двадцати лет правления Крома им трудно было даже помыслить о том, чтобы пойти против Гильдии инженеров.

– Но что мы можем сделать? – спросил наконец Помрой.

– Рассказать людям, что происходит! – сказала Кэтрин. – Вы – заместитель главы гильдии! Объявите собрание Совета! Заставьте их понять, насколько все это неправильно!

Помрой покачал головой:

– Они не станут слушать. Мисс Валентайн, вы же слышали вчерашнее ликование.

– Это только потому, что Панцерштадт-Байрёйт собирался нас съесть! Когда они узнают, что Кром задумал применить это оружие против еще одного города…

– Только громче будут кричать «ура», – вздохнул Помрой.

– К тому же он во все гильдии внедрил своих сторонников, – заметила доктор Каруна. – Старых заслуженных гильдейцев больше нет – умерли, или ушли в отставку, или арестованы по его приказу. Даже наши ученики одержимы олд-теком не меньше инженеров, особенно с тех пор, как Кром навязал нам в Главные историки своего ставленника Валентайна… Ах, простите, мисс Кэтрин…

– Папа не его ставленник, – сердито ответила Кэтрин. – Я уверена! Если бы он знал, что задумал Кром, ни за что не стал бы ему помогать. Наверное, потому его и отправили на разведку, просто убрали с дороги. Когда он вернется и узнает, что здесь происходит, он сумеет остановить Крома. Понимаете, это же он нашел МЕДУЗУ. Он ужаснется от одной мысли, что она убила столько народу. Он захочет загладить свою вину, обязательно!

Кэтрин говорила с такой убежденностью, что часть историков ей поверила, даже те, кого, как доктора Каруну, обошли с повышением, когда Кром поставил Валентайна во главе гильдии. А уж Бивис глядел на Кэтрин сияющими глазами. Он даже не смог бы подобрать название охватившему его чувству – в лабораториях этого не проходили. Он дрожал с головы до ног.

Первым заговорил Помрой:

– Мисс Валентайн, я очень надеюсь, что вы правы, потому что он единственный, кто способен бросить вызов лорд-мэру. Будем ждать его возвращения.

– Но…

– А пока мы договорились предоставить мистеру Поду убежище в Музее. Он может спать в старой Галерее транспорта, и пусть помогает доктору Нанкэрроу с каталогом нашего художественного собрания. А если инженеры за ним явятся, мы сумеем его спрятать. Я знаю, это не такой уж сильный удар по Крому, но поймите, Кэтрин: мы уже старики, нам очень страшно, и мы правда больше ничего не можем сделать.

Мир вокруг менялся. В этом, конечно, не было ничего нового; первое, чему учат историков, – что мир постоянно меняется. Но сейчас это происходило невероятно быстро, буквально на глазах. С полетной палубы «Дженни Ганивер» Том видел обширные равнины Охотничьих Угодий с ползущими по ним крапинками городов. Напуганные загадочной вспышкой на севере, они разбегались со всей скоростью, с какой несли их колеса или гусеницы. Сейчас им было не до того, чтобы охотиться друг на друга.

– МЕДУЗА, – словно про себя прошептала мисс Фанг, глядя на далекий, подсвеченный пламенем столб дыма.

– Что это за МЕДУЗА такая? – спросила Эстер. – Вы что-то знаете, да? За что все-таки убили моих маму и папу?

– К сожалению, не знаю, – ответила летчица. – Я всего лишь слышала однажды это название. Шесть лет назад один агент Лиги пробрался в Лондон под видом пилота лицензированного дирижабля. Он наткнулся на что-то такое, что его заинтересовало, но что именно – мы так и не узнали. От него пришло только одно послание, всего два слова: «Берегитесь МЕДУЗЫ». Инженеры поймали его и убили.

– Откуда вы знаете? – спросил Том.

– Они прислали нам его голову, – сказала мисс Фанг. – Наложенным платежом.

Вечером она посадила «Дженни Ганивер» на один из удирающих городов – солидный четырехпалубник под названием Перипатетиаполис. Он мчался на юг, чтобы затаиться в горах по ту сторону Хазакского моря. В порту они услышали новые подробности о том, что случилось с Панцерштадт-Байрёйтом.

– Я видел это! – рассказывал какой-то летчик. – Был за сто миль оттуда, и все равно видел. С Лондона, с Верхнего яруса, вырвался язык пламени, неся смерть всему, к чему прикоснется!

– В Лондоне раскопали что-то, оставшееся после Шестидесятиминутной войны, – сказал вольнонаемный археолог. – Древняя Американская империя под конец совсем обезумела; я слыхал об ужасном оружии. Квантовый энергетический луч брал энергию не из нашей Вселенной…

– Кто теперь посмеет перейти им дорогу, когда Магнус Кром любого непокорного может испепелить в одно мгновение? – спрашивал насмерть перепуганный торговец из Перипатетиаполиса. – Лондон скажет: «Идите-ка сюда, я вас съем!» – и мы поползем, никуда не денемся. Конец нашей цивилизации пришел! Снова!

Но одно хорошее во всем этом было: жители Перипатетиаполиса охотно принимали лондонские деньги Тома. Он поддался порыву и купил ярко-красный шелковый шарф вместо платка, который Эстер потеряла в ту давнюю ночь в Брюхе.