Сергей Чехин - Метро 2033: Спящий Страж [litres]

– Чешется! Люблю поболтать. Жаль, не с кем.

– Заведи воображаемого друга и задалбывай, сколько влезет.

– Настоящего хочу.

– Ничем не могу помочь. У Деда Мороза попроси.

– Ты же не всегда был таким бирюком. Ай!

Еж стянул концы бинта и взялся за другую ступню. Закончив, отвлекся на тушенку. Сочная говядина в кипящем бульоне отправилась по тарелкам. В бункер словно бросили дымовую шашку с невообразимо ароматной начинкой. Терпеть не было никаких сил, беглянка с жадностью ханурика набросилась на еду. В загашнике скопилась уйма деликатесов, с которыми сталкер расстался на удивление легко. Консервированный хлеб, печенье, утиный паштет, черный чай и молочный шоколад. В метро за половину этого добра отдали бы целое состояние.

Девушка утонула в разнообразии вкусов, в кои-то веки забыв об усталости, боли, ужасах – пережитых и тех, что еще ждали впереди. Зудящее волнение временно уступило место надежде.

– У нас обязательно все получится. – Кроха облизнула ложку. – И все будет хорошо. Такое вот предчувствие.

– Это не предчувствие, – Егор откинулся на спинку и протянул ноги к огню, разбавив феерию запахов не самой приятной ноткой. – Это димедроксидин-У.

– Что-что?

– Особый сорт успокоительного. Военная разработка. Чтобы трусам, паникерам и маменькиным сыночкам не сносило крышу после первого же выстрела.

– Прелестно, – девушка хмыкнула. – То-то ты перестал казаться таким поросенком. А это просто уколы подействовали.

– Лучше?

– А что? Переживаешь?

– Переживают малолетки и балбесы. А я – прагматик. И мне надо знать, еще колоть или хватит. Нет никакого желания тащить тебя завтра на горбу.

– Ты не прагматик. Ты поросенок.

Он нахмурился.

– В дегазатор сейчас пойдешь.

– Не пойду, – Арина сладко зевнула и потянулась. – Все затекло. Расскажи про Погост.

– Что рассказывать? – в огонь упало полено, взвив искрящий смерч. Льдисто-голубые глаза сталкера вспыхнули. – Аномалия как аномалия.

– Хотел бы узнать ее тайну?

– Нет там никакой тайны. Только миражи и радиация. Последнее пристанище для тех, кого здесь уже ничто не держит.

– Выходит, суровому, непобедимому и бесстрашному Ежу есть, что терять?

– Разумеется, – искренне ответил он, не заметив издевки. – Жизнь.

– И все?

– А этого мало?

– Не знаю, – Кроха хлебнула чаю и пошевелила пальцами ног.

– Потому что малая еще.

– Подросту – пойму? Бухтишь, как старый дед. Тебе же не девяносто.

– Зато повидал на все сто. И таких вот наивных мечтателей встречал немало. Ни один не дожил до моих лет. Хотя мне всего тридцать.

Они замолчали, слушая треск углей, тихое завывание ветра в трубе и едва различимую возню снаружи.

– Кто-то скребется… – Арина нервно зыркнула на стену.

– Да то кроты.

– А-а, – девушка спрятала лицо за исходящей паром кружкой. – Большие?

– Ну, такие, – сталкер развел ладони на ширину плеч.

Мутанты пошуршали немного, поняли, что бетон не прогрызть, и уползли в другую сторону. Следом ушел страх, и треск из печки зазвучал лучшей колыбельной на свете.

– Егор.

– Чего тебе?

– Можно попросить кое о чем? Немного… личном. Если откажешься – пойму.

На острых скулах проступили красные пятнышки. Проводник подозрительно сощурился.

– Попроси. За спрос не бьют в нос.

– Отнеси меня в кроватку. Пожа-а-а-алуйста, – она выпятила нижнюю губу и сверкнула изумрудами из-под густых бровей. – А то не дойду.

Бродяга фыркнул. Осторожно уложил гостью на верхний ярус и вернулся к огню. В последний раз ее носил на руках отец в далеком полузабытом детстве. Такой же большой, высокий и сильный. Но тогда под ложечкой сосало совсем иначе.

В углу заскрипело, зафыркало и, наконец, затихло. Ненадолго.

– Егор…

– Да что еще?!

– Ничего, – обиженно проворчала Кроха и натянула одеяло на нос. – Просто хотела сказать, что ты хороший человек. Хотя зачем-то строишь из себя Бармалея. Ну, я так думаю. Спокойной ночи.

– Ага.

Не прошло и минуты, как на койке мирно засопели, время от времени срываясь на храп. Посидев немного, Еж шепнул:

– Думает она. Все, кто думали так же – давно в могилах.

Арина только сомкнула веки – и с нее тут же сорвали одеяло. Она встрепенулась и сонно завертела головой.

– Что случилось?

– Утро случилось, – проворчал Еж, уже одетый и с рюкзаком на плечах. – Или передумала папаню искать?

Она потерла гусиную кожу на плече и зевнула.

– Спускаюсь.

– Давай помогу, а то грохнешься и сломаешь что-нибудь. С тебя станется.

– Сама справлюсь, – буркнула спутница и свесила ноги.

Кровать шатнулась и накренилась – совсем чуточку, буквально на долю секунды, но сидящей на самом краю девушке этого вполне хватило. Она рухнула, отчаянно взмахнув руками и не успев даже крикнуть. Благо, Еж стоял рядом и успел поймать. Кроха повисла на бычьей шее и от страха прижалась к спасителю, как малыш коала – к стволу.

– Сказал же! – прорычал сталкер.

– Извини…

Палец без предупреждения впился меж ребер. Арина дернулась, как от удара током, и затряслась всем телом, то срываясь на смех, то жалобно скуля.

– Ай! Хватит! Пожалуйста! Нет… Не надо! Я больше не буду! А-а-а!

Закончив, Егор усадил ее на нижнюю койку. Экзекуция длилась недолго, но девушка выглядела, как после ночного допроса в застенках Безымянки. Тяжело дышала, держалась за бока и стыдливо прятала покрасневшее потное лицо.

– Извини – это просто слово, – холодно произнес бродяга. – Вроде каши или триангуляции. Нельзя лажать раз за разом, плевать на всех, а потом – ой, извини! – и забыли-проехали. Странно, что тебе этого никто не втолковал.

Беглянка молча слушала и сопела на весь бункер.

– Знакомо? – Егор протянул на ладони тугой рулон хлопка.

– Бинты?

– Нет.

– Шарф?

– Мимо.

– Тогда не знаю.

– Это портянки, фиалка ты оранжерейная. Наматывать умеешь? Хотя зачем я спрашиваю? – он сел перед гостьей на корточки и шепнул: – Расскажешь кому-нибудь – с того света достану.

Кроха не упустила возможности отомстить за унизительную щекотку:

– А кому говорить? Никто же не поверит, что живая легенда мотал мне портянки.

Егор хмыкнул.

– Вставай, Русалочка.

Она медленно выпрямилась и походила по комнате.

– Боль? Жжение? Судороги? – тоном чуткого врача перечислял спутник.

– Нет! – беглянка просияла. – Ступни как новые!

– Повезло. Препараты в неправильных пропорциях могут разложить печень, а я вводил их на глазок, без точных данных роста-массы. Зато теперь все будет заживать, как на крысе. Протянешь, правда, недолго – лет до сорока, но в метро дольше и не живут.

Арина споткнулась на ровном месте и с трудом удержала полезшие на лоб глаза.