Макс Брукс - Minecraft: Остров

– Му! – обегая вокруг дома, закричал я. – Му, иди сюда, ты должна это видеть!

Она фыркнула. Очевидно, её больше интересовал пучок травы перед носом.

– Нет, в самом деле, – уговаривал я. – Обязательно!

Когда уговоры не подействовали, я вытащил из-за пояса колос спелой пшеницы.

– Как тебе? – поинтересовался я.

– Му, – сказала она и пошла за мной по западному склону.

Конечно, не круто подманивать животное едой, но я знал: Му поймёт, когда увидит моё величие. Я провёл корову сквозь двойные двери, помахал колосом в сторону ванной.

– Как насчёт этого? – осведомился я и вкратце изложил, как всё работает.

– Му, – коротко и равнодушно ответила подруга, чем сильно охладила мой энтузиазм.

– Я понимаю, что, по большому счёту, мне оно не нужно, и я не смогу его использовать, ну, по очевидной причине, – поспешил оправдаться я. – Но я построил его потому, что…

Я умолк, подыскивая слова и мысли.

– …В общем, я и сам не знаю зачем.

В самом деле не знаю.

Я задумался над ответом и понял, что его у меня нет. Зачем же я потратил столько усилий на комнату, которой не смогу пользоваться? Почему-то я не задумывался об этом при строительстве, просто делал и всё. Но зачем? И отчего мне так захотелось показать его Му?

А может, часть моего рассудка хотела использовать эту комнату по-другому? Напомнила о других, глубоких и мучительных, вопросах, на которые я когда-то пообещал найти ответы, а теперь предпочёл не вспоминать?

Если ты сам пытаешься сказать себе что-то – пожалуйста, остановись и прислушайся. Мне давно следовало это понять. Зря я боролся со смятением и недовольством, которые рвались наружу. Не следовало менять тему разговора.

– Суть в том, что я закончил строительство! – объявил я и дал колос Му. – Поэтому устраиваем праздник!

Я кинулся в спальню и вынул из сундука специальный инструмент.

– А разве есть способ отпраздновать лучше, чем за обедом из курятины?

Может, я всё успею вовремя. Может, к тому времени, как вернусь с топором в руках, сердечки над головой Му уже исчезнут. А может, сердечки – это просто выражение её чувств, а не всякое такое. Мне вслед понеслось протяжное тихое: «му-у-у-у».

– Ну вот не надо опять. Мы уже говорили на эту тему, – направляясь к двери, сказал я.

– Му-у-у, – не унималась корова.

– И не передумаю! – возразил я. – Я знаю, что делаю!

С тем я отправился вниз. Во время стройки я не переставал разводить цыплят. Всякий раз, когда поспевала пшеница и оставался избыток зерна, пускал его на развод стаи. Теперь в курятнике теснились три дюжины птиц.

«Дармовая еда», – подумал я, проталкиваясь сквозь толпу пернатых тел.

Они сгрудились так плотно, что идти было словно вверх по течению. Куры глядели на меня, без сомнения, ожидая пищи. И даже когда увидели, что в моих руках нет зёрен, они с таким же вниманием глядели на топор.

Они не убегали.

Они не боялись.

Они просто стояли, переглядываясь, посматривая на меня и железный резак, превращающий их кудахтающие жизни в перья и розовые мясистые тушки.

Я никогда не забуду эти крохотные доверчивые глаза. Тоненькие вскрики.

И никакой крови. Ещё одна странность этого безумного мира. Но ведь должна быть. В моём измученном рассудке всплыла давняя фраза о «руках по локоть в крови».

И вот осталось лишь трое цыплят, глядящих на зазубренное лезвие топора.

– Дармовая еда, – вздохнув, повторил я и опустил топор в последний раз.

Не на птиц – на ворота.

– Идите, – сказал я птенцам. – Вы свободны.

Те не захотели уходить.

– Идите! – заорал я. – Вон отсюда!

Они лишь лениво бродили кругами, будто не замечая массового убийства собратьев.

– Ладно! – рявкнул я и снова занёс топор.

Я рубил остатки изгороди до тех пор, пока не осталась одна каменная платформа. Лишь тогда цыплята, равнодушно поклёвывая землю, разбрелись по пляжу.

Жареная курятина была мягкой и вкусной, но от неё мне сделалось дурно.

– Так вот какой вкус у вины, – глотая, думал я.

После ужина я пошёл по освещённому лампами холму вниз, к друзьям, надеясь, что они остались друзьями. Что они подумали обо мне, увидев жуткое избиение? Было ли оно хотя бы вполовину таким ужасным, каким показалось мне?

– Я решил породить новые жизни – и я же решил их отобрать, – глядя на заходящее солнце, произнёс я. – Без крайней нужды. Я захотел – и решил.

В этот момент Му молча посмотрела на меня. Я понял её молчаливый вопрос:

– Ты научился? Ты понял?

– Да, – не глядя ей в глаза, ответил я. – Я научился тому, что даром не даётся ничего. Всё имеет цену – особенно, если платить приходится совести.

Удовлетворённая Му отвернулась.

– Но не считай, что я передумал, – предупредил я. – Я съем их всех. Единственное, что горше отбирания у них жизни – это растрачивание их жизней впустую. И если я не попаду в ситуацию, когда у меня не будет другого выхода, если я не буду вынужден убивать, чтобы выжить, – клянусь, я никогда не отберу жизнь, не угрожающую моей.

Му подошла чуть ближе ко мне, предлагая прощение, которого я, честное слово, не заслужил.

Мне хочется сказать вам, что я проснулся от кошмара и увидел его наяву. Такой оборот сильно нагнетает напряжение в рассказе. Но увы – как и в первый раз, я не помнил ровно ничего. А если бы помнил, вряд ли придал бы значение на фоне жутких впечатлений предыдущего дня. Ещё мучимый чувством вины, я вспоминал писк и кудахтанье. Истерзанный и сонный, я медленно спустился по лестнице и столкнулся нос к носу с крипером.

Он стоял посреди моей прихожей, прямо перед открытыми двойными дверями, и уже дрожал, шипя, как зажжённый фитиль.

Я мгновенно отскочил назад, прыгнул вбок, к туалету. Взрыв был оглушительный: от треска ломающихся балок и звона битого стекла заложило уши.

Целый и невредимый, я повернулся и увидел жуткое зрелище. Мой холл изуродовало, окна исчезли, стеклянный потолок – тоже. Вниз лилась расплавленная лава, покрывающая пол и блокирующая выход. Я захлопнул дверь в туалет, но она быстро занялась огнём. Я попал в ловушку голым и босым – всё снял, готовясь ко сну. Ни тебе инструментов, чтобы проломить стену, ни пары каменных блоков, чтобы заложить проём. Я посмотрел на вентиляционный люк – слишком высоко. Остался один выход – в канализацию.

Когда дверь исчезла и внутрь хлынул поток расплавленного камня, я открыл люк и прыгнул в свой унитаз. В мгновение ока поток подхватил меня и понёс по туннелю. Я шлёпнулся в море, выскочил на поверхность – и ахнул.

Мой дом пылал, брызги лавы подожгли древесину. Я своими глазами увидел, что такое цепная реакция – каждая загоревшаяся доска поджигала всё вокруг.