Владислав Цепеш - Стальные крылья. Проба небес [СИ, недописано]

– Но ведь остаётся инструкция, единственный экземпляр которой был передан тебе вместе с доспехом. – Проявив эрудицию, возразила Саша.

– Можно попытаться. Вот только постороннему её не прочесть, девчонки уже как-то рискнули.

– И что?

– Ничего. Пустота на каждой странице, поскольку это не просто книга и чужих рук она не признаёт. Но если они не полные идиоты, то действовать будут тоньше.

– Шантаж или подкуп?

– Соблазнение и приручение. Ну, сама посуди, для чего пытаться воровать часть сведений о доспехе (не без риска), если можно получить всё целиком, как придаток к пилоту? Вероятно, они рассчитывают на то, что неискушённый юноша будет покорён шармом французской красавицы, меж ними вспыхнет пламя страсти, и тот, потеряв голову, умчится вслед за ней, как мотылёк за пламенем свечи.

– Бедному юноше уже не спастись? – Трагично воскликнув, Саша отчаянно заломила руки.

– К сожалению нет. – Подхватывая игру, восклицаю в тон. – Ведь одна зеленоокая дива, чья красота не уступает уму, навеки поселилась в его сердце. И подобных ей, там еще двое.

Наградой мне была очень довольная улыбка. Но, благодаря очередному вопросу, ненадолго.

– Ах да, а что я то получу за своё согласие? Неужели ты полагаешь, что мы уже договорились?

Греческая трагедия мгновенно сменилась восточным базаром.

То, что я получу «Первую красавицу Франции, и её доспех, в придачу» звучало как анекдот. Той так и так было некуда деваться.

Жарко поспорив, сошлись на том, что в переоборудуемом корпусе старшекурсников я получу самую большую комнату, ту что под крышей (на вырост беру, для других стараюсь) и право заселения в неё для всех своих девушек. С моей стороны, было согласие на прием гостя на неделю-две, больше врядли понадобится, а тем временем, обе девушки переедут к Сесилии.

Представляя, как они будут упираться, закрадывалась мысль, что продешевил.

Когда с надоедливыми переговорами было покончено, Саша, сняв маску жесткого переговорщика, попросила несвоим голосом.

– Ичика, а покажи мне эту… ну, в смысле, невидимость… доспеха. – С предвкушением чуда, тихо произнесла она.

Столь искреннее ожидание откровенно подкупало.

Выйдя на середину комнаты, дабы избежать разрушений, с жестом фокусника призываю доспех. Когда белоснежная громада привычно облепляет тело, активирую оптический камуфляж.

Хищно-угловатый силуэт быстро тает, оставляя лишь туманный объем, осязаемый на ощупь.

С неподдельным восхищением на лице, будто ребёнок, подловивший деда мороза, она медленно приблизилась.

– Вот это да! – Звенящим от восторга полушёпотом разнеслось по комнате. – А можно… потрогать это чудо?

– Щупай на здоровье. – Ободряюще кивнул силуэт.

После чего, прозрачную броню пощупали, постукали, и поковыряли везде, куда удалось дотянуться. Нарезая круги, Саша не переставала чему-то улыбаться. Изящная ладонь неотрывно прикасалась к броне, нет-нет да и соскальзывая на пилота.

Вскоре, на место робкому восторгу, пришло не менее радостное предвкушение.

– Ты даже себе не представляешь, какой прорыв обещает данная технология, сумей мы в ней разобраться. Надо будет непременно все хорошенько изучить!

– В той самой, жутко секретной, лаборатории?

– Угу.

– Каков тогда мой интерес? Ну кроме свободного доступа, естественно.

От такого вопроса, она даже растерялась, но лишь для того, чтобы через несколько секунд начать громко возмущаться.

– Тебе что, опять мало? Ну знаешь, дорогой, ты слишком много хочешь. Аппетиты как у акулы.

Мигом выскользнув в видимый спектр, отчего оказался ощутимо выше её, я аргументировал.

– В обмен на чудо я хочу иметь равновесное благо. Иначе это шовинизм и апартеид, вот!

– И чего же тебе хочется, радость моя. – Сладким, но совершенно неаппетитным голосом, уточнила она.

– За право меня изучать, я хочу полный доступ к разрабатываемым новинкам вооружения и к экспериментальному цеху, изготавливающему прототипы. Не подумай, будто из простого любопытства, мне еще воевать в будущем.

– С кем? – Донельзя серьезно уточнила Саша.

– Еще не знаю, но твёрдо уверен в том, что сумеречный гигант лишь первая ласточка.

Судя по задумчивому лицу, я дал пищу для размышлений. И тут я вспомнил о времени, которое у нас, к сожалению, в вечном недостатке.

Отозвав доспех, я уже приготовился попрощаться, как Саша достала из стола бархатную объёмную коробочку, украшенную символом академии и моим именем.

– Пока не ушёл, хочу вручить тебе кое-что. Носи с гордостью.

Взяв нежданный сюрприз, испытал смутное чувство отторжения.

Как оказалось, не зря.

Внутри упаковки был ОН. Орден Восходящего Солнца.

Зубчатая восьмиконечная звезда с красной пипкой посредине. Зелёный гребень, коронующий эту нелепость, дополняла здоровенная лента, размерами схожая с выпускной.

– Носить? Это? Я вам что, папуас какой?

– Ичика, это одна из высших наград нашей страны. Чем ты недоволен?

– Признаюсь как на духу – оно мне нафиг не нужно. Я цацки не ношу. Даже наградные.

Вернув орден в коробочку, кладу его на стол.

– Пусть у тебя пока будет, а то потеряю или продам.

Но отказ не нашёл понимания (хоть я до этого не раз говорил о своём отношении к такого рода наградам). Пришлось срочно подойди и прописать порцию живительных обнимашек.

– Высшая награда для меня, это жизнь и здоровье моих близких. – Шепчу на теплое ухо, едва касаясь его губами. – Их я ценю гораздо выше всех этих орденов и медалей, что в изобилии наплодила государственная машина.

Стараясь отвлечь её от грустных мыслей, чуть меняю тему.

– Мне вот непонятно, почему он у тебя? Разве подобное не вручают на помпезных церемониях под фальшивые речи?!?

– Ты неисправим. – Хохотнула моя радость, веселея на глазах. – Мне его передали в тот момент, когда не было ясно, сможешь ли ты выжить. Случись худшее, пришлось бы награждать посмертно.

– И миллион тоже посмертно? Небось чеком, на предъявителя, в какой-нибудь заднице мира. Нет уж, нафиг такое счастье. – На что я получил очередную порцию довольного смеха.

С прощальным поцелуем мы расстались до следующего раза. Проходя мимо Марии, получил благодарную улыбку и жест ободрения, в виде кулака, с большим пальцем вверх.

Настроение было солнечным, как никогда.

Откинувшись на высокую спинку кресла, Александра Ивамото любовалась на дождь. Созерцая полёт водных струй, она улыбалась с тем выражением неподдельного счастья, что редко свойственно занятым людям.

На это были свои причины.

В самом начале, ей казалось, что от Ичики не стоит ждать ничего, кроме подростковой увлечённости, возможно даже, небескорыстной.