Аарон Дембски-Боуден - Черный Легион

Саронос снял руки с навигационных пилонов. По всему мостику из пастей вокс-горгулий раздался вздох облегчения Ультио. Ее корабль выскользнул из болезненных волн, наконец-то вернувшись в обычную пустоту.

Я больше не слышал молящего и дразнящего шепота неоформившихся демонов, упрашивающих меня вывести их в бытие. Руны хронометра на краю моего ретинального дисплея снова затикали в нужном направлении, отмечая, что время идет вперед.

Илиастер перевел взгляд своих провалившихся глаз на оккулус, превратившийся в безупречную звездную панораму. Тогда я еще плохо его знал, и мне было тяжело понять, что означает обвисшее выражение на его впалом лице. Сперва я решил, что он плачет от того, что стал свидетелем нашего освобождения. Оглядываясь назад, я думаю, что видел ужас. Мы так долго оставались заперты в преисподней, ведя внутри нашего убежища бесконечную войну, что теперь реальность представлялась нам бескрайним, безумно пустым миром.

Один только Абаддон выглядел так, словно переход на него никак не повлиял. Он слушал сбивчивые и потрясенные отчеты экипажа на постах, а затем принимал известия от остального флота, вплывавшего в реальное пространство следом за нами. Прошли все. Не пропал ни один корабль. Мне пришлось лично проверить записи, чтобы удостовериться, что это действительно так, поскольку едва мог поверить в подобное.

– Ауспик, – окликнул Абаддон Ультио.

Прорыв обратно в реальность потряс даже Анамнезис. В ее глазах читалась дезориентация, она пыталась обрабатывать пространство, снова существовавшее всего в трех измерениях, когда щиты и железную кожу корпуса не рвет несмолкающий оркестр безумия.

– Я ничего не вижу, – сообщила она. – В пустоте перед нами тихо.

– Держи глаза открытыми, моя охотница. Сомневаюсь, что это продлится долго.

Когда Саронос подошел к Абаддону, тот остался на троне и велел небрежно поклонившемуся Призраку Варпа встать.

– Вы исполнили все, что обещали, – произнес Абаддон.

– Как мы и договорились, – ответил Саронос.

– Однако вы оставили несколько моих кораблей без проводников по пустоте.

– Как мы также договорились. Ты говоришь о несущественном, Эзекиль Абаддон.

От этого губы моего повелителя скривились в чем-то близком к веселью.

Под рык своей черной терминаторской брони подошел Илиастер:

– Что если нам снова понадобятся ваши услуги?

Саронос повернул голову к недавнему члену Эзекариона.

– Мы всегда служили Черному Легиону, когда Черный Легион соглашался на нашу цену.

Я точно был не единственным, у кого по коже поползли мурашки от времени, в котором было произнесено это обещание.

Глаза Абаддона сузились в золотистые щелки.

– Вы всегда служили нам?

Из тенистых перекрытий донеслось карканье, и вниз по спирали спустился демонический ворон, приземлвшийся на плечо Призрака Варпа. Он глядел на меня затуманенными глазами, слабый до риска развоплощения. Дым его оперения был разреженным практически до прозрачности.

Токугра?

Он не ответил мне. Саронос также не обращал на демона никакого внимания, даже когда тот начал царапать когтями пятнистый серый керамит, на котором восседал.

Саронос склонил голову, выказывая уважение воину на троне.

– До свидания, Эзекиль Абаддон.

Неожиданно для себя я вышел из наших неровных рядов и приблизился к Призраку Варпа, на ходу снимая шлем.

– Стой, – велел ему. На меня были обращены все взгляды: я подошел к серому воину так близко, что почти мог коснуться его рукой. – Покажи мне свое лицо.

Красные линзы глаз светились безразличием.

– Ты говоришь о несущественном.

– Все, о чем я говорю, существенно для меня или для моего Легиона. Это довольно простая просьба, Саронос.

Я ожидал, что он откажется. Но вместо этого Саронос разомкнул замки на вороте, и ворон вспорхнул, переместившись на его спинной силовой ранец. Из доспеха Сароноса с шипящим свистом вышел воздух, и он снял шлем.

Его кожа была белой, равно как и длинные волосы, свободно рассыпавшиеся в отсутствие шлема. Глаза были красными, а лицо лишь немного изменилось – под его бледным покровом, словно карта, тянулись темные вены, указывавшие на небольшую мутацию кровеносной системы. Он выглядел старше, чем в последний раз, когда я на него смотрел, однако не более уставшим, даже несмотря на все усилия по управлению «Мстительным духом» и перевозке наших душ обратно в реальность.

Токугра обрывисто и слабо каркнул. По всему мостику начали перешептываться. Горгульи Ультио донесли до нас ее тихий вдох. Я бросил взгляд на Абаддона, но увидел в его глазах лишь принятие без удивления.

Я выдохнул имя Сароноса, но не нынешнее. Я произнес то, которое знал всегда:

– Ашур-Кай.

Его лицо не изменилось. Даже не дрогнуло.

– Ты говоришь о несущественном, Сехандур.

Ты же знаешь меня , – передал я ему. Ты назвал меня Сехандуром.

-Ты помнишь нас? – спросил я его. Он уже надевал шлем.

– Ты говоришь о несущественном.

– Что с тобой произошло, когда ты покинул нас? Сколько лет тебя не было?

Его шлем со щелчком встал на место, хрустнули герметизирующие замки. Сквозь решетку вокализатора снова послышался его голос, и он, разумеется, сообщил мне, что я говорю о несущественном.

Мостик содрогнулся от внезапной тревоги Ультио.

– Я вижу во тьме другой флот, – произнесла она. – Приближается на скорости атаки.

Когда она заговорила, я обернулся к ней. Когда же я снова перевел глаза на Ашур-Кая – Сароноса – тот уже исчез.

На гололитическом дисплее одинокий корабль Призраков Варпа «Тень Тартара», сопровождавший наш флот, уходил обратно за мглистую границу Ока.

– Ашур-Кай… – прошептал я.

АШУР-КАЙ! – швырнул я в варп его имя: просьбу ответить и властную команду.

Ничего. Вообще ничего.

Леор гулко ударил меня ладонью по затылку.

– Забудь о них! Пусть бегут. Война вот-вот начнется.

Слова мне не давались. Я смог только кивнуть.

Мы оказались перед новой угрозой: приближающимся флотом, чьи корабли авангарда все еще находились от нас на ошеломляющем с точки зрения математики расстоянии. На кадрах дальнего обзора появлялись все новые и новые звездолеты. Вы должны понимать, что, когда Империум ведет речь об орденах, подразумевается принесение в жертву апокалиптической, но неупорядоченной мощи Легиона ради получения хирургически точной специализированной оперативной силы. Черные Храмовники были орденом, но орденом такого масштаба, каких Империум не видел с безмятежных и ожесточенных от крови дней Ереси.

Оккулус строчил одним изображением мрачных черных кораблей за другим, и Абаддон рассмеялся. Его глаза засветились нездоровой радостью, и он широко раскинул руки жестом царственного признания.