Владислав Морозов - Охотник на вундерваффе

– Давай так, – пояснил я. – Ты мне дашь какую-нибудь белую тряпку, а я тебе взаимообразно вон тот мешок, там хлеб и консервы. Мне с двумя мешками таскаться все равно не с руки. Так как – договоримся?

Хозяйка не возражала и быстро нашла кусок какой-то не особо чистой серо-белой материи. Для простыни он был маловат, а для наволочки великоват – больше всего это походило на распоротый по швам мешок. Но выбирать не приходилось.

Я одолжил у хозяйки большие портняжные ножницы, проделал в середине сложенной ровно вдвое тряпки овальную прорезь для головы (получилось прямо-таки в стиле «Рэмбо. Первая кровь»), получив таким образом что-то вроде балахона. Снял с себя ремень с кобурой, встал, надел на ватник «маскировку», затянул поверх нее ремень, расправил. Не шедевр, конечно, но, по крайней мере, теперь моя верхняя часть точно будет менее заметной для супостатов.

Я передал хозяйке обещанный мешок с харчами, потом достал из угла свой вещмешок и винтовку. Осмотрел оружие, попроверял-пощелкал затвором вхолостую – вроде все работало. Достал два дополнительных магазина и проверил их – вроде к данной «СВТ» они вполне подходили, впрочем, так же, как и ее штатный магазин. Интересно, учитывая, что в наше время много писали о категорической невзаимозаменяемости деталей в тогдашнем оружии. Хотя бумага, она обычно все терпит…

Высыпав из мешка и карманов пару горстей патронов, я зарядил все три магазина, потом вставил один из них (тот, который был «родным») в винтовку.

Пока я возился с заряжанием рядом, словно из ниоткуда, опять возник хозяйский сын.

– Дядь, дай патрончик, а, – попросил он.

Понимая, что для меня один заряд ничего не значит, я дал ему один патрон от винтовки и три нагановских из числа тех, которые я накануне заменил в барабане своего револьвера, подозревая, что они могли отсыреть. Пацан был более чем доволен, а хозяйка при этом посмотрела на меня более чем укоризненно. Подожди, если фронт постоит-таки в этих местах, он еще и не такого насобирает, вплоть до противотанковых мин…

– Максим, ты где именно немецкие машины видел? – спросил я пацана.

Из его ответа я узнал, что, если свернуть с узкоколейки направо и пройти через лес, можно выйти на дорогу. Та дорога, которая поворачивала направо, вела в Темные Грязи, а второй поворот, который, по его словам, был «чуть дальше и налево», вел в сторону деревни Дурятино. Но до последней, по его словам, было километров шесть, вдвое дальше, чем до Темных Грязей.

Понять без карты все эти географические нюансы, разумеется, было невозможно, но выхода все равно не было, и приходилось воспринимать все эти «ценные указания» исключительно на слух.

Я надел ушанку, натянул на плечи «сидор», нацепил на шею бинокль, рассовал по карманам запасные магазины, дополнительные патроны и ручную гранату, после чего поднял прислоненную к столу винтовку. Н-да «СВТ» была длинная и тяжелая, и стрелять из нее на бегу (а тем более попадать), похоже, можно было только в плохих фильмах из нашего времени…

– Ну что, хозяйка, пойду до наших добираться. Прощай, не поминай лихом.

– Как хоть тебя зовут-то? – спросила хозяйка.

– Андрей. Потеряхин Андрей Васильевич. С Урала. Из города Краснобельска…

– Хоть побьете немцев-то? – поинтересовалась хозяйка, когда я уже выходил в сени.

– Не сомневайся, мать, побьем. Еще с месяц будет продолжаться вся эта катавасия с немецким наступлением, а потом Западный фронт их жиманет от Москвы, верст на двести. Так что вам главное – этот неприятный момент как-нибудь тихо пересидеть…

– А ты про это откуда знаешь? – удивилась она.

– Да нам вчера перед атакой один солидный генерал говорил, что наступление готовится…

– Ну дай бог, – вздохнула хозяйка.

– Бывайте, – сказал я и вышел из избы на крыльцо. Выходя, случайно дотронулся ладонью до подбородка и нащупал качественную трехдневную щетину. Хотя выходить из окружения гладко выбритым и благоухающим одеколоном по-любому не стоило – в этом случае точно за германского шпиона примут…

На улице стоял легкий морозец, а небо было вполне чистое – стало быть, авиация должна летать, а это минус. Выйдя, я понял, почему изба стояла именно здесь – чуть дальше, метрах в ста, на путях обнаружилась стрелка, которую я вчера не заметил в темноте. Рельсы здесь раздваивались, второе ответвление узкоколейки уходило налево, в засыпанный снегом лес. Неплохо обустроились торфоразработчики… Только как бы не возникла вдруг дрезина с немецкими солдатами, как это обычно бывало во многих старых фильмах.

Я прошел по шпалам вправо метров пятьсот – на всякий случай топал, пока гостеприимная изба не скроется за поворотом. Свежие следы на снегу – вещь приметная, и не стоило лишний раз подставлять приютившую меня женщину.

Затем я сошел с полотна в лес и углубился вправо, как мне и сказал хозяйкин сын. Снега за ночь нападало немного, но идти по нему было ничуть не легче, чем накануне по грязи. Тем более что под снегом в лесу традиционно много чего скрывается…

Через лес я пробирался с полчаса, передвигаясь со скоростью черепахи и прислушиваясь к каждому шороху. При этом вовсе не факт, что я опять изрядно не блуданул. По мере моего продвижения через лес ружейно-пулеметная стрельба приближалась. Потом лес наконец начал редеть. Я начал перемещаться перебежками, еще больше осторожничая, и скоро действительно вышел к дороге.

Присев за стоявшим рядом с дорогой деревом, я достал бинокль и осмотрелся. Точно дорога. И, судя по едва намеченным на снегу колеям, с момента снегопада по ней проехали всего один или два раза. Сей факт меня обрадовал – все-таки никакого желания нарваться в одиночку на танковую дивизию СС у меня не было. И, как оказалось, я действительно забрался чуть в сторону, оказавшись примерно посередине между двумя поворотами, о которых говорил хозяйкин пацанчик Максимка.

Справа, на буграх за редким лесом, действительно были видны какие-то серые дома, а вот второй поворот просматривался плохо. Однако через пару минут после того, как я занял позицию для наблюдения и поднял бинокль к глазам, на дороге заревело и залязгало.

Я присмотрелся – вдалеке на дороге показались три практически одинаковых темно-серых, угловатых танка с черно-белыми крестами на броне. В них я без труда опознал «Pz-III», они же «T-III». Два танка были с короткими пушками калибра 37 или 50-мм, а один, замыкающий, с длинной 50-миллиметровкой. Больше я ничего толком рассмотреть не сумел, поскольку обвешанные скатками брезента, ящиками, канистрами и еще бог знает чем немецкие танки укатили налево, в сторону неведомой мне деревни Дурятино и скрылись в лесу. Ружейно-пулеметная стрельба в Темных Грязях танкистов, похоже, несильно интересовала. А меня – вовсе даже наоборот.