Владислав Морозов - Охотник на вундерваффе

Я заглушил танк и, выбравшись наружу, терпеливо ждал. Судя по всему, начальство не стало возражать и согласилось, поскольку минут через двадцать Татьяна вернулась уже в танкошлеме и аккуратном утепленном комбезе темно-серого цвета (я даже не думал, что в Красной Армии такие тогда вообще были, век живи, век учись – дураком сдохнешь), разрумянившаяся и настроенная более чем решительно. Смурной капитан Никитин притащился следом за ней. Он явно прокручивал в уме какие-то детали предстоящей операции.

– Выдвигайтесь ближе к переднему краю, – сказал он, когда воентехник Шевкопляс заняла место мехвода. – Атака, а точнее – разведка боем, назначена через час.

– Поняли, – сказали мы практически хором.

Затем мы выехали на позицию и встали в одну линию с восемью другими, растянувшимися позади пехотных траншей очень легкими танками.

– Вы, дорогая товарищ воентехник, конечно, водите танки этой системы явно лучше меня, – сказал я Татьяне. – Но все-таки есть одна просьба – ни в коем случае не останавливайтесь и скорость не сбрасывайте. Я по возможности буду указывать направление движения. Но главное – как только появляются немецкие танки, мы начинаем, энергично маневрируя, отходить назад, на исходные. Без всяких команд свыше и раздумий. И люки ни в коем случае не закрываем…

Татьяна молча кивнула. И здесь я впервые рассмотрел, какого цвета у нее глаза. Оказалось, серые.

Я осмотрел башенные пулеметы. Кольцевой подбашенный короб крупнокалиберного ДШК нашего «Т-40» (450 патронов, девять сцепленных пулеметных лент) танкисты, которые сдали нам этот танк в аренду, очень предусмотрительно зарядили попеременно бронебойными пулями «Б-30» и бронебойно-трассирующими «Б-32». А это было уже кое-что, особенно если помнить, что бронебойная 12,7-мм пуля «ДШК» пробивает 16-мм броню метров с трехсот. Ну а «ДТ» – он и есть «ДТ»…

Меж тем Татьяна заглушила мотор танка, и мы с ней пошли к загнанному в окоп и прикрытому ветками броневичку «ФАИ-М», возле которого торчал комсостав, продолжавший уточнять детали разведки боем. Там же собрались и все командиры готовившихся к атаке танков.

При этом в стороне, за кустами, я заметил знакомый зеленый «ГАЗ-61» с радиоантенной. Стало быть, на позициях таки появился полковник Заманухин, хотя самого полкана нигде и не было видно. И тем не менее его присутствие ощущалось – все вокруг забегали как-то энергичнее.

Хотя ничего нового, чего мы бы не знали, отцы-командиры нам не сообщили. Огневое обеспечение атаки – развернутые в боевых порядках пехоты три «сорокапятки» плюс стоявшая неподалеку в леске батарея дивизионных «Ф-22».

Участие тяжелой артиллерии в нужный момент тоже пообещали, сославшись на слова полковника Заманухина. Якобы он сообщил, что лично договорился с пушкарями.

Хорошо, если так.

Что для атаки кроме нашего танка назначили еще два «Т-40» и шесть «Т-60», мы уже и сами видели.

При этом пехотный майор Корчмит зачем-то собирался посадить на танки десант моряков в белых маскхалатах. Разумеется, исключительно из числа тех, кто вызвался добровольно. Командовать добровольцами должен был тот самый лейтенант Драч.

– Зачем десант-то? – спросил у капитана Никитина, когда уточнение деталей закончилось и большинство посвященного в детали разведки боем народа разошлось по местам.

– Майор надеется, что вы сможете с ходу в Дурятино ворваться, и тогда пехота очень пригодится – она спрыгнет с брони и закрепится в населенном пункте. А там и остальные подтянутся…

– А больше они ничего не хотят? Или думают, что именно отсюда наконец начнется поступательное движение Красной Армии непосредственно к Берлину? По-моему, товарищ капитан, если даже атаковать сразу всем скопом, мы в ту деревню ни за что не ворвемся. Поскольку у немцев там серьезные средние танки. И, даже если у них в Дурятине артиллерии и минометов нет, мы только людей зазря положим. Товарищ капитан, все-таки попробуйте втолковать им, что десант если и стоит вообще брать, то самый минимальный. И пусть возьмут с собой противотанковые гранаты или бутылки с горючкой. Чтобы спрыгнули и в леске залегли, а если немецкие танки все же пойдут за нами – будет хоть какая-то польза…

По сигнализации командиры решили так – раз радиосвязи все равно нет в принципе, ориентироваться все будут по красным ракетам, которые я буду давать из танка. Если, конечно, меня не сожгут раньше, что тоже вариант. Договорились, что при появлении танков противника я даю первую ракету – десант спрыгивает с танков и залегает либо начинает отходить, а остальные танки начинают маневрировать и увеличивают скорость. Когда даю вторую – наши танки начинают общий отход, и желательно на большой скорости. Даю третью – артиллерия дает залп дальнобойными по Дурятину, и лучше не один, а несколько.

Вроде все звучало просто, и капитан принял мои слова к сведению. Хотя кто я такой, чтобы ему указывать? Ведь я здесь даже не Ванька-взводный, а вообще непонятно кто и звать меня никак…

С такими вот мыслями я подошел к своему «Т-40» и полез в башенный люк. Благо было невысоко.

Вокруг нас уже рассаживались по танкам морпехи. Их было всего человек двадцать, и у многих действительно оказались с собой противотанковые гранаты или бутылки с огнесмесью КС. Выходит, наш капитан действительно прислушался к моим словам? Или у пехотного командования какие-то свои резоны?

Флотский лейтенант Драч, натянувший поверх черной формы великоватый маскхалат (по-моему, это были просто бязевая рубаха и кальсоны, только пошитые явно на фигуру Ивана Поддубного), стоял и молча курил возле соседнего с нами «Т-60».

– Тебе, лейтенант, вроде моя винтовочка понравилась? – спросил я у него.

– Ну, – согласился он, выпуская табачный дым из ноздрей.

– Если не вернусь – спроси ее потом у нашего капитана, пусть отдаст.

– Ну ты, сержант, и скажешь. Кто же перед боем такое болтает…

Действительно, разговоры про смерть в наших обстоятельствах – последнее дело, про эту фронтовую тонкость я сразу и не сообразил, каюсь.

Не решившись развивать эту тему, я залез в башню «Т-40», зафиксировав верхний люк в открытом положении (Татьяна свой люк тоже не закрыла), а Драч отбросил окурок самокрутки и, поскальзываясь и матюгаясь, полез на броню «Т-60». Даже с пехотным десантом на броне готовящиеся к атаке легкие танки все равно выглядели как-то несерьезно.

Ну а ждать этой самой атаки нам осталось совсем недолго.

Сначала наша артиллерия в виде тех самых 76,2-мм «Ф-22» кинула с недалекой огневой позиции десятка два снарядов в сторону Дурятина. Куда они при этом попали – загадка, хотя снаряды вроде бы рвались среди крайних дворов деревни.

Потом из пехотных траншей в затянутое тучами серое небо пустили тусклые росчерк зеленой ракеты – сигнал нам, танкистам, к началу движения.