Юрий Соколов - Степень превосходства [Новая редакция]

— Никакая. Мы в этой точке вообще пока не работали. Гориллы район стариц не очень жалуют.

— Что, выходит, в этот раз никто не напортачил — и все равно началось? Может, есть кто чужой в районе?

— Нет. Только на территории соседнего сектора, у Жемчужного озера вчера высадился культуролог Паго Нвокеди. Но это в семистах километрах от эпицентра.

— Все равно — свяжись с ним, пока можно, и проверь, на месте ли он.

Оператор выполнил указание, и вскоре уже говорил с Нвокеди: тот отозвался почти сразу, сказал, что у него все в порядке, и что из своего лагеря у озера он не отлучался и не собирается.

— Ну что ж, это хорошо, когда у человека все хорошо, — усмехнулся Бабурин.

— Не нервничай, Аркадий, — сказал Шентао. — Зависимость возникновения бурь помех от действий людей еще никто не доказал.

— Кто-то должен попробовать. Мы здесь в том числе и для этого.

— Вешать вину за бури на горилл Фостера тоже пока мало оснований.

— Да у нас мало оснований для чего угодно! Что теперь — и предположить ничего нельзя?

— Получен информпакет из Сиднейского института сравнительной анатомии человекообразных, — сообщил оператор. — Пометка: лично руководителям экспедиции. Просмотр: немедленно.

— Надо же, — покачал головой Шентао. — А ведь еще пять минут — и мы были бы в безопасности.

— Ох уж этот Сиднейский институт, — вздохнул Бабурин. — Чтоб он провалился.

Шентао только улыбнулся в ответ — понимающе и сочувственно.

Нвокеди затравленно огляделся и, хватаясь за грудь одной рукой, оперся другой о ствол дерева. Пот заливал глаза, в боку нестерпимо кололо, дышал он со скоростью загнанного собаками зайца, но воздуха все равно не хватало. Сообразив, что глупо поступает, застряв на сравнительно открытом месте, Нвокеди заставил себя оттолкнуться от ствола и двинуться дальше — требовалось найти какое-нибудь укрытие и передохнуть. Бежать, как раньше, он сейчас не сможет, скорее даст порвать себя на части: ноги совсем не хотели двигаться. А считаешься спортсменом, усмехнулся про себя Нвокеди. Видно, потерял форму, в кабинетного доходягу превратился… Но тут же оборвал себя — нет, он и сейчас прекрасный стайер. Просто бегать на тренажере в спортзале Центра, и здесь, в труднопроходимых даже на скорости пешехода джунглях, да еще с этими монстрами на хвосте, — не одно и тоже.

Нвокеди спустился в лощину, перебрался вброд через ручей и залез в густые заросли колючего кустарника; сначала шел, раздвигая ветви и обдирая руки, потом опустился на четвереньки и пополз. Внезапно стало просторнее, и он, совершенно обессилев, повалился лицом вниз на толстый слой прелых листьев, сплошным ковром покрывавших свободную от кустов площадку. Через несколько минут нашел в себе силы перевернуться на спину. Из свежих ссадин на его руках сочилась кровь, на старых царапинах она уже запеклась. Лицо тоже было в крови, черная кожа стала пепельно-серой, ее покрывала грязь и крупные капли пота. Нвокеди приподнялся, опираясь на локти, напрягся и сел.

— Ну и влип же ты, Паго, дружок, — сказал он сам себе.

Звук собственного голоса подействовал на него успокаивающе. А может, он просто слишком устал, чтобы продолжать бояться. Сколько длился этот бег с препятствиями — три, четыре часа? Дольше? Если бы не вшитый в комбез усилитель мышц, ему бы ни за что не удалось уйти от этих ублюдков.

— Маус, дай попить, — по привычке попросил Нвокеди, позабыв, что киб-мастер давно не реагирует на его призывы. Выругался, нажал на крышку фляги, ожидая, что из воротника-стойки комбеза выдвинется мундштук автономной системы питания. Подождал и нажал еще раз. Никакого эффекта. Тогда он отцепил флягу с пояса, открутил крышку и попил из горлышка, стараясь не торопиться.

Сразу полегчало. Несколько минут спустя отчасти вернулась способность думать логично и последовательно. Хотя в определенном плане ясность ума сейчас была вряд ли кстати. Потому что влип он действительно глубже некуда, и размышления об этом нагоняли смертельно опасное в его положении уныние. Можно сколько хочешь твердить себе, что без осознания ситуации невозможно найти из нее выход, да только поднять настроение такие мысли ничуть не помогают. И мозг Нвокеди схитрил: подсунул сам себе тему о странной связи между обезьяноящерами и броненосцами. Почему первые так остро реагируют на предсмертные мучения вторых? За счет чего осуществляется связь между двумя видами? Что за странный такой симбиоз между завзятыми вегетарианцами и явными хищниками? Пожалуй, надо было все же рискнуть и подключить к эксперименту Ноэля. Впрочем, какой толк — он же только биолог, а тут нужен спец-универсал с уклоном в энергоинформатику…

Ветер зашумел где-то высоко в ветвях деревьев, и Нвокеди усилием воли вернул себя к действительности. Проверь, дурак, не наладилась ли связь…

Он достал передатчик. Да, связь была. Ну конечно, вот теперь она есть, а когда ты драпал по лесу от стаи обезьяноящеров, поминутно прощаясь с жизнью…

Нвокеди с величайшим трудом подавил желание немедленно послать сигнал бедствия сразу на всех доступных частотах. SOS будет прежде всего услышан Службой охраны заповедников. Скорее всего, часа не пройдет, как кто-то из смотрителей будет здесь, и его сразу же доставят домой, на орбитальную станцию научно-исследовательского центра. Но…

Тут и начинались всякие «но». Иметь дело даже с самой СОЗ по поводу несанкционированной высадки уже достаточно неприятно — это раз. Смотрители непременно выяснят, что в ходе эксперимента погибли десять многоногих броненосцев — представителей одного из наиболее редких видов фауны Тихой. Это два, и уже пахнет судебным разбирательством. Да что там — пахнет, тюремный срок почти гарантирован. Попробуй, докажи, что сие сделано в интересах науки — при том что ты не биолог даже, а культуролог. Особенно если культуролог… Потому что культурология — это туземцы. А туземцы — это Комитет по контактам. После разбирательства по делу Ткаченко, которого к ответственности привлечь так и не удалось, людоеды из Комитета спят и видят, как бы отыграться и поймать ученых на горячем. И тут уже можно вляпаться так, что не выйдешь из тюрьмы до старости.

Нет, Службу охраны заповедников на выручку звать не стоит. Коллегам из Центра тоже лучше пока побыть в неведении. Сдать не сдадут, но самовольство вряд ли простят, а это выльется в запрет на высадки и строжайший надзор. После чего неудобного сотрудника и вовсе постараются спихнуть куда-нибудь подальше отсюда. Так или иначе, о завершении эксперимента можно будет забыть.

Решившись, Нвокеди вызвал свой катер. Клен отозвался почти сразу.

— В чем дело, Паго, почему не отвечаешь? Ты запретил мне самостоятельно выходить на связь с Центром, хоть мне и непонятен смысл подобного приказа. Но расчетное время твоего отсутствия давно превышено…