Виктор Точинов - Демоны Рая

Неладное творится с обителью… Ворота должны отпираться для страждущих в любое время дня и ночи.

Кулак снова пошел в ход, с каждым ударом бил все сильнее, ворота содрогались, их створки прогибались внутрь. Я чувствовал, что массивный засов подается и скоро не выдержит. Привратник заявил, что отправляется спускать собак, – и тут ворота рухнули внутрь, первыми не выдержали петли.

– Ибо сказано было: стучите, и отворят вам! – прогремел мой голос на всю обитель.

Внутрь я прошел по упавшей правой створке, под которой ворочался хамовитый страж ворот. Не забыть бы покаяться Учителю в грехе мелкой мстительности.

Мария, разумеется, прошагала по левой створке.

Утром, при изрядном стечении народных толп, чудотворец Семен Волховский творил свое очередное чудо. Незамысловатое (для того, кто умеет управляться с гравитационными полями), но эффектное, производящее впечатление.

Чудотворец поворачивал вспять течение реки, протекавшей через город Волхов и носящей то же имя. Водная гладь стремительно вспухала исполинским горбом, а ниже по течению река столь же быстро мелела. Причем и горб, и уходящие воды были алого оттенка. Это чудо Семен сотворил накануне – окрасил реку кровью.

Разумеется, настоящей крови здесь не было и в помине: все та же вода с примесью какого-то красителя (я мог бы легко выяснить какого, но не хотел по пустякам тревожить Мбару, вопрос не принципиальный). Краситель оказался безвредный, даже рыба в реке уцелела, не передохла, хотя ниже по течению чувствовала себя сейчас не лучшим образом в условиях тотального обмеления.

Лжепророк был невелик ростом, но щупленькую его фигуру видели все собравшиеся до последнего человека в многотысячной толпе: чудотворствовал Семен не стоя на грешной земле, а воспарив в воздух на высоту три-четыре метра.

– Выпорю засранца! – пообещал я, с первого взгляда опознав левитирующего персонажа.

– Он очень несчастен и очень одинок… – сказала Мария, вглядываясь в чудотворца. – И он ребенок.

– А взрослых-то какой толк пороть? Ладно, уговорила, выпорю не очень сильно.

Мы повстречались с ним в Красном Замке, и оба во время первой и единственной нашей встречи были другими. Я откликался на идиотское прозвище Питер Пэн, а Семен, может, и тогда звался Семеном, но был представлен мне под прозвищем Уши.

Я прекрасно помню момент знакомства…

…Пальцы Безумного Шляпника – толстые, как ливерные колбаски, – неуклюже, не с первого раза цепляются за край маски, прикрывающей его лицо. Та отлепляется со звуком, заставляющим вспомнить о варварской процедуре – об эпиляции скотчем.

Лицо у Шляпника странное… Белое, словно мраморное, и при том напоминает заготовку, сделанную скульптором, отложившим на потом детальную работу над чертами лица статуи… Глазницы – просто ровные углубления, без какого-либо намека на глаза, даже зажмуренные. Нос – символическая выпуклость без ноздрей. Губы кажутся напрочь сросшимися, а уши… может, и есть какие-то отверстия на их месте, без ушных раковин, но в этом ракурсе не видны.

Под сводами Замка прокатывается зычный крик Шляпника:

– Глаза, идите сюда! И остальные дети – сюда! Нос, Уши – все сюда!

Затем он прибавляет прежним ровным тоном:

– Нет, Питер Пэн, я не хвастаюсь, не имею такой привычки. Всего лишь гордость мастера и творца…

Лишь когда он закричал, я наконец разобрался: что не так с голосом Безумного Шляпника.

Доносился он не сверху, не с возвышения, где стоял трон… Но откуда-то снизу – привет от фальшивого волшебника страны Оз, разоблаченного доблестным песиком Тото.

Они появляются из густой тени. Их пятеро.

И кто здесь Нос, кто Глаза, гадать не приходится… Да и вычислить функции остальных – не вопрос на миллион из шоу Криса Таррента.

– Вот они, мои новые Глазоньки… – ласково говорит Шляпник. – Как тебе?

Да уж… Тело у Глазонек как у пятилетнего ребенка, а башка напоминает голову стрекозы, состоящую, как известно, по большей части из двух огромных глаз. Полное впечатление, что череп лопнул, сполз, как кожура с грецкого ореха, и два полушария мозга трансформировались в эти чудо-глазенапы, а лицо, напротив, сморщилось и усохло в несколько раз. Обзор здесь полный, на все триста шестьдесят градусов.

Нос еще менее антропоморфен… Прочие части тела кажутся крохотными придатками к чудовищной носопырке, нацелившейся двумя граммофонными трубами ноздрей.

На этом фоне Уши выглядят почти симпатично. Мальчик, на вид ровесник Жужи, почти человеческого облика… Ну а слоновьи локаторы по бокам его головы… можно привыкнуть, ничего страшного.

Зато в Руке ничего человеческого нет. Вообще. Клубок разнокалиберных щупальцев – одни тоненькие да еще расходящиеся на концах на вовсе уж тончайшие отростки, способные к самым микроскопическим работам. Другие – могучие, как стволы матерых деревьев, и могут походя удушить слона или сломать хребет диплодоку.

А Рот… Рот в единственном числе называть не совсем правильно… Ротовых отверстий на теле приземистого, расплывшегося создания несколько, и они явно разделены по функциям. Говорит со мной относительно приличное, но главную свою хлеборезку Шляпнику лучше бы не распахивать, выглядит она неприятно даже закрытой.

– Ну как? – спрашивает Безумный Шляпник посредством Рта. – Хороши?

– Впечатляют… – неопределенно отвечаю я и думаю: хорошо, что ему не пришло в голову обособить свой репродуктивный орган…

И тут возникает подозрение, что этот тип запросто читает мысли… Может, не все, может, только в Замке, но читает.

– К размножению я не способен, – печально изрекает Рот. – Это плата за другие мои умения и возможности… Так что мои дети – лишь мои рукотворные создания, увы.

Чуть позже мы с Безумным Шляпником не сошлись во мнениях по одному принципиальному вопросу: жить или умереть Питеру Пэну? А Пэн, теперь я могу это признать, слишком часто вел себя как агрессивный мудак… Вот и в тот раз открыл пальбу из «чпокера» – да и перебил почти всех обитателей Красного Замка.

Шляпник спасся, очень ловко и неожиданно для Пэна использовав ловушку под названием «колодец». Уши тоже куда-то ускользнули, воспользовавшись стрельбой и неразберихой, и не разделили судьбу прочих «детишек».

Позже Пэн, хоть и был туповат, сообразил-таки: Шляпник наделял своих чад широким спектром умений, а не узкоспециализированными функциями сверхзрения, сверхслуха и прочего. Причиной понимания стало знакомство с возможностями Жужи (такое имя в миру носили беглые Глаза хозяина Красного Замка). Сообразил и другое: в Замке Питера Пэна испытывали, не всерьез мочили, любой из питомцев Безумного Шляпника уделал бы тогда Пэна с его прежними хиленькими способностями один на один, не прибегая к помощи собратьев…