Ян Валетов - Лучший возраст для смерти

Ханна и Книжник двинулись поперек этого странного кладбища мертвых поездов, двигаясь от тени к тени, проскальзывая под ржавыми тележками кэрроджей. Потом Белка замерла и предостерегающе подняла руку.

Отсюда можно было разглядеть короткий состав из пяти вагонов, замерший на путях. За ним горел костер или жаровня с углями, и над крышами кэрроджей плясали ломкие черные силуэты.

– Смотрецы, – сказала Белка одними губами.

Тим кивнул.

Через несколько мгновений один из часовых с факелом над головой прошелся прямо перед ними, и Белка, достав монокуляр, следила за его движением.

Друг следил за людьми не выходя из своего капюшона, высунув мордочку с блестящими глазками бусинками из складок ткани. Он вел себя тихо, словно понимал, что нельзя выдать хозяйку.

– Держи!

Монокуляр перешел к Книжнику, и он рассмотрел через помутневшие линзы надпись, идущую по бокам дряхлых кэрроджей.

– «Вестгейт Транспортэйшн Компани Лимитед», – прошептал Тим на ухо Белке.

Та кивнула головой и улыбнулась.

– Значит, он не соврал… – прошептала она удовлетворенно. – Вот они – Западные ворота, Тим. Мы их нашли…

Взбираться вверх по лестнице в узком кабельном ходу медленнее и труднее, чем спускаться. Добравшийся до третьего верхнего яруса Книжник покрылся испариной и тяжело дышал, Белка же даже не вспотела.

– Ты железная? – пробурчал Книжник, утирая пот. – Ты когда-нибудь устаешь?

Белка улыбнулась и ободряюще похлопала его по плечу.

– Когда ты в первый раз бежал за мной в лесу, я думала, что мне придется закопать тебя за ближайшим холмом. Но ты выжил, Книжник. Поэтому не ной, а двигай своим худым задом и все будет хорошо.

– У меня худой зад? – возмутился Тим.

– Что видела, то видела… Даже голодный вольфодог такое грызть не станет! Двигайся, мы рядом. Скоро отдохнешь…

Они выбрались на галерею, идущую вокруг зала ожидания, и двинулись к своему убежищу: щитовой, расположенной на сервисном балконе над посадочными платформами.

Здесь было царство пиджинов и кожанов, чувствовался запах горящих углей, помета, но, задувающий через пустые рамы осенний холодный ветер, перекрывал эти ароматы дуновением свежести.

Внезапно Белка почуяла посторонний запах – запах свежего пота. Рефлексы сработали быстрее, чем она сама поняла, что делает – миг, и они с Книжником оказались в глубокой нише возле входа в один из разрушенных магазинов.

Книжник даже не успел испугаться.

– У нас гости… – прошептала Ханна ему в ухо.

Луна еще не взошла, поэтому ниша утопала в густой черной тени и прекрасно скрывала их от посторонних глаз.

Неподалеку от входа в щитовую мелькали темные силуэты. Белка насчитала четверых. Сразу было понятно, что это не засада – засада так не шумит. Но говорили едва слышно, явно старались не привлечь лишнего внимания. Она прислушалась и облегченно перевела дух.

– Тины, – пояснила она Книжнику, едва шевеля губами. – Пришли за птицами.

Внезапно возле щитовой вспыхнул факел, тьма бросилась во все стороны, спасаясь от яркого, почти желтого пламени подожженной ветоши, и Ханна убедилась, что угадала правильно.

– Тихо, Зуб! Не свети сюда!

– Так они все равно не улетят…

– Улетят – не улетят! Тебе сказали, завязывай светить!

– А чего ты командуешь, Кошка? Ты кто?

– Она та, кто оторвет тебе яйца, Зуб, – третий голос был совсем молодой, визгливый.

– Вот, значит, как… – сказал Зуб и сплюнул. – Ты, значит, Бубенец, ей подмахивать будешь?

– Заткнитесь! Я почти до них добрался!

– Только сразу головы им сворачивай, Зануда, – посоветовала Кошка. – Чтобы не получилось, как в прошлый раз.

Зуб и Бубенец захихикали.

Сразу стало понятно, что в прошлый раз получилось не очень.

Голуби встревоженно заворковали, раздался писк.

– Факел убери, Зуб, – попросил Зануда. – Мешаешь! Они просыпаться начали!

Зуб повернулся, свет пробежал вверх по стене, и стало видно, что Зануда стоит на потолочной балке, а в руках у него мешок, в который он складывает убитых пиджинов.

Факел вспыхнул и потух. Привыкшие к свету глаза Белки и Книжника мгновенно перестали различать детали, но тины шумели так, что все подробности происходящего можно было легко себе представить даже закрыв глаза.

Здесь, вдали от обитаемой части Стейшена, тины чувствовали себя в полной безопасности – гуляй, кричи, сколько хочешь! Скорее всего, им было запрещено заходить сюда даже для охоты на пиджинов, галереи были ветхими и могли обвалиться в любую секунду, но кто из тинов слушает глупые запреты старших?

– Смотри, не навернись!

– Зуб, чтоб тебя, не звезди под руку!

Писк птиц, которым сворачивают шеи, хлопанье крыльев.

– Сколько взял?

– Я что? Их считаю? – огрызнулся Зануда.

– Ты, главное, кожана за голову не ухвати. Кусаются они, твари! – предупредила Кошка.

Было слышно, как Зануда переползает по балке, опираясь руками на стену. Воркование перешло в клекот, потом в писк.

– В следующий раз, – голос у Зануды звучал напряженно, чувствовалось, что равновесие дается ему с трудом. – В следующий раз сама сюда полезешь! Ох!

Шум от падающей бетонной крошки, сдавленная ругань…

– Ты там цел?

– Цел… Трахни меня Беспощадный! Успел зацепиться! Мешок уронил…

– Мешок тут… – отозвался Бубенец. – Мне на башку свалился.

– Зуб! Факел зажги!

– Затрахали! Зуб, зажги! Зуб, потуши!

Стало слышно, как Зуб бьет про кресалу, потом во тьме замерцал огонек разгорающегося трута и тут же снова вспыхнул огонь, осветив место охоты.

Зануда уже успел забраться обратно, на балку, но выглядел перепуганным.

Остальные стояли внизу, Бубенец рылся в мешке, очевидно, пересчитывая добычу.

– Две полных руки, – сообщил он. – И еще рука. Хорошие пиджины, жирные! Слазь с верхотуры, криворукий, пока не навернулся! На сегодня нам хватит! Нажремся от пуза!

Он засмеялся.

– Не доставай его! – приказала Кошка. – Сам забздел туда лезть, теперь не подкалывай!

Она вряд ли была самой старшей в компании, но авторитетом пользовалась.

Белка из своего укрытия могла хорошо ее рассмотреть. Невысокая герла, ладная, плотного сложения, этакий гриб на ножках, из которого через зиму-две может получиться что угодно – от красавицы до уродины, но, в любом случае, получится с характером.

Пока она была не похожа на парковых герл, задачей которых от самого рождения было нянчить, рожать и готовить, а смахивала скорее на герлз-фармер, и у нее явно были все шансы и задатки вырасти независимой.

Хотя Белка могла ошибаться… Быть независимой тин и стать независимой герл – это две разные судьбы. Мало кому удавалось не измениться. А сломать такую, как Кошка, при желании несложно. Достаточно отдать ее хантерам или вэрриорам для забавы на вечер-другой или привести в барак к воркерам, и она станет тихой и покорной, как надо вождям.