Олег Кожевников - Великий князь

– Так это хорошо, что бараки расположены очень близко друг от друга. Разместим стрелков, вооружённых автоматическим оружием, с торцов зданий, напротив дверей, и они смогут держать под огнём не только вход, но и промежутки между казармами. К тому же в этих огненных коридорах температура будет зашкаливать, и егеря, выпрыгнувшие из окон, какую бы они выучку ни имели, бросятся вон из этой ловушки – прямо под огонь наших стрелков.

Прапорщик, конечно, возбудился от перспектив такого боя, но головы не потерял и предлагал весьма разумные вещи. Когда появился сторож, планы были уже согласованы, часы сверены, прапорщик проводил инструктаж своей части команды, ну а я вдалбливал, что нужно делать, людям, которые вместе со мной пойдут потрошить господский дом. При этом Первухин сразу понимал, что от него требовалось, а вот здоровякам санитарам приходилось всё разжёвывать. Когда подошёл сторож, я и ему минут десять вдалбливал, что говорить слуге, который глубокой ночью подойдёт открывать дверь. А это должно было произойти в четыре часа ночи. Именно на такое время я назначил начало операции. Мы должны были начать в четыре, а прапорщик через десять минут. Ещё по службе в армии я знал, какое мутное состояние испытывает часовой именно в это время своего дежурства. Не зря это называется – собачья вахта. Кстати, участвовать в аресте хозяина имения напросился и Спиридон. Наверняка посчитал, что ему от этого тоже что-нибудь обломится. У него на лице было написано, как он желает порыться в вещах финского лесоторговца. Я разрешил Спиридону поучаствовать в задержании государственного преступника по одной простой и довольно циничной причине – если какому-нибудь финну удастся применить оружие, то чем больше мишеней, тем лучше. И вполне вероятно, целить он будет в одетого в гражданку Спиридона. Мы-то все в военном, а человек в гражданском наверняка из охранного отделения, а значит, самая опасная фигура. Вот с такими мыслями я и разрешил Спиридону нас сопровождать.

Мы, в отличие от ребят прапорщика Хватова, ожидали начало операции в комфортных условиях – по приглашению Спиридона пошли пить чай в его дом. Там никто не спал, даже дети хозяина. Трое ребятишек начали бесцеремонно приставать к великому князю. Слава богу, у меня было чем их занять. В кармане я по совету доктора (чтобы заглушить приступ язвы) всегда носил с собой коробочку с французскими леденцами – монпансье. Вот я и откупался от этой шумной братии леденцами. Хорошо, их было много и хватило до прихода в дом сторожа. А после этого уже было не до монпансье – я оставил коробочку детишкам и вслед за своим воинством вышел из дома – лафа кончилась, нужно было и нашей группе начинать действовать.

Ровно в 4–00 сторож начал дубасить по входной двери особняка. Электрическим звонком сторож не воспользовался, хотя в этом богатом доме он и был. Нужно было действовать естественно, а сторож, впрочем, как и другая обслуга и приходящие местные жители электрическим чудом не пользовались. Я уже начал волноваться, что входную дверь долго не открывают. Но в 4–04 щеколда щёлкнула, дверь распахнулась, и перед нами предстал заспанный мужик в нижнем белье с начёсом. Он ещё ничего не успел сказать, как рядом оказались два дюжих санитара. Кротов заломил его правую руку, а Петров, схватив за левую, не дал выпасть керосиновой лампе. Затем в дело вступил я. Приставив кольт к бороде мужика, я гаркнул:

– Полиция! В доме скрываются опасные преступники! Быстро говори, где ночуют приехавшие в гости трое мужчин?

– В-в-в гостевых спальнях!

– Где они расположены?

– На втором этаже.

– Пойдём, покажешь. Давай-давай, не тормози!

Неосознанно я использовал сленг XXI века, но мужик меня понял. Поняли и санитары, они после моих слов отпустили руки бородача, и тот, повернувшись, засеменил вглубь дома, к лестнице, ведущей на второй этаж. Я пошёл следом, не убирая кольт в кобуру, ну а за мной шли остальные. Колоритнее всех в этой цепочке выглядел Первухин, вернее его маузер.

Когда уже поднимались по лестнице, я спросил у бородача в кальсонах с начёсом:

– Где ночует хозяин?

– Тоже на втором этаже в большой спальне.

– Сначала покажешь, где ночуют гости, а затем проводишь меня к спальне хозяина. Понял?

– Так точно, ваше благородие! Только хозяин в спальне не один, у него сегодня на ночь Манька осталась.

– Ну, ничего, устроим им побудку!

Эту шутку я произнёс, когда мы уже были на втором этаже и встали у неприметной двери. На мою шутку бородач ткнул пальцем в сторону двери и сказал:

– Вот тут ночует самый старший из гостей.

Я тут же скомандовал:

– Кротов, и ты, Спиридон, за дело и действовать, как мы договаривались.

А нашему сопровождающему сказал:

– Веди к следующей спальне.

Дверь в неё была рядом. Туда я направил Петрова и сторожа. Около следующей двери настала очередь Первухина. Хотя он и пошёл один, но в успехе этого задержания я нисколечко не сомневался. Один маузер чего стоил – кого хочешь напугает, это тебе не трехлинейки, висящие на плечах санитаров. Они и обращаться с ними не умеют, тем более в темноте и стесненных условиях. К хозяйской спальне я подошёл, сопровождаемый только бородачом.

Всё это время я вслушивался, ожидая начало пальбы возле казарм егерей и, естественно, пробуждения их хозяев. Но всё пока было тихо. «Чётко мы работаем», – подумал я и перед последним броском достал часы-луковицу, чтобы понять, сколько осталось времени до начала операции прапорщиком. Было уже 4–09, и вот-вот начнётся большой кипеж. Действовать нужно было быстрее, и я, уже ни о чём не думая, ногой долбанул по двери спальни хозяина этого дома. Ворвался туда в стиле боевиков моего времени с воплем:

– Лежать, полиция!

Я ожидал абсолютно тёмного помещения, растерянных, голых и трясущихся от страха мужчину и женщину, но всё выглядело несколько иначе. Голая женщина, лежащая на кровати, была, её освещала керосиновая лампа, стоящая на небольшом столе рядом с громадной лежанкой (в XXI веке я бы сказал сексодромом). Мужчина тоже был, но он был одет в халат и сидел за столом, тупо уставившись на большую и почти пустую бутылку «смирновской» водки. Женщина, по-видимому, была сильно пьяна, коль не прореагировала на грохот распахиваемой двери, крики и моё появление в этом гнёздышке любви. А вот мужчина, оторвав свой взор от созерцания почти пустой бутылки водки, повернул голову с оловянными глазами в мою сторону и прошипел:

– Пош-ш-ёл, сука!

Пришлось подскочить к этой пьяной твари и провести фирменный хук слева – правая рука была занята кольтом. Но всё равно я её задействовал. Конечно, не стрелял, а просто ткнул дулом в противную рожу. Этот завершающий удар опрокинул пьяного финна вместе со стулом на пол, и оттуда начало доноситься противное хрюканье. Я брезгливо оглядел картину разгрома, валяющуюся на лежанке голую женщину и крикнул стоящему позади бородачу (пришлось повысить голос из-за стрельбы в районе казарм):