Тимофей Бермешев - Альма

— Круто, — протянул я, — а я еще раньше науку ругал…

— И правильно делал, между прочим, не везде она осталась. Многие больше изображают деятельность, а не реально ею занимаются. Давно ударились в коммерческую прибыль от института и собственных должностей.

Тем временем мы уже дошли до конца коридора, который заканчивался небольшим круглым залом со стволом дуба в центре. Обвиваясь вокруг него, вниз и на вершину холма стремилась широкая винтовая лестница, та самая, край которой я видел тогда, стоя на тропинке. Вокруг все утопало в зелени. Такой же травяной пол, светильники на стенах, чуть более мощные и яркие чем в коридоре (впрочем, сейчас они не горели) и деревянные скамейки, стоящие в небольших углублениях по всему периметру помещения. Вершины холма не было, ее заменял стеклянный купол, прекрасно пропускающий солнечный свет. Сквозь него были видны кусочки голубого неба и огромная крона царственного дерева, шумящая на ветру. В принципе, уже только из-за нее можно было не бояться дождя, однако грамотная система козырьков и сточных желобов, надежно защищала лестницу и внутренние помещения от затопления.

— А что у вас там? — спросил я, задрав голову и глядя на небольшие домики, стоящие прямо на ветках и тянущиеся до самой вершины.

— Лаборатории, жилые домики некоторых ученых, пункт поддержания климат контроля, экспериментальные помещения, — пожал плечами он.

— На дереве?!

— Ну, да. Остальное все внизу стоит.

— Кхм, — пробормотал я, — а посмотреть-то это все можно?

— Конечно! И даже нужно! Я как узнал, что ты приехал, так сразу вызвался тебе небольшую экскурсию здесь провести, тем более что остальные равно все до обеда заняты.

— Чем это?

— Да какой-то эксперимент проводят в подвале. Там потребовались силы почти всех одаренных базы, поэтому до обеда мы никого из них не встретим. Можно спокойно везде пошариться, — улыбнулся он.

— А при них нельзя?

— Да можно, но у всех же куча разной работы, и крутиться в это время под ногами себе дороже. Да и людям неприятно.

— Ну да, по себе знаю, — согласился я, — занимаешься чем-нибудь, а тут тебе экскурсия как снег на голову. У нас в институте такое частенько бывало. Ходят, смотрят, а ты еще и рассказывай этим зевающим индивидам как тут все круто и важно.

— Вот видишь, сам все понимаешь. Так с чего начнем осмотр? У нас еще два часа в запасе.

— Давай снизу.

— Без проблем. Погнали!

Внутри холма база поражала своими размерами. Конечно, никакого чуда в этом не было, обычный визуальный обман. Мне тоже в детстве наша собака казалась огромной, когда бегала по квартире, и не такой уж и большой — когда на улице.

Центром всего строения, конечно же, был ствол дуба, обвитый лестницей. На каждом этаже вокруг него была сделана небольшая площадка: на втором — это зона отдыха, на первом — красивая столовая почти на полсотни человек. Повсюду деревянные столики на четыре — шесть человек, с белыми скатерками и стоящими в центре баночками специй.

От этих площадок, расходились широкие зеленые, в прямом смысле этого слова, коридоры, ведущие во все стороны здания. Несмотря на внушительные размеры столовой, соседствующей с немаленькой кухней, большую часть всего свободного пространства занимали все же процедурные. Зачем они нужны на базе, изобилующей лекарями, способными вылечить практически все что угодно я так и не понял. Антон же, пояснил, что не всегда грубое применение силы является самым эффективным средством лечения. Иногда вполне можно обойтись и дедовскими средствами, тем более, что многие из них весьма приятны, например, те же ванны. Хм, такие средства тянули на вполне солидные деньги, особенно учитывая тот факт, что были в основном европейского производства. Блин, даже здесь почти ничего своего нет, обидно за страну… Правда такие комплексы, хоть и занимали много места, но были в меньшинстве по сравнению с диагностическим оборудованием. Вот уж чего тут было в избытке. Всех форм размеров и марок. Полный интернационал. Стояло это добро тут с единственной целью — проверять показания одаренных лекарей. Ошибиться может каждый, тем более что методика подобного лечения людей, оперируя только энергией собственного тела, появилась сравнительно недавно, (ну, с научной точки зрения, конечно) и все еще нуждалась в строгом контроле.

Однако больше всего меня поразил центр реабилитации. Увидеть нечто, подобное тому, что там находилось, можно было, разве что в Японии, но там-то только технологии, а вот у нас… Стерильно чистые помещения, были поделены на меленькие сектора, в каждом из которых находилась одноместная капсула. Однако удивительным было не это, а их внешний, да и внутренний, я уверен, вид. Больше всего они напоминали огромные цветы, растущие из зеленого кокона, напичканного электроникой. В центре кокона находился человек, настолько плотно оплетенный листьями этого странного растения, что наружу видна была одна только голова. Из мягкой подложки, на которой он лежал, рос огромный, нежно розовый цветок, размером с хороший тазик. Поднимаясь на толстой изогнутой ножке, он нависал над лицом человека как зонтик, причем не просто нависал, а с него еще и сыпалась непрерывным, едва заметным ручейком пыльца, попадая прямо на лицо пациента, спящего в этом странном растении — капсуле. Кое-где листики были слегка раздвинуты, и из этих просветов тянулись к рядом стоящей технике многочисленные кабеля. Заняты были только пять капсул из двадцати.

— Аморалис белладонна, — тихонько пояснил стоящий рядом Антон, — «Прекрасная дама». Хотя кто-то говорит, что можно перевести как «прекрасная пастушка», или «сонная одурь», но я не силен в этимологии, и мне больше нравится первый вариант.

— Эм… а он и должен быть таких размеров? — поинтересовался.

— Нет, конечно. Это полностью модифицированная его версия, с совершенно другими свойствами и размерами. Все приборы что ты видишь, не более чем перестраховка, дополнительный контроль за жизненными функциями больного. Цветок контролирует все сам, но нам иногда бывает сложно отказаться от устоявшихся временем стереотипов.

Человек, помещенный сюда, находится на длительной реабилитации. С помощью растения она проходит в семь раз быстрее, чем, если бы он отдыхал в том же госпитале, например. Один день в капсуле это, примерно, неделя продолжительного отдыха, с хорошим питанием и сном. Кокон почти полностью автономен, единственное, что требуется это — питание для пациентов. Раз в сутки, им вводят специальную смесь для поддержания организма в тонусе, остальное обеспечивает сама капсула. Пыльца, которую ты видишь, оказывает одновременно и усыпляющий и лечащий психику эффект. Человек пребывает в стране грез, отдыхает, набирается сил. В ней он всегда в отличном настроении, его не мучают ни кошмары, ни воспоминания из прошлого.