Грэм Макнилл - Кузницы Марса [трилогия]

В мозговых колбах, располагавшиеся на теле-паланкине, слегка рябили искажающие жидкости, каждую украшали соединительные провода, шипы имплантатов и мониторы биоритма.

Какая из них принадлежала госпоже Тихон?

Галатея увидела, куда он смотрел, и рассмеялась. От резкого, неприятного и механического звука у Блейлока возникло чувство, словно вдоль его позвоночника провели когтями.

– Архимагос Котов явно поступил слишком беспечно, позволив их продолжительной взаимной антипатии снижать эффективность команды мостика, – сказала Галатея.

– Тогда я должен поблагодарить Омниссию за то, что хотя вы и удерживаете нас в заложниках на борту нашего же корабля, это – не ваш мостик.

– Верно, не мой, но если архимагос Котов не вернётся, он вполне может стать вашим. Не притворяйтесь, что не задумывались об этом.

Блейлок покачал головой:

– Котов вернётся. Омниссия не показывал бы ему знамения и не даровал бы нам свою благодать, дабы мы преодолели столь много на пути сюда, и всё ради того, чтобы потерпеть сейчас неудачу.

– Вы думаете, что Омниссия привёл вас сюда? – спросила Галатея.

– Конечно.

– Вы ошибаетесь.

Несмотря на свой здравый смысл, Блейлок не сумел устоять перед столь очевидной приманкой:

– Если не Омниссия, то кто?

Галатея странно посмотрела на Блейлока, склонив голову в капюшоне на бок и её серебряные глаза потемнели, словно она не была уверена в истинном смысле его слов.

– Архимагос Телок привёл вас сюда, – сказала она. – Мы думали, что вы знаете это.

Блейлок с облегчением выдохнул фильтрованный ладаном воздух, решив, что Галатея, похоже, говорила в метафизическом смысле.

– Архимагос Телок пропал тысячи лет назад.

– И вы искренне верите, что его рука не простирается из-за края галактики до самого сердца Империума? – усмехнулась Галатея. – Скажите нам, магос Блейлок, насколько велики шансы, что цепочка таких астрономически маловероятных событий, которая привела сюда “Сперанцу”, могла произойти в столь случайной последовательности? С какой вероятностью вы могли оказаться здесь? Протеже магоса Альхазена из Сабейского залива, адепта фанатично преданного продвижению основных положений архимагоса Телока? Того самого адепта, который направил корабли Робаута Сюркуфа в систему Аракс, где чудесным образом обнаружили спасательный маяк “Томиоки”?

– Генерал-фабрикатор лично назначил меня на “Сперанцу”, – ответил Блейлок, не желая ни в чём уступать Галатее.

– О чём и свидетельствуют загруженные записи эксплоратора, – согласилась Галатея. – Но зачем ему назначать кого-то, кто с первого взгляда был предрасположен считать путешествие безнадёжным?

– Затем, чтобы отчаяние Котова не погубило ковчег Механикус, – резко ответил Блейлок. – Чтобы стать глазами Марса!

– Глазами генерал-фабрикатора, который служил первые три столетия в Культе Механикус вместе с магосом Альхазеном. Совпадение? Вы знаете статистическую маловероятность таких вещей, Таркис. Подумайте над этим, и затем скажите нам, что это не Телок привёл вас сюда.

Галатея отвернулась и с лязгом направилась вдоль центрального нефа мостика на несовпадающих ногах.

Блейлок смотрел, как она уходила, чувствуя, как твёрдый адамантий, на котором он построил свою жизнь, осыпается, словно предательские красные пески озера Тифона.

Высокие башни системы изолированного трубопровода заполняли сводчатый зал, подобно петлям кишок в желудке. Глубоко под поверхностью Экснихлио они возносились к далёкому потолку и погружались в затянутые тенями пропасти на неизвестное расстояние. Дуги молний протянулись между ними, а воздух потрескивал едва сдерживаемой мощью колоссальных энергий, вырабатываемых подземными генераторами и немыслимыми геологическими силами в ядре планеты.

Оглушительные машины работали внутри каждой колонны, звук наполнял зал грохочущим механическим сердцебиением.

И это был лишь один из десятков тысяч подобных залов.

На подвесных мостках и парящих станциях управления трудились почти ослепшие сервиторы, жалкие и опустошённые существа, которые ухаживали за оборудованием. Безволосые и истощённые фигуры – они почти не напоминали себя прежних.

Единственным источником света служили мерцающие между башнями молнии.

Или, по крайней мере, так было, пока золотое сияние не хлынуло на свисающую платформу управления, с которой открывался вид на отвесные каньоны распределения энергии. Оно омыло металлический пол, словно солнечный свет, которому никогда не было суждено проникнуть так глубоко.

Сначала одна, потом ещё несколько фигур вышли из света. Подобно солдатам, покидавшим горящую подбитую технику, они кричали в ужасе и смятении, стараясь подальше убраться от сверкающего света ворот паутины.

Робаут Сюркуф первым шагнул на палубу платформы, за ним быстро последовала Иланна Павелька. Их глаза выглядели широко открытыми и испуганными, экипаж “Ренарда” потрясло увиденное, но только в кошмарных снах они смогут вспомнить все подробности этого путешествия. Затем показался раненый архимагос, Котов сохранял вертикальное положение только благодаря Яэлю и Брахе. Следующими вышли два скитария, несколько выживших стоических кадианцев и их полковник.

Эльдары легко выскользнули из врат, за ними появились оставшиеся Чёрные Храмовники.

Обе группы разошлись, держась враждебно и настороженно.

Каждая ожидала от другой предательства.

Последней из портала вышла Бьеланна, и едва её ноги коснулись стальной поверхности пола, как она рухнула, обессиленная высочайшей ценой, заплаченной за открытие пути в паутину.

Закатные ворота померкли и исчезли с хлопком воздуха, поспешившего заполнить пустоту. Золотой свет пропал, и Бьеланна выпустила дрожащее дыхание невероятно истощённой души.

Робаут выпрямился, чувствуя головокружение от столь чудесного и всё же страшного путешествия. Мир вокруг ощущался каким-то тонким, словно это была просто ширма, защищавшая от более глубокого и ужасного реального восприятия. Впервые в жизни Робаут был благодарен за свои ограниченные человеческие чувства.

По крайней мере, когда люди путешествовали сквозь варп, они были защищены от его худших эффектов полем Геллера.

Паутина не предоставляла такой защиты.

Яэль и Браха осторожно опустили Котова на пол. Глаза архимагоса были крепко закрыты. Голова дрожала от боли, и сбивчивый бинарный код изливался из аугмитов. Робаут не знал, какой технологией биологической обратной связи обладал Котов, но подозревал, что источником страданий являлось скорее предательство Телока, чем какие-либо физические ощущения.

Один из скитариев встал рядом с раненым архимагосом, другой склонился над его повреждёнными плечами. Достав инструменты из углубления в груди, кибернетически улучшенный воин начал эффективно и молча перекрывать брызгающие трубки инфокровотока и изолировать безнадёжно повреждённые схемы.