Грэм Макнилл - Зубы Урсуна

Кар Одаген знал, что молния, которую он ждал всю свою жизнь, ударит в гору, задолго до того, как она расколола небо. Мощный раскат грома прокатился над головой, дождь лил бесконечным водопадом, словно бы боги подняли к небесам все моря мира и теперь их воды стекали вниз, стремясь затопить земли людей.

Он чувствовал энергию молнии, бурлящую над ним, – молнии, вызванной магией, которую он и все шаманы Железных Волков до него с незапамятных времен приносили в эти горы.

Зазубренный пик над ним темным копьем пронзал трепещущее мерцающее небо, сражающиеся в тучах боги бросали свой призрачный свет на горы Края Света. Шаман почувствовал, как волоски на его покрытых шрамами и чарами руках встали дыбом, когда он подошел к столбу из выбеленных солнцем и ветром черепов, насаженных на медный кол, один над другим. До верхнего мог дотянуться разве что самый высокий воин Волков. Зыбкий голубой огонь плясал на костяном столбе, вспыхивая в пустых глазницах ухмыляющихся черепов, наделяя их подобием некой злобной жизни. Сотни таких ритуальных столбов, столбов дани, окружали горный пик, давая знак Падшему, спящему под миром, что его помнят, что воины и шаманы Железных Волков не забыли его. Эти горы состарились уже тогда, когда мир был еще молод, и Железные Волки никогда бы не осмелились забыть свой долг перед ними.

Верховные Зары Железных Волков за сотню войн возложили тысячу раз по тысяче черепов к ногам шаманов. Идут века, и новые поколения, как и прежде, будут добавлять черепа на свои медные столбы у горы. Готовясь к наступлению на Кислев, Верховный Зар Железных Волков, сам Альфрик Цинвульф, велел своему шаману поднять несметное число черепов в честь Темных Богов.

Кар Одаген миновал один из таких столбов дани. Грудь его распирало благоговейное, вселяющее трепет предчувствие. Он пробудился от сна, в котором стаи ненасытных черных волков севера гнали по небесам одинокого белого волка. На спине этого сверкающего белизной зверя сидел могучий воин, облаченный в шкуры, с громадным боевым молотом, и хотя волк был силен, он не мог оторваться от преследователей. На вершине высокого обледеневшего пика белый волк оказался в безвыходном положении, и они вместе с всадником стали сражаться со щелкающими зубами северными волками. Человек и волк дрались умело и отважно, пролив кровь сотен врагов, но вдруг черные стаи превратились в волнующуюся грозовую тучу непроницаемого мрака, пронзаемую лишь горячими, как лава, копьями молний, вспарывающими плоть человека и волка.

И хотя Кар Одаген и не видел сквозь облако, его грезящее «я» знало, что в сердце тучи таится нечто невообразимо древнее и чудовищно злое. И даже он, посылавший свой дух в царство демонов, боялся этой безумной силы.

Внезапно черная туча вспучилась и проглотила человека и волка, а Кар Одаген пробудился, зная, что ночь, предсказанная его далекими предшественниками, наконец-то пришла. И вот он отправился во тьму, задыхаясь, взбирался в гору, тяжелые капли дождя барабанили увесистыми молотками по его бритой татуированной голове, а острые как бритва камни резали ноги до крови.

Еще раз грянул гром, точно бог шагнул на землю, рокот прокатился по небу, но Кар Одаген не смотрел вверх, всем своим существом зная, что еще не время.

Он добрался до голого плато, расположенного ярдов на двести ниже пика. Дыхание вырывалось из груди клубами горячего пара. Человек упал на колени, воздев к небесам руки, славя эту святую ночь. Даже сквозь усиливающийся рев дождя он слышал, как потрескивание столбов с черепами становится громче, сердцем чувствуя огонь, танцующий меж ними, тянущийся глубоко в недра горы.

Небеса грохнули, и гора вздрогнула, словно она сосредоточенно готовилась к тому, что должно произойти дальше, а Кар Одаген ощутил, как разбухает в камнях темная и жуткая сила. Теперь он поднял взгляд к небу – и оно раскололось под широкой, раскаленной добела полосой молнии, ударившей в самый высокий пик горы; яркость зарницы обожгла глаза, на миг ослепив человека.

Вершина горы взорвалась, исчезнув в гигантском облаке камней и дыма. Обломки разлетелись на сотни ярдов, рушась вниз лавиной оплавленного сланца. Кар Одаген выкрикивал имена своих Темных Богов, а булыжники сыпались вокруг него, разбиваясь сами и растирая в порошок склоны горы, но – немыслимо! – ни один из них не задел его. Кровь капала из ушей, он моргал, прогоняя выжженный на сетчатке образ молнии, и вдруг почувствовал, что ливень стих, а оглушительное эхо грома и взрыва сошло на нет, оставив его, исступленно покачивающегося, одинокого, на сокрушенной вершине.

Только теперь Кар Одаген опустил руки, ощущая дрожь ужаса, бегущую по камню, и такой же рождающий трепет, благоговейный страх охватил и его. Внезапное молчание гор после жестокой грозы пугало шамана, как ничто и никогда прежде.

Крадущийся ужас медленно овладевал человеком, вяло просачиваясь аж до мозга костей. Горло того, что видело рождение мира, сделало первый глоток воздуха за все свои бесчисленные века. Смаргивая слезы восторга и ужаса, Кар Одаген увидел извивающуюся колонну невероятно черного дыма, поднимающуюся из глубокой кальдеры [1]на месте сметенной горной вершины; ее сапфировые внутренности потрескивали с ужасающей отчетливостью. И хотя ни малейшее дыхание ветра не тревожило ночь, дым собрался воедино и скользнул вниз, точно черный слизняк.

Гора содрогнулась от поступи чего-то великого и ужасного, скалы превращались в прах под его весом и силой. Зловещее свечение внутри дыма становилось тем яростнее, чем ближе он подползал к парализованному шаману; кошмар, заключенный в столбе, задержался на миг, рассматривая его с безразличием человека, глядящего на муравья, а потом дым продолжил свое разрушительное путешествие вниз, к новому миру.

Кар Одаген вздрогнул и с трудом выдохнул. Дрожь колотила его, точно новорожденного жеребенка.

– Конец Времен над этим миром… – прошептал он трясущимися губами.

Построенный на Горе Героев Кислев представлял собой впечатляющее зрелище. Высокие стены из гладкого черного камня венчали напоминающие зубцы пилы укрепления, воздвигнутые с практичностью, свойственной северным жителям. Две высокие башни выступали по сторонам толстых бревенчатых ворот, а с пушечной анфилады смотрели на ведущую к городу дорогу блестящие бронзовые стволы.

Там и тут над стенами маячили верхушки зданий, которые словно дразнили нападающего – попробуй, ограбь! Наконечники копий закутанных в меха солдат, шагающих по бастионам, сверкали в лучах низкого вечернего солнца. Стены города окружили тысячи беженцев – людей выгнали из их домов на севере страны войска Верховного Зара Альфрика Цинвульфа, кровожадного предводителя племен Кургана.