Грэм Макнилл - Кузницы Марса [трилогия]

Первые появившиеся из шторма молний кристаллиты являлись грубыми копиями Адептус Астартес. Стекловидные и гладкие воины, каждый из них возродился из жидкого света и содержал тысячи уникальных наномашин Телока. Они наступали сотнями в сверкающих рядах и заполнили Кай-Роу 66 залпами изумрудного огня. Машины взрывались, сервиторы погибали, запускались разрушительные цепные реакции.

Бинарные вокс-сообщения лихорадочно помчались на мостик, предупреждая об абордаже, но сигнал с Кай-Роу 66 не был последним. Новые дуги молний с поверхности планеты десятками обрушивались на “Сперанцу” и каждый шторм извергал сотни кристаллитов. Некоторые выглядели как простые воины, другие были крупнее. Они обладали мощным вооружением и когтями-клинками, а также были облачены в листы отражающей брони, напоминавшие тяжёлые стекловидные мантии.

Последними в Кай-Роу 66 сформировались военные машины.

Именно их Телок некогда назвал тварями ужаса.

Потрескивающая ярость в верхних слоях атмосферы Экснихлио бесследно исчезла. Танну поразила бледная ясность неба над башней. Она напомнила ему фрески на борту “Вечного Крестоносца”, изображавшие пасторальную идиллию Старой Земли.

Иллюзия обратилась в прах, стоило ему отвести взгляд от небес и увидеть бесконечные просторы простиравшихся до горизонта гигантских генераторных башен и кузнечных комплексов.

Ведущий из башни радиальный мост выходил на многоуровневую огороженную цепями лестницу. С широкой платформы протянулись пути на уровни выше или вниз к основанию башни сквозь бурлящие клубы подсвеченных пламенем отработанных газов.

Пятисотметровый подвесной мост на тросах соединял универсальный транслятор с колоссальным квадратным зданием. Облицованное листами заржавевшей рифлёной стали сооружение не предоставляло подсказок относительно своего назначения, ограничившись несколькими трубами, извергавшими грязный дым и сажу, которая жирным пепельным снегом падала на крыши более низких построек.

Оно напомнило Танне гигантские промышленного масштаба крематории на мирах вроде Бальгаута и Цертус Минор.

Он надеялся, что это не являлось предзнаменованием.

– Браха? – спросил Варда.

Танна покачал головой, и чемпион Императора выругался.

– Яэль?

– Жив, – ответил Танна, показав на противоположную сторону моста, где Яэль прикрывал боевых братьев из болтера. Они побежали к нему, за Храмовниками, прихрамывая, следовал Ульданаишь Странствующий Призрак.

Повреждения ног лишили призрачного воина скорости и изящества. Рядом с Яэлем скитарии Котова пытались взломать вход в здание, представлявший собой закрытую дверь из сложенной стали.

Танна оглянулся в поисках преследования.

Иссур увидел, куда он смотрел и спросил:

– Ты д-д-думаешь адепт убил… убила их?

– Сомневаюсь, – ответил Танна. – Я нанёс этим зверям столько смертельных ран, что они должны были уже десять раз умереть. Если они пережили это, то переживут и чары магоса Павельки.

– Крепкие звери, – согласился Варда. – Я только один раз сражался с врагом, который мог пережить мои убийственные удары.

Танна кивнул:

– Танатос?

– Да, дьяволы с серебристой кожей, которые возвращались, не важно, насколько сильный удар я нанёс или сколько взорвалось массреактивных болтов.

– Э-эт… эти такие же? – спросил Иссур.

– Нет, – произнёс Ульданаишь Странствующий Призрак, его голос больше не звучал глубоко и резонансно, а стал слабым и отдалённым. – Эти твари – не слуги Ингир, они были созданы живыми руками и получили возможность не обращать внимания на смертельные раны благодаря безумному колдовству Телока. Но ты прав – они вернутся.

Словно подчёркивая слова призрачного воина, гончие вырвались из башни. Некоторые встали на задние ноги, другие сгорбились на четвереньках, выискивая добычу. Даже поверхностный взгляд показал Танне, что от всех нанесённых им и братьями повреждений не осталось ни следа.

Звери увидели, что добыча пересекала мост и устремились за ними, приближаясь и воя от предвкушения. Искры летели из-под кривых когтей, врезавшихся в сетчатую решётку настила моста.

– Храмовники, к бою! – крикнул Танна.

– Нет, – произнёс Странствующий Призрак, встав поперёк моста. Изогнутый меч с костяным клинком выскользнул из его перчатки. – Я приму здесь бой, как Торалвен Гибельная Песнь принял в Хеллаборе.

Танна догадался, что задумал гигантский воин и спросил:

– Скажи мне одну вещь, Странствующий Призрак. Торалвен Гибельная Песнь выжил?

Призрачный властелин повернул к нему изумрудный череп, и Танна увидел в ужасной разорванной ране треснувший гладкий драгоценный камень. Его свет тускнел.

– Торалвен Гибельная Песнь был – ищущим гибель, – ответил Странствующий Призрак.

– Что это означает?

– То, что он ходил по призрачному пути больше жизней, чем ты или я когда-либо знали, – сказал Странствующий Призрак. – Возможно, слишком много.

Танна понял:

– На Армагеддоне я встретил воина Кровавых Ангелов, долг которого состоял в том, чтобы выслушивать последние слова тех, за кем пришла смерть. Бремя прекращать страдания лежало на нём тяжким грузом, но он рассказывал о покое, который иногда испытывали эти потерянные души, когда слышали, что смерть положила конец их долгу.

Танна, Варда и Иссур подняли мечи в приветствии.

– Умри достойно, Странствующий Призрак, – произнёс Танна.

– Бегите, – посоветовал призрачный воин.

Ульданаишь отвернулся от отступавших монкеев, опечаленный тем, что их лидер действительно полагал, что понял истинную глубину того, чему суждено навечно быть здесь потерянным.

Разве человек не слышал, что Ульданаишь сказал раньше?

Тело его умерло давным-давно, но благодаря преданности Ветру Мечей дух сохранился в призрачной структуре камня души могучего воина-конструкта. Теперь камень души раскололся до самой середины и открыл сокрытое от древнего и голодного бога.

Страх поселился в сердце эльдарской расы. От художника до экзарха перспектива, что Та Кто Жаждет пожрёт и подвергнет вечным пыткам душу, наполняла животным ужасом даже самое смелое сердце. Разве мог кто-то представить, что он примет такую судьбу за монкеев?

Ульданаишь цеплялся за раненое призрачное тело всеми фибрами своей решимости. Он уже слышал, как жестокий смех давит со всех сторон, чудовищный голод тёмной силы, которая проглотит его душу и даже не заметит.

Тиндалосы были почти рядом, когда он встал точно посередине моста.

Ульданаишь видел не так, как видели смертные. Призрачное зрение показывало мир размытыми сновидениями и кошмарами, благоухающими мимолётными эмоциями и мерцающими оттенками. Без направляющего света ясновидца было трудно отделить реальное от нереального.