Владимир Поселягин - Восстание машин

Загрузиться мы не успели. Хотя кузова уже были полны, цепляли трофеи на борта, убирали в кабины, даже на цистерну повесили, когда появились немецкие самолёты. Двенадцать бомбардировщиков. До нас не долетел ни один, оба боевика с искинами устроили показательную стрельбу. Каждый сделал по шесть выстрелов, ссадив с неба все «хейнкели». Плазменные снаряды, попадая в бомбардировщики, взрывались, пробив фюзеляж, так что я не то что бы удивился, когда рассмотрел три распустившихся в небе парашюта. Скорее, был изумлён тем, что эти уцелели. Приземлиться они не успели, тут штурмовики показали снайперскую стрельбу по воздушным целям из крупнокалиберных пулемётов. Без шансов, фарш.

Мы же, погрузившись, поехали дальше, двигаясь по пока ещё освещённой заходящим солнцем дороге. Как ни странно с того момента, когда мне сообщили об обнаружении первой группы, прошло всего сорок пять минут. Через три километра дроид, что наблюдал за дорогой по курсу нашего движения, сидя на крыше кабины моей машины, сообщил о засаде впереди. В этот раз были не немцы, не знаю, откуда их столько набрали, но впереди окапывался целый батальон полицаев. Не успел, одного боевика я оставил при себе. Остальных пустил вперёд. Пара минут, и мы двинули дальше, пока боевики контролировали округу. Батальон был нейтрализован. В этот раз было пять наблюдателей, троих мы перехватили, а вот два ушли. Печально.

Остановив машину перед позициями, я покинул кабину и, осмотревшись, удивлённо присвистнул:

– У них даже пушки есть? О, и миномёты?.. Чёрт, и грузить ведь некуда!

Уже совсем стемнело, когда мы двинули дальше. Как не жаль уничтожаемого вооружения, но мы это сделали, собрали всё в кучу и подожгли. Лишь к сцепке одного бронеавтомобиля прицепили «полковушку», да пару ящиков шрапнельных снарядов взяли. Ещё было кроме батальонных миномётов два стодвадцатимиллиметровых. Прицепили один ко второму «БА», а мины к ним – внутрь бронеавтомобиля и на внешнюю подвеску, закрепив тросами. Моторы грузовиков гудели от напряжения, буксируя все эти трофеи. Я ведь даже половины расстояния не проехал, а столько набрал. Чёрт, и не брошу ведь ни за что!

То, что полицаев сюда доставили на машинах, было видно по следам на дороге, да и как ещё столько тяжёлого вооружения тут оказалось, но ни одной машины я вокруг не видел. Честно говоря, я бы обновил автопарк, а то у нас от перегруза поломки случались всё чаще и чаще. Да и сами машины достались отнюдь не новыми. Они еще, наверное, во французской кампании участвовали или польской. Ладно хоть ухоженными были, да и дроиды начали проводить им обслуживание. Программ по ремонту такой техники у них, понятное дело, не было, управлял я сам, по-другому никак.

Двигались мы всю ночь с небольшими остановками для дозаправки и осмотра машин. Двигатели грелись у всех, но ничего не поделаешь, надо. В этот раз мы совершили за ночь рывок в двести пятьдесят километров, тут поля вокруг, речек мало, так что двигались без проблем. Лишь дважды пришлось использовать боевиков, снимая один раз дозор, второй раз группу полицаев, которые ехали на трёх телегах куда-то ночью. Думаю, по этим пропавшим группам можно будет определить маршрут моего движения. Хотя, что тут определять, колеи от моей техники из космоса, наверное, видно. Правда, я и тут пакость сделал, пару мин поставил на дороге, где мы проехали. Противопехотные. Других не было. Один ящик был в грузовиках литовских карателей. Всё использовать не стал, но если будет погоня, то после подрывов в разных местах остановятся и пустят вперёд сапёров, а это потеря времени.

В этот раз к подбору места для днёвки я отнёсся более серьёзно, как и к маскировке с воздуха и с земли. После ужина остатками местной пищи я отправился спать к подготовленному дроидами ложу.

Как уснул, даже и не помню, вроде только прилёг, проверяя лежанку на мягкость, тут же дежурный боевик, что осуществлял охрану, разбудил меня к двенадцати часам дня. От его сообщения я мгновенно вскочил на ноги и, отстегнув от пояса трофейную флягу, хотелось пить, поспешил к опушке леса, где мы встали лагерем. Да, дроид не солгал, да и не умел он этого делать, по полю, изредка помахивая палкой с белым флагом, к нам шёл немецкий офицер, до него уже было метров двести, так что, сфокусировав зрение, я определил, что это оберст, вроде полковник, если по-нашему. Ого, какие птицы тут летают. Приказав дроидам активировать параноидальный режим охраны, но не трогать парламентёра, а немецкий офицер был именно им, я вышел на опушку и, поправив автомат на боку, направился к нему навстречу. То, что это может быть ловушка, меня выводят под выстрел, я подумал, комбез активен, аптечка полна лекарствами, так что выживем. Главное, чтобы не было попадания в голову. Однако чем дальше я удалялся от опушки, тем больше был уверен, что стрелка нет. Хотели бы убить, уже выстрелили бы.

Немцу по виду было лет тридцать, так что я даже удивился, такой молодой, и уже высокий чин. Похоже, за заслуги получил, судя по наградам на кителе. Не он ли ведёт игру против меня? Немец тоже был ошарашен моим возрастом, но быстро взял себя в руки, погасив эмоции на лице.

Когда мы сошлись, то немец счёл первым представиться. Ну, в принципе это он настоял на встрече, раз пошёл на неё, так что возражать я не стал:

– Оберст Клаус Херман, представитель немецкого командования охраны тыла рейхскомиссариата «Украина».

– Роман, – коротко представился я на немецком. – Давайте перейдём на язык Гёте и Ницше. Ваш русский, конечно, неплох, но акцент режет слух.

– О, вы немец?

– Нет, наверное, русский.

– Вы не уверены? Возможно, всё же у вас есть и немецкие корни. Тем более, такое великолепное знание языка.

– Ну, язык меня заставляли учить, а прожил я всю жизнь в Москве. Детдомовский, так что про корни ничего не скажу. Не знаю.

– Мне незнакомо такое понятие, как заставляли учить. Не поясните этот момент? – попросил офицер.

– Почему же не прояснить. Если вас будут привязывать к парте и не кормить, пока не выучите определённое количество слов, у вас тоже появиться стимул учить чуждый вам язык.

– В вашей варварской стране такие порядки в школах?! – искренне удивился тот.

– Скорее новаторские идеи одного воспитателя, – уклончиво ответил я. – Тем более выгнали его быстро, но привить любовь к учёбе, как ни странно, он мне смог. Дальше я сам изучал этот язык и, как видите, добился некоторых успехов.

Я прекрасно понимал, что немец тянет время, пытаясь изучить меня, чтобы быть во всеоружии, когда наступит время перейти уже к той теме, по какой он тут появился. В принципе, я занимался тем же, изучал его, и чем больше мы общались, тем больше я понимал, что не ошибся в своих предположениях. Именно он командовал охотничьими группами, что пытались меня остановить, и если бы не мои постоянные перемещения и маневрирование, а также то, что у него не было достаточного количества сил, и не дало ему возможность разговаривать со мной в другой обстановке. Например, когда я связан и буду находиться в плену. Видимо, сложив всё за и против, он принял оригинальное решение просто пообщаться со мной. Что ж, умный противник – это очень даже не плохо. По крайней мере, заставить меня себя уважать он смог.