Михаил Баковец - Игра в кошки-мышки 2

Сил, чтобы встать на ноги у него не нашлось, только и сумел кое-как утвердиться на четвереньках.

Хек!

Мур так удачно подставил челюсть, что я просто не мог не воспользоваться этим и не зарядить ему от души носком ботинка по-футбольному. От соприкосновения моей ступни и его лица, раздался громкий хруст то ли челюсти, то ли шеи, то ли и того, и другого. Тщедушного мужичка в одно мгновение унесло в кусты. Тут же сильно запахло смородиновой листвой, перебив сивушный аромат. Сразу вспомнилась мать, которая использовала их для засолки грибов и помидоров с огурцами.

«Урод», – со злостью подумал я про затихшего противника.

После такой встречи я уже стал внимательно смотреть не только по сторонам и на дома, в их окна, но и под ноги. И это принесло свои плоды: ещё трижды замечал на своём пути спящих обитателей поселения. Один раз не уберёгся и вляпался в вонючую кучу, отложенную кем-то из местных человеческих отбросов. Из-заэтого потерял несколько минут, пытаясь вытереть подошву ботинка о землю и траву.

Рядом с домом, где обитал самый главный авторитет из муров, никого не было. Из всех окон горело только одно, но что-то рассмотреть не получилось из-за плотной шторы. И слух не дал никакой информации: из дома не доносилось ни звука. Дверь оказалась открытой, и я легко оказался внутри дома. Маленькая прихожая привела на кухню, где я столкнулся нос к носу с невысоким муром, от которого воняло, как от бомжа.

Попав под воздействие моего Дара, он застыл на одном месте, как заяц в луче автомобильных фар.

– На-а! Зараза, развелось же вас, – прошипел я сквозь зубы, отправляя бандита в нокаут ударом приклада в голову. И тут же пожалел об этом, когда тело нокаутированного улетело на шкафчики, и там с грохотом встретилось с мебелью и посудой. – Ма-ать!

Шум вышел такой, что и мёртвого бы подняло. Уверен, что местные обитатели дома уже открыли глаза и вот-вот возьмут в руки оружие. Этот рефлекс отточен у всех в Улье, и у отмороженных муров, и у честных стронгов.

Я пинком распахнул дверь в соседнюю комнату и тут же ушёл в сторону, с возможной линии огня. Автомат был у плеча, палец лежал на спусковом крючке, уже выдавив слабину и готовый отправить свинцовую смерть в любого, кто окажется перед мушкой.

Но стрелять было не по кому.

Как говорилось в одном интересном кино «всё уже украдено до нас». Только в моём случае, слово «украдено» нужно заменить на «убиты».

В комнате за столом, в кресле и на мягкой кушетке находились пять муров, тех самых, которых я приметил ещё днём. Здесь же находился и главарь. Мёртвый, как и все его собутыльники. Некто методично обошёл всех и перерезал им горло. Судя по тому, как лежали двое, это были единственные из компании, кто успел заметить убийцу и даже попытались как-то ответить. Вот только тот оказался быстрее и ловчее. На майках этой парочки виднелись отметины от клинка, пропоровшего им живот: у одного ткань была прорезана под ложечкой, второму широкий нож вошёл в правую часть живота и, судя по всему, достал до печени. После этого клинок убийцыперерезал им горла.

– Нет, это точно сговор какой-то, – со злостью произнёс я, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать в полный голос, как зверь, потом посмотрел в потолок и добавил. – Да кто ж там мне палки вставляет в колёса?!

Если ещё не найду нужный кейс с баллонами в доме…

И когда это случилось, то даже не сильно и удивился. Даже особой злости и досады не было.

Нашёл почти такой же сейф, который был у атомитов и в дежурной части мертвецкого города. Ключ от него лежал в кармане штанов муровского авторитета. Содержимое двух отделений стального ящика принесло мне трёхсотграммовую банку из-под кофе полную «гороха», две таких же со споранами и пластмассовую коробочку, в которой когда-то были мятные драже, с пятью чёрными жемчужинами. Это только то, что я взял с собой. Было там и золото с драгоценными украшениями, боеприпасы (но не для наших калибров), «янтарь» из элиты, большая автомобильная аптечка в виде пластикового дипломата, заполненная шприц-тюбиками с ярко-оранжевой жидкостью – спек.

Огромное богатство, целое состояние! Но всё это я бы сменял на информацию про то, куда подевались вещи институтских учёных. Мне везёт на хабар и этим я вполне доволен. Восемьдесят процентов иммунных за всю свою жизнь не получают половины того, что я попало мне в руки за эти месяцы, как моя «газель» с мебелью въехала в вонючий туман. Но Улей, словно в качестве компенсации за такую плату заставляет меня раз за разом балансировать на грани жизни и смерти.

Закинув в найденный в доме мешок банки с ценным содержимым, заодно присовокупив к ним и янтарь со спеком, я вышел на кухню. Там мой взгляд упал на незнакомца, который всё так и лежал среди кружек и кастрюль. Рядом с ним валялся небольшой оружейный чехол, а чуть в стороне огромный охотничий прямой кинжал с двойной заточкой.

– А не ты ли их всех порезал, болезный? – задумчиво произнёс я. – Сейф хотел почистить, что ли, воспользовавшись большой гулянкой в посёлке?

Тут мне пришла в голову мысль, что этот тип может знать, куда подевались вещи из Института. Ведь он удачно подгадал время и даже всё исполнил идеально, только моё появление помешало ему воспользоваться плодами, хм, своего труда. А раз так, то следил и собирал сведения, среди которых могут быть и те, что нужны мне. Проверив пульс на шее мура, я повеселел – живой. Значит, сгодится в качестве языка.

Я вернулся в комнату, забрал ремни у покойников и туго связал ими пленника. Чтобы не закричал, если очнётся раньше, чем вынесу его из посёлка, я отрезал ножом большой лоскут от шторы на окне и затолкал его ему в рот.

Пленника закинул себе на плечо, мешок повесил на спину, к нему прицепил и чехол с оружием, который нашёл рядом с муром-крысой. Даже в полутьме кухни я разобрал, что вещь выбивается своим видом из стандарта. Думаю, остальные бандиты будут удивлены, обнаружив оружие рядом с покойниками, а его хозяина – нет. А вот кинжал брать не стал, наоборот, ещё и кинул в комнату к убитым под стол. Оружие это тоже имело характерный облик и по нему поселковые мигом опознают убийцу. Ну, если тот, конечно, воспользовался своим клинком, а не хотел подставить кого-то из бывших товарищей и утащил чужой.

Покинул посёлок так же беспроблемно, как и вошёл в него. Только головная боль усилилась, когда под отводом взгляда прошёл рядом с постовым у ворот, всё так же продолжавшего хлестать дорогое баварское пиво. Боль – это последствие от возросшего груза, что нужно было скрыть от чужих глаз. Особенно, когда довесок был живым существом. С мёртвым грузом всё происходило куда мягче.

– Вожак той стаи бибизянов? – поинтересовался у меня Дед, когда я свалил пленного на позиции пулемётчика.