Пол Андерсон - Антология мировой фантастики. Том 4. С бластером против всех

— Милорд, прибыл курьерский корабль. Из системы Фламланда… Они привезли…

— Говори внятнее. Они доставили тело моего брата?

— Да, милорд. Курьерский корабль с гробом уже приближается к «Нирване».

— Я встречу капитана курьера один, в Большом Зале. Не нужно церемонии. Пусть роботы проверят шлюз, эскорт и гроб на предмет инфекции.

— Да, милорд.

Упоминание о болезни было частью ложной версии. На самом деле не фламландская чума уничтожила единоутробного брата Ногара Йохана Карлсена и уложила его в ящик, как уверяла официальная информация. Врачи предложили заморозить героя Каменной как последний шанс предотвратить его неизбежную смерть.

Официальная ложь была необходимой, потому что даже верховный лорд Ногара не мог спокойно устранить человека, который отличился в Каменной туманности. В этой битве семь лет назад были разбиты машины-берсеркеры; если бы этого не произошло, разумная жизнь могла бы навсегда исчезнуть, полностью истребленная, во всей освоенной части галактики. Берсеркерами назывались огромные автоматические военные корабли, построенные при каком-то конфликте между давно исчезнувшими расами и ставшие теперь врагами всего живого. Борьба с ними была все еще жестокой, но после Каменной начало казаться, что жизнь в галактике будет сохранена.

Большим Залом было место, где Ногара устраивал праздники и развлечения с теми сорока или пятьюдесятью человеками, которые были с ним на «Нирване» в качестве помощников, членов экипажа и гостей. Но теперь, когда он вступил в зал, то остро почувствовал его пустоту, сберегаемую лишь для одного человека, который, весь во внимании, стоял за гробом. Тело Йохана Карлсена, все еще сохранявшее в какой-то мере его жизнь, было запечатано под стеклянной крышкой тяжелого контейнера, имеющего свои собственные системы охлаждения и жизнеобеспечения, управляемые волоконно-оптическим ключом, который теоретически невозможно подделать. И этот ключ Ногара жестом потребовал у капитана курьерского корабля.

Ключ висел у капитана на шее, и понадобилось всего лишь мгновение, чтобы снять золотую цепочку и передать ее Ногара. Еще одно мгновение ушло на поклон. Он был космонавтом, а не курьером. Ногара не обращал внимания на его недостаточную учтивость. Его губернаторы и адмиралы были посвящены во все тонкости этикета. Сам он лишь в малой мере беспокоился, соответствуют ли протоколу его жесты и осанка. Лишь настолько, насколько это было разумным.

Только теперь, держа в руке ключ, Ногара опустил взгляд на своего брата. Участвовавшие в заговоре врачи остригли короткую бородку Йохана и волосы. Губы его были мраморно-белыми, а открытые невидящие глаза — ледяными. И все же лицо под складками драпировочной ткани и замерзшей простыней, несомненно, было лицом Йохана. В нем оставалось что-то, чего нельзя было заморозить.

— Можете идти, — сказал Ногара. Он повернулся лицом к другому концу Большого Зала и ждал, глядя через широкое смотровое окно, как гипермасса размазывает пространство, словно на снимке, сделанном через плохой объектив.

Услышав щелчок двери, закрывшейся за капитаном курьерского корабля, он обернулся и обнаружил, что стоит лицом к лицу с короткой фигурой Оливера Микала, человека, которого он выбрал, чтобы заменить Йохана на посту губернатора Фламланда. Должно быть, Микал вошел, когда вышел космонавт. Фамильярно опершись руками о крышку гроба, Микал в глубоком изумлении поднял брови. Его довольно одутловатое лицо судорожно исказилось в сверхвежливой улыбке.

— Продолжать линию Браунинга, — размышлял Микал, опустив взгляд на Карлсена, — выполнять однообразную, не очень приятную королевскую работу… и теперь такое вот вознаграждение за добродетели…

— Оставь меня, — сказал Ногара.

Микал был одним из важнейших участников заговора, наряду с фламландскими врачами.

— Я думал, будет лучше появиться, чтобы разделить вашу скорбь, — сказал он. Затем глянул на Ногара и не стал продолжать. Сделал поклон, немного небрежный, позволяемый только без свидетелей, и быстро вышел за дверь. Она закрылась.

«Вот как все получилось, Йохан. Устроил бы ты против меня заговор, я бы просто убил тебя. Но ты никогда не был заговорщиком; все дело в том, что ты служил мне слишком хорошо, мои друзья и враги слишком полюбили тебя. Поэтому ты здесь — моя замороженная совесть, последняя совесть, которую я когда-либо буду иметь. Рано или поздно ты возгордился бы, поэтому необходимо было сделать это — иначе пришлось бы убить тебя.

Теперь я спрячу тебя в безопасном месте, и, возможно, однажды у тебя появится еще один шанс для жизни. Это трудно представить, но когда-нибудь ты замрешь в размышлениях над моим гробом, так же как я сейчас стою над твоим. Без сомнения, ты будешь молиться о том, что, по твоему мнению, является моей душой… Я не могу сделать этого для тебя, но желаю тебе сладких снов. Спи в своих бельверских небесах, а не в аду».

Ногара представил мозг при абсолютном нуле. Нейроны сверхпроводимы, они прокручивают один сон за другим, еще и еще. Но в этом не было смысла.

— Я не могу рисковать своей властью, Йохан, — на этот раз он прошептал слова вслух. — Это необходимо, в противном случае мне придется убить тебя.

Он снова повернулся к большому смотровому окну.

— Полагаю, тридцать третий уже доставил тело Ногара, — сказал второй офицер эстилийского курьера номер тридцать четыре, глядя на хронометр. — Должно быть, приятно стать императором или чем-то вроде этого и иметь под рукой людей, которые бросаются через всю галактику делать для тебя что угодно.

— Не бывает приятно, когда кто бы то ни было доставляет тебе труп твоего брата, — сказал капитан Турман Хольт, изучая астронавигационную сферу. Сверхсветовик уже довольно долго удалялся от системы Фламланда. Хотя Хольт и не был в восторге от своей миссии, он был рад оказаться подальше от Фламланда, где за работу принялась политическая полиция Микала.

— Ага, любопытно, — сказал второй и хихикнул.

— Что любопытно?

Второй оглянулся назад через левое, а затем правое плечо.

— Слышали это? — спросил он. — Ногара — бог, но половина его команды — атеисты.

Хольт улыбнулся, но лишь слегка.

— Он не обезумевший тиран, ты знаешь. У Эстила не худшее правительство в галактике. И хорошие парни не опускаются до мятежа.

— Карлсен делал все как надо.

— Да, он все делал верно.

Второй скривился.

— О, конечно, Ногара мог быть и хуже, если вы серьезно об этом. Он политик. Но я не могу поручиться за экипаж, который он набрал за последние годы. У нас самих на борту есть тому пример. Вот чем они занимаются. Если хотите знать правду, то после смерти Карлсена я в страхе.