Тим Волков - Точка опоры

Раздался недовольный мышиный писк, грызуны бросились наутек. Мутный свет упал на то, что было спрятано под брезентом. Моему взору предстала ужасная картина: до блеска отполированный человеческий скелет, уставившийся в потолок черными провалами глазниц. Неестественно вывернутые за спину руки и проломленный у виска череп красочно рассказали о том, как умер неизвестный.

Постоянно озираясь по сторонам, мелко семеня, ко мне подошел Санька. Увидев страшную находку, он вскрикнул и отпрянул назад.

– Спокойно, он уже не причинит нам никакого вреда, – успокоил его я, облизывая пересохшие губы.

– Кто его… так? – дрожащим голосом прошептал парнишка.

Я пожал плечами.

– Главное, чтобы этот кто-то сейчас не прятался где-нибудь поблизости, – произнес подошедший Наука. Присев на корточки ближе к скелету, он бегло осмотрел кости. – По голове оприходовали. С одного удара на тот свет отправили. Грубая работа, но, как видите, эффективная. Думаю, молотком его сработали.

– Что у вас тут? Опаньки! – воскликнул Бугай и тут же махнул рукой остальным. – Эй, Радио, сюда двигай! Давай, бери Алика и еще раз быстро проверь этот паровозный гараж, каждый сантиметр прошерстите. Видишь, что творится?!

– Дык он уже давно кони двинул, одни кости только и остались, – сморщил нос Радио.

– Быстро, я сказал! – рявкнул Бугай, и Радио нехотя поплелся выполнять приказ.

Наука глубоко втянул ноздрями пахнущий соляркой и мазутом воздух и шумно выдохнул. По рассеянному взгляду стало понятно, что его что-то сильно смущает.

– Что такое? – тихо спросил я.

Сцепив пальцы, учёный глянул на меня затуманенным от усталости взглядом.

– Видишь, вот здесь, на костях отметины, – он указал на ребра. – И вот тут.

Я пригляделся. Сложно было понять, что он имеет в виду, но что-то похожее на полосы, длинные, вдоль всего ребра, несколько светлее цвета самой кости, я всё же заприметил.

– Что это?

– Следы от ножа.

– Добивали? – предположил я.

Наука так глубоко задумался, что не сразу ответил.

– Нет, – наконец произнес он и покачал головой. – Если бы добивали, то не так, следы были бы другого характера, не такие длинные. А тут ровные срезающие отметины.

– И что это значит?

– Понимаешь, следы такие, будто с тела мясо срезали. Вот так, – и он жестом показал, как должно было это выглядеть. – Так разделывают тушу животного, кромсая длинные ломти.

– Каннибалы? – выдохнул я, сам не в силах поверить в это. Наука не ответил.

Мы поднялись и отошли от жуткой находки. Санька, боясь остаться один на один со скелетом, припустил следом за нами.

– Еще этого не хватало, – пробурчал ученый. – На хвосте целая орда зомби, а тут – людоеды.

– Да ладно тебе, – попытался успокоить его я. – Может, уже никого нет из этих каннибалов.

Наука неопределенно пожал плечами.

– Нашел! – раздался радостный голос Радио откуда-то из глубины ремонтного бокса. – Нашел!

– Чего там? – спросил Бугай, поднимая автомат наизготовку.

Из полумрака на свет вышел потрепанный парнишка, сутулый, с взъерошенными волосами. Одет он был в какие-то серые лохмотья и больше походил на огородное пугало, нежели на человека. Подгоняемый автоматом Радио, незнакомец ковылял к нам с явной неохотой, испуганно взирая на чужаков, ворвавшихся в его дом. Шаркая ногами, он подошел к нам, кисло улыбнулся, сконфузился и быстро замигал глазами.

Оборванец скверно пах. Едва вонь его тела дошла до нас, как мы отпрянули в стороны, закрывая носы.

– Крепкий дух! – крякнул Наука, вытирая навернувшиеся слезы.

– Кто таков? Ох, мать твою! – закашлялся Бугай. – Где вы его нашли? – спросил он у бойцов.

Алик, видимо, уже привыкший к жуткой вони, улыбнулся:

– Под пожарным щитом, в коробе с песком притаился.

– Я ем голубей, – вдруг сказал незнакомец. И улыбнулся, обнажая желтые лошадиные зубы. Улыбка получилась жуткой. – Их мясо питательно. Весьма питательно. Варю их.

– А людей не ешь? – ощетинился Бугай. Незнакомец пропустил его реплику мимо ушей.

– Тебя как зовут? – брезгливо спросил Радио.

– Зовут? – незнакомец смутился.

– Голубем его зовут! – загоготал Порох. – Значит так, Голубок. Хочешь жить – дружи с нами. Иначе мы тебе все перышки общиплем. Усек?

Голубь резко, по-птичьему кивнул головой.

– Он же невменяемый, – произнёс Бугай, всматриваясь в бледное лицо нового знакомого. – Сумасшедший.

Порох помахал рукой перед стеклянными глазами мальчишки.

– Ку-ку, ты с нами еще? В нашей реальности?

– Да, – рассеянно ответил Голубь.

– Это ты костлявого завалил?! – вновь вклинился в разговор Бугай, хватая оборванца за шкирку. Тот испуганно запричитал, потом и вовсе заплакал.

– Спокойнее, Бугай, спокойнее, – мягко отвел его в сторонку главарь банды. – Видишь, парнишка тебя боится. Может, это и не он вовсе. Ты не бойся, малой, не бойся, слышишь?

– Не боюсь, – дрожащим голосом ответил Голубь.

– Вот и отлично. Скажи мне, дружище, в этом месте…

– Это мой дом, – сказал тот, начав нещадно обгрызать ногти на руке. – Дом. Птицы тут. Птицы.

– В твоём доме есть еще кто-то, кроме тебя?

– Есть, – тут же ответил дурачок.

Все сразу напряглись, забряцали оружием.

– Кто? – спросил Порох, положив руку на кобуру.

– Птицы.

– А кроме птиц? Люди другие есть?

Голубь отрицательно покачал головой.

– Ты один тут живешь?

– С голубями, – прошептал тот. Было видно, беседа начала его утомлять. Он поднял голову, будто что-то пытаясь рассмотреть под потолком, тяжело вздохнул. – Я люблю голубей.

– Хорошо, парень. Еще один вопрос, последний. Ответь на него, и мы от тебя отстанем. Тут есть выход? Понимаешь меня? Отсюда можно выйти еще как-то, кроме вот этих ворот? Просто мы тут в переделку одну попали… в общем, нам бы выбраться. А мы уж тебя как-нибудь отблагодарим, не обидим. Ну как?

Голубь долго смотрел на Пороха немигающим взглядом. Тонкая струйка слюны свесилась с уголка его рта.

– Совсем плох, – обреченно выдохнул Радио и махнул рукой. – Бесполезно. Окончательно крыша протекла.

– Чего ты вылупился, бацилла?! – начал закипать Порох. – Отвечай, когда с тобой серьезные люди разговаривают!

– Я ем голубей, – невпопад ответил собеседник, глядя куда-то сквозь нас. – А выхода нет. Совсем нет. Только через двери. Через ворота нельзя выходить. Через ворота только на поезде выезжают. Через ворота нельзя.

– Твою мать! – выругался Порох.

– Только на поезде, – повторил Голубь и рассмеялся. Его жуткий лающий смех эхом забился под потолком, распугивая голубей.

– Чего ты ржешь?! – вновь зарычал Бугай. – Я тебе щас…

– Постой, – оборвал бойца Порох. – Голубь, а что ты там про поезд-то говорил?

Мальчишка вновь надолго задумался, потом сказал: