Тим Волков - Точка опоры

Выдернуть из пробитой головы покойника фомку оказалось делом сложным – железяка застряла в пробитой кости, да еще и мертвец недовольно клацал зубами почти у самых моих пальцев, давая понять, что так легко возвращать мое орудие не собирается. Я тоже сдаваться не планировал.

Наконец, ударом ноги в голову покойника мне удалось выбить из этой самой головы фомку, которая, звякнув, упала на пол. Бросок к ней – и еще один удар, с разворота, – черепушка зомби превратилась в тонкий блин. Мертвец тут же отпустил свою жертву и замер.

Голубь бросился прочь из кабины и едва не выпрыгнул из локомотива, но Радио успел его перехватить и двумя легкими шлепками по щекам привел в чувство.

Окончательно убедившись, что опасность миновала, мы повалились на пол и дали волю чувствам, матерясь как сапожники.

– Как там Голубь? – спросил Порох.

Наука тяжело вздохнул.

– Мучается, стонет. Ему бы обезболивающего какого…

– Ничего, потерпит.

– Недолго ему осталось.

Бандит спросил, переключаясь на другую тему:

– Куда эта дорога ведет?

– Километров тридцать огибает сопку, проходит через Загрузочную станцию, а дальше – через Блокпост, Предгорное и Тополя, к Старому Мосту.

– Мы назад едем, получается? – округлил глаза Порох. – Нам не надо назад!

– Пока еще не назад, – успокоил его Наука. – Обогнем сопку, вылезем на Загрузочной станции. Оттуда до завода рукой подать.

Порох почесал подбородок.

– Голубь до станции дотянет?

Ученый пожал плечами.

– Ладно, иди, лечи его. Возьми у Бугая аптечку. Только экономнее там, так, чтобы дотянул только до станции, а потом – пущай помирает! Не жалко!

– Леша, – позвал Наука. Я обернулся. – Поможешь?

Мы протиснулись в кабину машиниста, где лежал стонущий Голубь, начали осмотр. Рана у парня была жуткая – мертвец прогрыз ему на стопе сухожилия и разорвал мышцы. Наука тихо присвистнул.

По поручению Пороха подошел Бугай. Нехотя протянул аптечку.

– Чего с ним церемонишься? – пробурчал боец, выглядывая из-за наших спин. – Кость задета, резать надо!

– Чего ты резать собрался? – раздраженно сказал Наука. – Предоставь его лечение мне.

– Да больно нужно! Я бы с ним цацкаться не стал. Пулю в лоб – и за борт, на корм зверью.

Отвечать ему никто не стал. Мы, как могли, обработали раненую ногу и перевязали бинтами. Все это время Голубь держался молодцом, не кричал, лишь изредка постанывал и морщился, силясь не заплакать.

– Ничего, терпи! – успокаивал его я, пока Яков Михайлович заканчивал перевязку. – Все нормально будет.

– Что ты ему лепишь чушь всякую? Не будет ничего нормально, помрет он, – вновь начал Бугай. – Его ведь мертвечина тот укусил. А значит, зараза уже пошла гулять по крови. Убить надо ущербного, пока он в такую же тварь не превратился.

– Помолчал бы, – тихо сказал Наука.

– Не в моих правилах молчать, – Бугай сверкнул глазами. – Посмотрю я на тебя, как ты молчать будешь, когда он тебе голову откусывать будет. Убить его надо, пока не поздно.

Голубь, услышав слова бойца, забился в угол, начал шмыгать носом, потом и вовсе беззвучно заплакал.

– Чего ты пристаешь к нему?! – не вытерпел я, поднимаясь.

Бугай смерил меня злобным взглядом, но не ответил. За него это сделал подошедший Порох. Глаза у бандита блестели, глядя куда-то сквозь нас, речь сбивалась, а от самого него пахло травой отца Марка.

– Да у него просто у самого братец такой дебил был. Правда, Бугай? Такой же сумасшедший. Ну, расскажи нам, не стесняйся.

Боец молниеносно повернул голову в сторону Пороха, оскалился, словно бешеный пес.

– Да пошел… – начал он, но смолчал. Тихо добавил: – Не лезь не в свое дело.

Порох, довольный реакцией Бугая, продолжил:

– Младшой у него тоже дуриком был. За ним же ведь и уход особый нужен, больше внимания родительского. Тебе, видимо, мало что перепадало. Вот ты и психуешь. Травма детства.

– Послушай! – Бугай схватил Пороха за шкирку. – Не начинай! Я ведь могу…

– Что? – спросил главарь. – Что ты можешь? Убить меня? – Он злобно рассмеялся. – Даже пальцем не тронешь! Слишком быстро забывается хорошее, Бугай. Вспомни, как я спас тебя, оборванца сопливого. Я, никто другой, я, слышишь? Я вытащил тебя из лап бандитов, я воспитал тебя как сына, дал кров, пищу. Отца тебе заменил, научил уму-разуму. Так что сиди и не высовывайся!

Жилы на шее Бугая напряглись, как канаты, он отпустил Пороха и, резко развернувшись на каблуках, быстро ушел в конец локомотива.

Бандит ухмыльнулся.

– Ишь, ретивый какой! Совсем страх потерял! – потом, желая сменить тему разговора, обратился к Голубю. – Мертвой хваткой тебя этот трупак схватил тогда в кабине. Ногу прокусил? Но это ничего, до свадьбы заживет.

Мы помогли раненому устроиться удобнее, подложили под голову свернутую в рулон куртку, которую нашли тут же, под сиденьем. В глаза бросилась висящая под потолком кабины машиниста черная коробочка размером с сигаретную пачку. Рация.

– Наука, – махнул я ему рукой. – Настроить сможешь? На волну убежища Вознесенского.

– Можно попробовать, только диапазон нужен, на котором они вещают.

Я обернулся к Пороху. Тот демонстративно отвел глаза в сторону.

– Время выходить на связь, – напомнил я. – Иначе сделка отменяется.

Бандит неприятно клацнул клешней и с явной неохотой спросил:

– Что надо?

– Частоту выхода радиосвязи, – тут же ответил Наука, пробираясь ближе к рации.

Порох назвал.

Ученый долго крутил ручки, дергал и соединял друг с другом проводки, вслушиваясь в радиопомехи. Потом торжественно объявил:

– Вроде получилось!

– Дай сюда! – Порох выдернул рацию из рук Науки. – Хмель, ответь! Хмель, это Порох, ответь! Хмель, где ты там? Опять спите все? Хмель! Наука, ты точно настроил? Молчит чего-то.

– Всё точно, – ответил тот, переводя взгляд на меня.

– Хмель! Где ты там? Ответь! Слышишь меня?

Нет ответа.

– Может, из укрытия вышли? – робко предположил ученый.

– А бес их знает! – Порох вновь попытался выйти на связь. Без результата. Вместо живых голосов из динамика слышалось лишь хриплое шипение.

– В любом случае это ничего не меняет, – наконец холодно произнес Порох. – Никаких приказов я не отдавал, и то, что они не выходят на связь, уже не моя проблема. Могу сказать тебе, что без моего ведома крошить заложников они не будут.

– Если… – начал я. Но бандит меня опередил:

– Если что-то произойдет там без моего ведома, я лично им печень руками вырву!

– Товарищ капитан, – простонал вдруг пришедший в себя Голубь. Порох, услышав такое необычное обращение к нему, довольно зажмурился, как объевшийся сметаны кот. Но улыбка медленно сползла с губ, как только парень продолжил: – Товарищ капитан, вы обещали птиц. Мне. Когда я вас прокачу. На поезде. Много птиц обещали. Дайте мне их. Много голубей. Они все мои. Мы договаривались. С вами.