Алекс Маршалл - Клинок из черной стали

Теплый, пряный ветер с долины отвлек Лучшую от мрачных раздумий, она вдохнула ночной воздух и сосредоточила внимание на легком привкусе дыма. Тот быстро пропал, оставив вместо себя лишь унылые запахи лугов, но она все же успела определить, откуда он доносился.

Когда брат Рит доковылял по густой траве, Лучшая уже нетерпеливо точила солнценож своей прабабки.

– Можно я немного отдохну? – Брат Рит походил на ребенка, оплакивающего смерть товарища. – Пожалуйста, всего лишь…

– Впереди костер, – сказала Лучшая. – Узнаем, кто его разжег, и попросим разрешения погреться… либо сядем без спроса. С тех пор как мы отправились в путь, я подвесила к поясу четырех зайцев, это мясо легко жарится. Только постарайся не шуметь.

Лучшая не боялась, что Рит выдаст их приближение, потому что он снова отстал; вскоре она совсем перестала слышать неуклюжие шаги. Среброокая спала, но ее многочисленные сверкающие дети освещали дорогу. Небо заволокло облачным сором, одна из звезд спустилась к горизонту и исчезла в высокой траве. В походе они с братом Ритом питались бобовыми лепешками и соленой рыбой, ночи стояли теплые, и Лучшая не считала нужным самим разводить костер, так что это был первый огонь, который они увидели с начала путешествия… А если посреди пустынной долины горит костер, возле него сидят либо друзья, с которыми можно разделить трапезу, либо враги, с которыми надо сражаться.

Лучшая увидела вдали огонь и снова остановилась, однако Рит не появлялся непозволительно долго, пришлось вернуться и определить по следам, где он ушел в сторону. Даже такой ясной звездной ночью беспомощный монах умудрился сбиться с пути, но она быстро отыскала его и заставила поторопиться, пока отдаленный свет костра еще был видим. Затем велела Риту как можно быстрее идти на огонь, а сама рысью помчалась вперед.

Они выглядели бы жалко, если бы появились вместе, и это не принесло бы никакой пользы, а без Рита Лучшая могла действовать осторожно или решительно, в зависимости от ситуации.

Вскоре запах горящего рожкового дерева стал таким же явственным, как сияние звезд в небе, затем к нему добавились и другие: жженого перца, каких-то трав. А еще густой, щекочущий ноздри аромат тубака. Лучшая перешла на размеренный шаг, поскольку броситься сломя голову к костру – это все равно что громко объявить о своих намерениях, а упрекать ее в безрассудстве было еще трудней, чем в трусости. Если там сидят не колдуны и не люди Шакала, пусть у них будет возможность поступить правильно и пригласить ее к огню.

Высокая трава перестала царапать колени, Лучшая вошла в широкий круг, и короткие хрупкие стебли тут же обратились в пепел под ее сапогами. Ноги заскользили по липкой земле, и она поспешила вернуться в траву, но что-то заставило ее стиснуть зубы.

В отблесках пламени она различила одинокую сгорбленную фигуру, сидевшую по другую сторону костра. Лучшая остановилась на краю освещенной площадки, заподозрив сначала, что это всего лишь чучело, чтобы заманить ее в ловушку. Но из-под капюшона выглядывала длинная курительная трубка с тлеющим в выпуклой чаше содержимым, и пахло тубаком. За спиной у незнакомца виднелась деревянная хижина с приоткрытой дверью, короткая, в три ступеньки, лестница спускалась к траве. Значит, это не путник, а отшельник, живущий в пустынных землях между Кремнеземьем и Самотом, главной провинцией Багряной империи. Лучшая не двигалась, понимая, что ее наверняка уже заметили. Затем она покрутила солнценож, чтобы отблеск огня предупредил хозяина о ее появлении. Даже после этого она не дождалась ни радушного приглашения, ни настороженного вопроса, и произнесла общепринятое в Кремнеземье приветствие, хотя здесь, по другую сторону Соколиного леса, его могли не понять, и если бы она говорила на непорочновском хотя бы наполовину так бегло, как ее сын, то, конечно же, именно этим языком и воспользовалась бы.

– Ночь холодна, твой костер жарок, и я предпочла бы друга перед собой, а не врага за спиной.

Незнакомец ничего не ответил, только выпустил в небо гибкую змейку дыма, и Лучшая еще крепче сжала рукоять метательного ножа, гадая, это прямое оскорбление или просто отшельник глуховат. Пока она решала, что делать дальше, незнакомец приподнял голову, и в глубине капюшона сверкнули красные глаза. То ли ведьмак, то ли какой-то другой монстр. Лучшая уже занесла руку с солнценожом, когда чужак наконец проговорил:

– Ночь холодна, мой костер жарок, а друга завести так же легко, как и врага.

Лучшая оказалась в затруднении, она вовсе не собиралась угощать мерзкое отродье ничем иным, кроме священной стали, но нет более страшного злодейства, чем нападение на хозяина, произнесшего старинную форму приглашения, особенно если ты сама обратилась к нему с просьбой. Вероятно, почувствовав нерешительность Лучшей, незнакомец оперся о кривой посох, украшенный птичьими перьями, и неуклюже поднялся на ноги, словно хотел показать, как тяжело ему дается самое незначительное движение. Затем длинным мундштуком трубки, зажатым в другой руке, откинул капюшон легкой серой накидки.

Когда ткань соскользнула за спину, Лучшая едва не рассмеялась над своей ошибкой. Перед ней стоял не монстр с огненными глазами и не сломленный временем старик, а молодая женщина с угнездившимися на переносице двумя прямоугольниками шлифованного стекла, соединенными медной проволокой. Несмотря на произнесенное без малейшего акцента приветствие, эта женщина не принадлежала ни к одному из известных Лучшей кланов.

Ее длинные мышиного цвета волосы были настолько запущены, что свисали крысиными хвостами. Кожа имела более светлый оттенок, чем у большинства жителей Кремнеземья, но намного темнее, чем у непорочных. Металлические, каменные и костяные кольца, цепочки и гвоздики усыпали растянутые в ехидной усмешке губы, крылья орлиного носа, густые брови и острые уши. Еще больше серебряных и костяных украшений обвивали ее шею. Тяжелые, как кандалы, ожерелья охватывали высокий воротник иноземного кружевного платья, которое она носила под накидкой с капюшоном.

– Я Лучшая из клана Рогатого Волка, – представилась Лучшая, поскольку не могла всерьез бояться девчонку, проткнувшую себе лицо причудливыми безделушками и облачившуюся в диковинный наряд. – У меня с собой зайчатина, которую можно зажарить на твоем костре, и друг, который скоро появится.

– Рада встрече, рада встрече, – приговаривала женщина, кланяясь, хотя было заметно, что движения причиняют ей боль. – Меня зовут Неми Горькие Вздохи, я ведьма без особых способностей.

Лучшая не испытывала любви к людям, опустившимся настолько, чтобы якшаться с демонами, но она еще никогда не встречала ведьму, открыто признающуюся в своем ремесле. Подобная смелость внушала уважение, но Лучшая все равно оставалась настороже – колдунья могла произнести древнее приветствие лишь для того, чтобы усыпить ее подозрения, и если дело дойдет до драки, придется хладнокровно убить девчонку, прежде чем та успеет ее заколдовать…