Bandileros - Чугунная Тревога [FB]

Однако, не суждено. Берси связался со мной и сообщил пренеприятнейшее известие – к нам едут мои родственники. Более того, они уже вошли в гостиницу. Я напряглась.

– Чи? – Терри подскочила, – что-то случилось?

– Мои родственники. Внизу, в холле. Блин, они идиоты. Тупейшие идиоты, которых я знала!

– Я конечно не знаю, какие у вас отношения, – Тереза смутилась, – но Чидори, твои родственники…

– Это просто горстка уродов. Отец с детства твердил всем, что Аяме у него в фаворе, а потом тупо от меня избавился. Он хуже злого отчима. Дедушка не лучше, для этих людей их положение в обществе важнее семейных уз… Я думала, им хватит ума забраться под шконку и не отсвечивать, чтобы меня не злить, но похоже, зря я надеялась. Они ещё тупее, чем я думала! – я разозлённо встала, – чёрт, надо что-то делать…

Тереза тоже встала из-за стола и начала меня успокаивать. Помогло, я начала думать логически. Видеть родственников я не желала ни капли, поэтому злилась на них за то, что вынуждают меня с ними видеться. Тереза спешно одевалась понаряднее, а я – думала, может, сбежать? Не, не солидно. Официально обо мне уже все узнали – как о монархе нового государства, и как о сказочно богатой девочке, добившейся славы с помощью науки… Естественно, кто надо – сопоставил информацию и пришёл к выводу, что я из этих, как их… менталистов-неудачников.

Мы с Терри жили в одном из лучших нумеров отеля – как и полагается, место, чтобы принять гостей, было. Желания нет, а места – хоть отбавляй. И почему либо одно, либо другое?

Отец… Отец пришёл вместе с дедом, оба нервничали. Я пригласила их внутрь, сейчас сидели за столом. Тереза решила не влипать в эту семейную встречу и была поодаль…

Отец – японец средних лет, сестра – сидела и молчала, всем своим видом показывая, что её притащили сюда через её волю.

Дед начал говорить:

– Чидори, в последнее время ты что-то нечасто выходила на связь со своей семьёй…

– Да ладно? – я выразительно подняла бровь, в этот момент почувствовав почти полную синхронизацию с душой Чидори, – дайте угадаю, вы двое пересрались после того, как заметили меня в ООН, и решили, что я, затаив на вас злобу лютую за ваше скотское отношение, турну вас с насиженных мест?

Оба мужчины напряглись. Отец уставился в стол.

– Чидори, не стоит так оценивать… – хотел было сказать дед, но я его прервала:

– У нас нет ничего общего. Не судите по себе, я не держу на вас зла. Как люди вы трое, уж извините, полностью оправдываете поговорку о яблоне и яблоке. Ты, дед, бросил отца, когда он влюбился в мою маму, карьера для тебя важнее семьи. Ты, отец, решил бросить меня одну, в Японии, после смерти мамы, предпочтя баловать единственную, как тебе бы хотелось, дочь, а ты, Аяме, вряд ли могла бы сдать экзамен за среднюю школу, без помощи учителя и вряд ли вспомнишь всех парней, которые тебя трахали только в этом году…

– Как ты смеешь! – отец вскочил, пылая гневом, – немедленно извинись! Аяме не такая…

– Сядь, – властно сказала я, – ты забываешь, что у тебя есть лишь иллюзии, а у меня за плечами крупнейшая в мире разведывательная сеть, которая следит за каждым чихом интересующих меня людей…

– Это правда? – отец гневно посмотрел на Аяме, – говори!

– Молчать! – вот в чём мне, Хьярти, главе крупнейшей в мире корпорации и человеку номер один по влиянию, нельзя отказать, так это во властности, которая, если я захочу, заставляет людей рядом со мной чувствовать себя, как враг народа под осуждающим взглядом Иосифа Виссарионовича, – ты у меня в гостях, будь добр не требовать ничего от других гостей. Аяме ребёнок. Её успехи, её слабости – по большей части твоя заслуга и вина. Не перекладывай её на других!

Аяме была красная как рак. Я обратилась к ней, надеясь образумить девочку:

– Хватит краснеть! Твоя вина не в том, что ты трахалась с кем-то, а в том, что ты предпочла лёгкий путь – путь удовольствия, не требующего думать и учиться. Я тоже сплю с… – я задумалась, – девочками. Вернее девушкой… но моя личная жизнь не мешает моей работе или научным изысканиям, тогда как ты, пока что – можешь обманчиво чувствовать, что будешь нужной и полезной, что в твоей жизни всё нормально… Судьба таких девочек – к восемнадцати годам предстать перед выбором, либо рожать, либо остаться бездетной после очередного аборта, одной воспитывать ребёнка, найти себе какого-нибудь второсортного мужика, потому что для самостоятельной жизни ты не готова, а хорошим мужчинам нужно не только влагалище, но и хороший человек, к нему прилагающийся. И в итоге закончить свою жизнь в доме престарелых, куда тебя отдаст либо пьяница-муж, либо такая же безответственная дочь или сын-балбес. Основа семейного и личного счастья – это учёба, учёба, и ещё раз учёба. И цель в жизни, а не бессмысленное существование, держащееся на чувстве, что ты кому-то нужна!

Аяме расплакалась. Отец не знал, что говорить, а я перевела взгляд на деда.

– Зачем ты так? – спросил он, – можно же помягче…

– Помягче можно было до первого выкуренного косяка и первой пьяной оргии с тремя мужиками. Сейчас ей нужно либо брать себя за ум, либо расстаться с надеждой на нормальную судьбу.

Дед проглотил это, стиснув руки в кулаки, но тем не менее, он был в равной мере зол на меня, отца и Аяме. Аяме выбежала из-за стола, но её оперативно перехватила Терри и повела в ванную комнату. Зная умение Терри успокаивать, за сестру я спокойна… Отец вернулся и сел, недовольно посмотрев на меня:

– Что ты хочешь?

– Я? Это вы ко мне припёрлись, а не я к вам. Я вообще прилетела сюда только чтобы посмотреть на первое выступление моего друга…

– Это ты о Соколове? – спросил отец.

– О нём самом, – я усмехнулась, – хотя со следующего года я сама буду в числе лидеров государств, как монах Фулгурских островов и княжества Фулгур. Можете не трястись, не собираюсь рушить ваши карьеры, если они вам настолько дороги – наслаждайтесь. Ваши опасения о том, что я вас лишу должностей – слишком мелко и мелочно для меня.

Отец проглотил оскорбление. Ещё бы – он и дед чувствовали себя прекрасно, для них, истинных японских клерков, карьера была всем, а я вытерла о неё ноги, сочтя недостойной касаться руками. Дедушка перехватил инициативу у отца и спросил:

– Прежде всего, мы просто хотели извиниться… Сунья не уделял должное внимание своей семье, поэтому вышло… не очень красиво.

– Вам нужно бояться не меня, а того, как к вашим поступкам отнесётся общественность. Всё-таки вы мои родственники, а моя персона за шесть месяцев трансформировалась из никому не известной школьницы в… одну из самых обсуждаемых в мире. Я не могу приказать людям молчать, а про ваше поведение знают многие. В Японии это может сойти с рук. Но для европейца или американца выбросить двенадцатилетнюю девочку на произвол судьбы, да ещё и в исполнении чиновников организации, которая тратит огромные средства и силы на поддержание прав человека, гуманное отношение к детям и нормальные семейные отношения… История это не учитель, как твердили нам в школе, а палач, жестоко наказывающий за ошибки.