Брайан Херберт - Навигаторы Дюны

Он отчетливо видел ее сквозь стекло люка. Она лежала в зеленом тумане и не шевелилась.

Люк шлюза отворился, и Эразм вышел наружу и побежал в быстром темпе. Он умел хорошо бегать. Он регулярно упражнял свои мышцы до изнеможения. Конечно, физическое здоровье его пострадает, но доктор Данеб или какой-нибудь другой ученый-тлейлаксу поправят ему здоровье. Он не тревожился за себя, он переживал за Анну.

Кислота, осаждавшаяся во рту и носу, причиняла неудобство и раздражала. Эразм задержал дыхание и побежал дальше. Однако чтобы добежать до Анны, надо было сделать еще один глоток воздуха. Это был биологический императив. Сделав вдох, Эразм почувствовал себя так, словно в его легкие хлынул поток пламени. Едкие пары вызвали резкую боль в легких, глаза начали гореть, словно кто-то швырнул в них пригоршню мелких иголок.

Эразм покачнулся. План добежать до Анны и спасти ее рухнул. Уже через несколько шагов он просто перестанет видеть. Он начал кашлять и задыхаться, а это еще больше ухудшало его состояние. Кожа покрылась волдырями и более глубокими ожогами. Одежда обуглилась и начала дымиться, но Эразм продолжал продвигаться вперед. Три шага, еще два, еще один, и с каждым шагом он оказывался все ближе и ближе к Анне. Кажется, сейчас он протянет руку и сможет к ней прикоснуться.

С большим трудом он все же добрался до нее. Эразм упал рядом с Анной на колени и приподнял ее маленькое, невесомое тело. Она вздрогнула и закашляла. По телу пробежала судорога. Глаза ее стали белыми и невидящими. Кислотная атмосфера выжгла ей глаза.

Но и сам Эразм с трудом различал Анну, глаза невыносимо жгло, но он держал Анну на руках и нежно ее баюкал.

Он говорил с ней охришим до неузнаваемости голосом:

– Анна, я не хотел тебя обидеть.

Каждый вдох причинял новые раны его легким, он чувствовал, что становится пустым изнутри. Кислота выедала внутренности, растворяла их. Он не знал, слышит ли его Анна, но продолжал говорить:

– Прости меня, прости. Ты моя единственная любовь. Ты научила меня самому важному в жизни.

Когда Анна кашляла, изо рта ее каждый раз вытекала струйка темной дымящейся крови. Наверное, она слышала его слова, потому что протянула руку и прикоснулась к его лицу. Он напрягся, чтобы услышать ее, но ее слова были едва слышны за хриплым, прерывистым дыханием:

– Мой Эразм…

Анна Коррино умерла на руках Эразма. Он прижал к себе ее мертвое тело, понимая, что его собственное распадается на глазах. Убийственная атмосфера разъедала плоть и кости, но Эразм думал, что, возможно, его мозг уцелеет. Анна уже превратилась в обугленную бесформенную массу, а зрение Эразма тоже слабело с каждой секундой, сначала он видел какие-то пестрые пятна, потом, когда он лишился глаз, все поле зрения залила непроницаемая чернота.

Эразм мог думать только о том, как прекрасна была Анна, какой красивой она была, когда учила его любви, какими нежными были прикосновения ее губ, когда она целовала его. Ученые вырастят для него новое тело, но, может быть, они смогут найти сохранившие жизнеспособность клетки, чтобы вырастить и клон Анны.

Если, конечно, что-нибудь останется от Денали и лабораторий.

Если кто-нибудь вообще их найдет.

Попытавшись встать, Эразм вдруг понял, что мышцы отказываются ему повиноваться. Конечности изменили ему. Он все же попытался встать на ноги, но тут же тяжело повалился, распростершись на земле рядом с Анной. Из глубины его компьютерной памяти всплыли сцены древних легенд и баллад о влюбленных, умирающих в объятиях друг друга. Вспомнил он и последние слова Анны.

Она назвала его по имени.

Оценивая происшедшее, Эразм подумал, что, наверное, он все-таки по-настоящему любил Анну. Имитируя любовь, он достиг большего, чем ожидал, но и сам не понял этого. Что еще, кроме любви, заставило его сделать непоправимый шаг – выйти в едкую, ядовитую атмосферу. Вопреки всякой логике, он вообразил, что сможет спасти Анну, перенести ее в безопасное место.

Анна говорила, что в Ордене сестер считали любовь опасным чувством, и теперь Эразм понял почему. Он мог бы узнать еще множество интересных вещей, но неизвестно, будет ли у него такая возможность.

Между тем физическое тело Эразма дымилось и покрывалось пузырями, кислота разъедала земную плоть, растворяла кости, а затем добралась и до черепа, разрушив структуры, поддерживавшие электронный мозг. Среди всего этого ужаса Эразм продолжал мыслить, и тут до него дошло, что он никогда не думал, что его постигнет такая судьба.

Когда биологические ткани, наконец, полностью растворились, обнажился компьютерный мозг и едкие газы принялись за него. Эразм с ужасом почувствовал, что его мысли начали бледнеть, растекаться и терять связность. Кислоты, в конце концов, разрушили мозг и стерли в нем все, до последнего вопросительного знака.

Сигнал тревоги в лабораторных корпусах был предназначен для того, чтобы мобилизовать людей, придать им мужества и призвать к экстренным действиям. Эффект, однако, оказался противоположным. Звуки сирен порождали лишь панику. Джозеф скрипел зубами, стараясь взять себя в руки и начать рассуждать здраво. Он не мог выказывать слабость перед лицом императора.

Управляя множеством планет и могущественными компаниями, Венпорт имел в распоряжении лучшие умы империи; он представлял будущее цивилизации, торжество разума над варварством. Он надеялся, что Родерик Коррино разделяет его ценности, но теперь понял, что этот человек стремится лишь утолить свою личную жажду мести.

Несмотря на тяжелые удары судьбы, несмотря на предательство, Джозеф знал, что должно быть какое-то решение, какой-то выход. Он, наконец, нашел способ выиграть: с помощью Анны Коррино он принудит императора к переговорам.

Джозеф обосновался в кабинете, некогда принадлежавшем администратору Ноффе. Здесь было уютно, а вся обстановка располагала к размышлениям и сосредоточенности. Драйго молча стоял рядом с Венпортом, но даже ментат был растерян и не мог предложить ничего умного.

– Нам надо найти выход из создавшегося положения, – заговорил Джозеф. – Как нам противостоять силам императора? Как нам сражаться? На Денали я собрал больше гениев, чем на всех остальных планетах империи, вместе взятых, и для этого были веские основания.

Одетый в черное ментат согласно кивнул:

– Да, директор, и у них есть неплохой стимул помнить о том, зачем они здесь находятся. Но, должен сказать, что ваши гении в основном теоретики, а не военные стратеги. Они порождают только идеи.

Старый стол Ноффе, сконструированный для тлейлаксу, был мал и тесен для Джозефа, но он все-таки каким-то образом за ним уместился.