Владимир Пекальчук - Жестко и быстро 2. Оккупация (СИ)

Когда Гордана оказалась в потайном отсеке, я достал из кармана письмо и отдал водителю:

— Передай это тому, кто придет встречать Гордану. А он пусть отдаст ей в том случае, если я погибну.

— Понял, — кивнул тот.

Машина заурчала двигателем и выкатилась на улицу, а я смотрел вслед, пока она не исчезла за поворотом.

Боги этого мира, если вы есть, пожалуйста, храните Гордану вдвойне, за нее и вместо меня.

А я за себя уж как-нибудь своими силами.

Если получится.

Вернувшись домой, я сел за столик так, чтобы через открытую дверь видеть свой пруд и две сливы за ним. Не умэ, конечно, но все равно красиво цветут весной…

Налил себе на донышко стакана рисовой водки, залпом выпил. Не сакэ, даже ни на грамм, между рисовой водкой и сакэ общего — только рис как исходный продукт. Гайдзины, конечно, полагают, что сакэ — это и есть японская рисовая водка… гайдзины такие гайдзины, что с них взять?

Закрыл глаза, чуть посидел, затем пододвинул к себе лист бумаги и карандаш. Рука Реджинальда просто и естественно вывела иероглифы, словно в тысячный раз, а не в первый.

Интересная штука психика. Спросит меня кто — зачем я написал хокку, если все равно никто не сможет прочесть? Забавно, ведь ответа у меня нет. Хотя все же есть: я просто чту традиции. Так уходили герои моего народа: с холодным ясным сознанием, оставив после себя только короткий стих и долгую память. Я не герой, но нет ничего плохого в том, чтобы уйти как они, если уж придется.

Я поднялся из-за стола, достал из шкафа свой парадный черный пиджак, оделся и пошел к пруду. Со дна при помощи загнутой арматуры я выудил пакет со спецсредствами, которые дал мне Петер, взял оттуда две гранаты — светошумовую и дымовую. Остальное упаковал обратно и снова спрятал в пруду, гранаты положил в карман и пошел в автомастерскую. Там уже все готово, ждут только меня.

— Мины надежно уложили? — спросил я у Петера, — не рванут на ухабе?

— Исключено. Ящик с тротилом, которым накрыли нажимную крышку, приколотили гвоздями, саму мину притянули струбцинами. Электронный блок под тем же ящиком рядом с миной.

— План датацентра?

— Вот.

Я минут пять рассматривал план, затем полез в кабину.

— Господин Куроно, — сказал он, — так вы не рассказали, в чем ваш план?

— В дерзости, смелости и наглости, — улыбаюсь в ответ и завожу двигатель.

Все четверо «механиков» помахали мне вслед на удачу.

Да, удача лишней не будет.

Я выехал на крупную улицу, про которую знал, что на ней по какой-то причине не бывает блокпостов и патрулей, и по ней проехал вокруг центра города. Свернул в переулок, выехал на главную улицу, проехал метров триста и свернул в другую сторону.

До цели осталось совсем немного, и где-то тут должен быть блокпост.

Блокпост обнаружился в пятидесяти метрах от въезда на парковку: броневик на обочине, офицер-камзол и с ним еще то ли пять, то ли шесть солдат. Мне махнули рукой — «остановиться».

Останавливаюсь, достаю из кармана радиодетонатор и нажимаю кнопку.

Солдат и офицер обходят машину спереди, подходят к моему окошку.

— Кто такой есть? Дорога закрыта к проезду! — говорит солдат с диким акцентом.

— К датацентру ехать нельзя? — уточняю я.

— Что есть дата-центр?

— Вон то здание.

— Как раз к нему и нельзя, — чуть менее крикливо и с куда меньшим акцентом сообщил офицер.

— Но мне именно туда и надо, я везу важный груз.

— Я не иметь ваша машина в списке ожидаемых. Что везете?

Я улыбаюсь ему с искренностью и непринужденностью человека, который точно знает дорогу свою.

— Тротил везу. Четыре тонны.

Тут возникла легкая заминка, поскольку охранники, скорее всего, либо не поняли в силу плохого знания языка, либо поняли, но подумали, что ошиблись. Ведь я сказал о тротиле так беззаботно, словно везу яблоки или там мешки с сахаром.

И сразу же выяснилось, что моя догадка верна.

— Что есть тро-тил? Какой тро-тил?

Я улыбнулся еще шире и искреннее:

— Да вы в кузов загляните просто и все поймете.

Они и заглянули под тент, но правда оказалась слишком сложной для их менталитета. Офицер даже попытался выяснить у меня, зачем я везу взрывчатку, кто мне поручил это сделать и есть ли у меня документы.

В ответ я показал им левую руку с зажатой черной коробочкой и мигающим на ней красным диодом:

— Документов нет, зато есть радиодетонатор с уже нажатой кнопкой. Отпущу — и…

Вот теперь они все поняли четко и ясно, я определил это по тому, что оба, бросив автоматы, со всех ног бросились прочь, что-то вопя. Из броневика вылезла еще пара солдат и тоже бросилась наутек.

Проход открыт, как и было запланировано.

Я медленно и неторопливо порулил на парковку. Так, где тут восточная сторона?

Навстречу мне выбегают двое солдат с автоматами, красноречивыми жестами веля остановиться. Офицер с блокпоста, видимо, еще не сообщил по рации, или новость не дошла до этих двоих.

Я остановился, затянул ручник и нажал на кнопку установленного возле седушки таймера. Десять минут, время пошло.

Вылезаю из кабины, медленно и плавно, и улыбаюсь дулам автоматов.

— Руки за голову! Лечь земля!! — вопит один.

Где его манеры, спрашивается? Чего горланить, стоят в трех метрах от меня?

— Можешь стрелять, — улыбаюсь я ему и показываю зажатый в руке детонатор.

Придурки все еще не понимают ничего, но тут у них начинают трещать рации, их глаза начинают округляться… затем оба бросают автоматы и прожогом бегут мимо меня к выезду. Вот и до них дошла новость.

Я двинулся быстрым шагом к двери, ведущей в подвальные помещения датацентра, но тут мне навстречу вывалилась целая дюжина людей в черных камзолах, во главе с офицером-свартальвом.

— Ты!! Стоять! Руки на виду!!!

Наша песня хороша, начинай сначала.

— А то что? — я продолжаю улыбаться, — кнопка-то уже нажата.

— Отдай немедленно, грязный сн'тос!

— Отбери, если сможешь.

— Глупый сн'тос! Ты же сам взорвешься!

Я молча улыбаюсь.

Следует короткая заминка, пока свартальв объясняет бойцам задачу. Видно, что он трусит, и солдаты тоже трусят, и это при том, что истинное положение вещей все еще не укладывается в их головы. Должно быть, защитный механизм человеческой психики заключается в том, что ум отказывается понимать слишком страшную для него правду.

…После первых атак камикадзе, которые явились полной неожиданностью для американцев и причинили громадный ущерб, враги вначале полагали, что летчик самолета, протаранивший и потопивший авианосец «Сент-Ло», уже был мертв. Эта версия держалась недолго: вскоре атаки камикадзе стали настолько частыми и успешными, что теория вероятности уже не позволяла объяснять все случаи тарана случайным падением самолета с мертвым пилотом. И тогда на свет появились истории-страшилки о несчастных летчиках, у которых отбирали парашюты и запирали в кабинах набитых взрывчаткой самолетов… Просто правда о людях, которые сознательно оставляли ненужные парашютные ранцы на траве аэродрома, была для американцев еще страшнее.