Катэр Вэй - Охота на скребера

— Напугал! Ты как снежный барс ходишь! Ой! Пусти! Хачапуры горят!

— Я в душ, — я поцеловал Асю в шею и отправился приводить себя в порядок.

Протерев запотевшее зеркало, уставился на изрядно заросшего бородатого мужика с суровым взглядом. Точно абрек горный какой-то. Достал из шкафчика машинку для стрижки.

— Ася! — крикнул я из душевой. — Можешь на минутку отвлечься?

— Да, — тут же подошла она к открытым дверям и замерла. — Ой, молодой человек, я вас не знаю, вот сейчас придёт мой, — запнулась девушка на мгновение, — мужчина и достанется вам по полной! — Пошутила она, сдерживая сладкую улыбку.

— На-ка, — протянул я ей тример, — пока твой абрек не вернулся, состриги сзади, а то мне самому неудобно.

— Давай вот тут, по бокам, ещё чуть покороче сделаю, классная причёска получится. А бороду тоже сбреешь?

— Не совсем, оставлю вровень с «шевелюрой»

— Всё, готово. — Вернула мне машинку и, принюхавшись, ойкнула и кинулась на кухню, где разразилась осетинской тирадой. Видать, что-то подгорело. «Добив» бороду, ещё раз ополоснулся и посвежевший вышел к уже накрытому столу.

— Ого, да ты меня балуешь! — обалдел я от обилия блюд на столе, — Ася, я, конечно, много кушаю, но это даже мне не одолеть!

— Нет, что ты, это я тебе в дорогу сейчас сложу. Ты пока завтракай, — обвив мою шею руками, горячо и надолго впилась в губы.

— Ассенька, милая, я поесть сейчас не успею, потом что займусь другим делом — сказал я и многозначительно посмотрел вниз, где на семейниках возник «вулкан».

Плутовка хихикнула и ещё раз, коротко меня чмокнув, принялась вынимать из шкафа пластиковые контейнеры разной величины, а я, с сожалением и вожделением глянув на аппетитные формы нагнувшейся девушки, печально вздохнул и присел за стол. Ох…

— Обожрался, как бегемот! — отвалился я от стола с набитым пузом, еле дыша и лоб промокая салфеткой.

— Вот, смотри, тут хачапури положила и лаваш, по десять штук, они хранятся дольше и вкуснее, чем просто хлеб буханками. А вот тут блюда разные, но, правда, все кавказские, прости, я с русской кухни не очень знаю. Мама учила, но у меня плохо получается.

— Ты совсем сдурела? — нежно притянул я зардевшуюся девушку к себе, — столько всего наготовила, ещё и извиняешься. И, вообще, как ты всё это успела? Когда? Ты хоть спала сегодня, Ассия?

— Не переживай так, я днём посплю, — присев мне на колено, нежно обняла, уткнувшись носом в бритую шею. — Батон два выходных дал, когда я сказала, что ты приехал, кстати, привет тебе передавал и в гости звал. Док, а что теперь с Фениксом будет? Его в приют отдадут? — вдруг перевела она тему, нехотя нажав на ещё не зажившую душевную рану.

— Не знаю, но точно не в приют. Или кто-то из наших усыновит, или будет, как Аби и Рыся, ещё один «сын полка».

— А девочка эта, новенькая, Алёна?

— А вот Алёна… — я вздохнул, вспомнив Взрывника и как они меня из топи тащили, да так душа заболела, будто в узел её кто завернул. — Алёну, я удочерю. Будет у меня две дочки. Алёна и Василиса. Сейчас вот только в этот рейд съездим, дела кое-какие решим, и на обратном пути как раз за Васькой заедем. Домой уже с ней вернусь.

— Как же ты один, да с двумя девочками собрался справляться? Им мать нужна, это же девочки.

— Асенька, вот ты мне, как девушка, скажи, пожалуйста, кому нужен мужик, с двумя детьми?

Ася почему-то перестала дышать, застыв на пару секунд и чуть слышно пролепетала прямо мне в ухо:

— Мне…мне нужен…даже с тремя.

На голову словно ведро дроблённого льда высыпали, такого поворота событий я никак не ожидал. Повисшую тишину нарушил внезапный телефонный звонок.

— Да, — поднял я трубку

— Ну, ты чего, спишь ещё, Док? — послышался в телефоне голос Армана. — Мы уже почти готовы, давай, подтягивайся к Лешему, у нас сейчас совещание перед рейдом начнётся. Все только тебя и Седого ждут. Манчестер уже почти все Рыськины пирожки стрескал, поспеши, а то тебе не останется нифига, — хохотнул друг в трубку и отключился.

— Слышала? — сказал я с грустью в голосе. — Пора мне.

Ася судорожно выдохнула, прижалась ко мне на мгновение и плавно соскользнув с моих коленей ланью убежала на второй этаж.

— Вот, я вещи все тебе приготовила, — положила на диван высокую стопку чистого и отутюженного шмотья, которую разделила на две равные части.

— Это сейчас одеть, а это — с собой возьми, мало ли, что в дороге случится, — и сходив в коридор, принесла пару начищенных до блеска ботинок байкерских.

Я, кхекнув, потёр шею, таращась на происходящее растерянным взглядом.

— Ну, чего ты, одевайся же скорее, опаздываешь же, а я пока на кухне немного приберусь, — и мимо проходя, ещё раз чмокнула меня в губы, затем принялась собирать пустую посуду.

Я оделся, загрузил сумку с продуктами в багажник, с подбором оружия и боезапаса разобрались ещё вчера вечером. Выгнал машину и, поцеловав на прощание провожающую меня девушку, уехал, поглядывая в зеркало заднего вида на Асю, которая так и стояла у калитки, пока я не завернул за угол в конце квартала.

— Ох, девчонки, как я вас понимаю, — успокаивала подружек Алина, — я каждый раз с замиранием сердца ждала Студента из каждого рейда, даже когда мы ещё не встречались, а сейчас…даже и думать боюсь…

Глаза у Анюты и Татьяны были на мокром месте, распухшие носы краснели на фоне белых щёк.

— Хватит реветь, вы на енотов уже похожи, — на лице Ассиат не было и слезинки — Мужчины в поход ушли, а тут каждый рейд боевой и очень опасный, а вы воете им вслед, как по покойникам. Нельзя так!

От слов Аси, Таня вздрогнула и поперхнулась компотом.

— Чего ты такое говоришь, дура! — замахала на неё руками Аня, — типун тебе на язык!

— Каждой женщине своя доля испытаний отмеряна, если хватит сил не испугаться, вынести то, что нам судьбой отмерено, то и награда может быть велика, а не хватит духа, то и не жалуйся потом, что жизнь не удалась. Мама говорила, что все эти страдания душевные не жертва и не плата, а лишь напоминание нам, что всё ценное в жизни даром не даётся. Терпеть нужно и ждать, а не выть белугой. Ты, думаешь, им легко уезжать и нас тут оставлять? А вы ещё и добавляете им боли сердечной, вытьём своим и причитаниями. С какой душой ваши мужчины в рейд пошли? Уверена, что вы всю ночь на груди парней рыдали!

Таня с Аней переглянулись.

— Везёт тебе, Аська. Ты с матерью выросла, а мне некому было такие вот мудрости объяснять. Отец так и не женился больше, сам меня и братьев воспитывал, да дядьки помогали, тока они тоже не женаты были. Вот и получилось так, что росла, как в мужском монастыре, и все свои девчачьи и женские проблемки сама, как понимала, так и решала.

— Знаешь, как я боюсь Армана потерять?! Всех потеряла, понимаешь, всех! И через что мне довелось пройти, только мурам такого и желаю, ежедневно, чтобы всех муров так же, как нас с Танюхой! Арман, ведь, прекрасно знает обо всём и не побрезговал, принял! Только это уже дорогого стоит. То же и у неё, — раскрасневшаяся Анна кивнула на бледную Таню, так и сидящую в обнимку с кружкой, — вместе мы с ней через ад тот прошли, две сломались, а мы нет, и Прапор, вон, пылинки с неё сдувает, на руках носит. Ты думаешь, она не двинет рассудком, если с ним чего случится, после всего, что перенесла? Это окошко в жизнь, надежда на женское счастье и бах! — Аня резко хлопнула в ладоши. Девчата дёрнулись от неожидано резкого звука. — Судьба, злодейка извращённая, захлопнула это окно у самого твоего носа, или вместе с ним, это уж как повезёт. Что делать в такой ситуации, Ася, твоя мама не говорила?